Вольдемар Балязин - Отец и сын: Николай I – Александр II
Однако строительство Царскосельской дороги оказалось лишь прелюдией к созданию уже не одноколейной, а двухпутной железной дороги между Петербургом и Москвой – сооружению не в пример более сложному, нежели предыдущее. П. А. Клейнмихелю в этом деле выпала та же роль – главного руководителя и администратора… К моменту окончания строительства в 1851 году дорога была крупнейшей в мире: кроме пути длиной более чем в 600 верст, было сооружено около 300 различных зданий и 184 моста. Но какой ценой это делалось! Недаром Н. А. Некрасов в знаменитом хрестоматийном стихотворении «Железная дорога» воскликнул: «А по бокам-то все косточки русские!» Это были тысячи безвестных русских мучеников, на костях которых и стояла дорога, которая к тому же оказалась и необычайно дорого2й. На ее строительство было израсходовано 64 млн рублей – в 3 раза больше, чем на Западе. А разница уплыла в карманы чиновников и самого графа. Когда один из послов как-то спросил Николая, сколько же стоит Николаевская железная дорога, царь ответил ему так: «Об этом знают только двое: Бог да Клейнмихель».
В 1843-1850 годах Клейнмихель руководил и строительством первого постоянного моста через Большую Неву – Благовещенского. С 1856 года мост назывался «Николаевским», с 1918 года – «Лейтенанта Шмидта». Первый в истории Санкт-Петербурга огромный (треть версты) каменный мост в 7 пролетов, один из которых разводился, справедливо вызывал восхищение современников. Проект его разработал военный инженер Станислав Валерианович Кербедз, создатель множества выдающихся сооружений в Санкт-Петербурге и других городах России. Строительство моста началось с того, что в дно Невы стали вбивать тысячи свай. Работы велись по старинке, почти вручную, и Кербедз, чтобы облегчить, ускорить и удешевить работы, решил придумать машину для вбивания свай. Пока он производил расчеты и рисовал чертежи, дело, хотя и медленно, все же шло вперед. Перед тем, как сделать заказ на изготовление машины, Кербедз показал свои чертежи Клейнмихелю, прося у него помощи в изготовлении опытного образца.
Кербедз недолго ждал ответа. Граф объявил ему письменно строгий выговор за то, что тот не изобрел такую машину раньше, чем и ввел казну в огромные и напрасные расходы. Таким был уровень научно-техниче-ской мысли главного управляющего путями сообщения и публичными зданиями, к тому времени уже и члена Государственного совета графа и генерал-адъютанта П. А. Клейнмихеля.
Услуги, оказываемые четой Клейнмихель царю, а также постоянная близость ко двору из-за интенсивного строительства множества дворцовых и общественных зданий, ни одно из которых не строилось без утверждения императора, делали П. А. Клейнмихеля столь же безнаказанным человеком, как А. X. Бенкендорф, В. Ф. Адлерберг или А. Ф. Орлов. Как-то на почтовой станции не оказалось свободных лошадей, и взбешенный задержкой Клейнмихель насмерть забил станционного смотрителя. Об этом доложили Николаю, но тот ограничился тем, что приказал Клейнмихелю позаботиться о судьбе вдовы и сирот убитого им кормильца.
И еще раз Николай выказал неудовольствие своим другом: однажды курьер из ведомства путей сообщения вез чемодан с 300 000 рублей и каким-то образом потерял его, не доезжая Луги. Начался розыск, но деньги не находились, и тогда Клейнмихель, скрепя сердце, доложил о случившемся Николаю. Прошло время, и к Клейнмихелю явился крестьянин с чемоданом денег, объяснив, что чемодан он нашел уже давно, но не хотел сдавать его в полицию, чтобы не лишиться вознаграждения за находку. Он сам начал разыскивать хозяина денег, потому-то и потерял столько времени, так как поиск оказался нелегким. Клейнмихель дал честному крестьянину 10 рублей, а когда тот стал робко просить прибавки, сказал, что прибавит ему розг за то, что не сразу заявил о находке. С тем мужик и ушел.
Об этом Клейнмихель тоже доложил Николаю. Тот был поражен скряжничеством Петра Алексеевича и велел Клейнмихелю выдать мужику 3000 рублей, но не из доставленных им казенных денег, а из собственных денег графа. Клейнмихель тотчас исполнил приказ Николая и дал честному мужику 3000 рублей, но тому деньги впрок не пошли: он не знал, как ими распорядиться, и вскоре спился.
Вместе с тем Клейнмихелю нельзя отказать в расторопности, необычайном напоре и бесстрашии браться за любое новое дело – будь то строительство первой в России железной дороги или первого каменного моста через Большую Неву, возведение дворца или строительство телеграфной линии Петербург – Варшава. Однако все это сопровождалось самым разнузданным деспотизмом и ни с чем не сравнимым казнокрадством.
Павел Дмитриевич Киселев
П. Д. Киселев (1788-1872) в 18 лет стал корнетом-кавалергардом. Честолюбивый, красивый, смелый и остроумный, он был принят в лучших домах Петербурга, где приобрел хорошие манеры и светский лоск. Это позволило П. Д. Киселеву завязать знакомство с обер-гофмейстером графом П. А. Толстым, графом А. А. Закревским, князем А. С. Меншиковым, князем А. Ф. Орловым.
В 1812 году он проявил недюжинную храбрость, отличился в битве при Бородине, после чего сам М. А. Милорадович взял его к себе адъютантом. Впоследствии Павел Дмитриевич дошел до Парижа, приняв участие в 25 крупных сражениях; получил 4 ордена и золотую шпагу с надписью «За храбрость». В 1814 году он стал флигель-адъютантом Александра I, сопровождал в поездках на международные конгрессы и за границу. Во время одной из таких поездок, 23 октября 1815 года, он присутствовал при помолвке цесаревича Николая с принцессой Шарлоттой, которая, став вскоре великой княгиней, а затем и императрицей Александрой Федоровной, навсегда сохранила к П. Д. Киселеву свое расположение. Однако быстрая карьера вскружила голову молодому офицеру, и он твердо уверовал в истинность всего того, что говорит, и в правильность всего, что делает.
Выполнение ряда сложных и деликатных поручений Александра I принесло 29-летнему Киселеву чин генерал-майора, а в 1823 году он стал и генерал-адъютантом. Последние 6 лет правления Александра I он был начальником штаба 2-й армии Витгенштейна, особенно благоволил полковнику П. И. Пестелю, не зная, конечно же, о тайной деятельности этого образцового командира одного из лучших полков 2-й армии. В отношении к солдатам П. Д. Киселев был гуманен, категорически запрещал рукоприкладство и следил за тем, чтобы солдат не обкрадывали. Когда открылся заговор декабристов, он попал под сильное подозрение и едва не оказался под судом, но, развив в Тульчине бурную деятельность по розыску заговорщиков, сумел убедить Николая I в своей преданности престолу.
Киселев был постоянным членом всех комитетов по крестьянским делам, что позволило Николаю называть его «начальником штаба по крестьянской части». В 1835 году Секретный комитет (а надо сказать, что все эти комитеты были секретными) выработал под руководством Киселева план постепенного освобождения крестьян, но он не был принят Николаем. Однако Киселев еще в 1816 году, будучи 28-летним флигель-адъютантом Александра I, представил царю записку о постепенном освобождении крестьян от крепостной зависимости, после чего за ним укрепилась репутация либерала и знатока крестьянского вопроса. Знал об этом и Николай, в начале своего царствования сочувствовавший идее осторожного и медленного освобождения крестьян. Было решено начать это дело с упорядочения положения государственных крестьян, живших на казенных землях, плативших ренту и подчинявшихся не помещикам, а государственным чиновникам. Государственные крестьяне к 1837 году составляли около 40 % всего земледельческого населения России, и было их более 8 млн (без учета детей и женщин).
В 1837 году было создано Министерство государственных имуществ во главе с П. Д. Киселевым, которое должно было улучшить состояние государственных крестьян, упорядочить сбор налогов, создать сеть школ и больниц, распространить агротехнические знания и на этой основе при опоре на сельскую общину поднять продуктивность сельского хозяйства. Но основанная на глобальном воровстве государственная система России свела на «нет» благие порывы П. Д. Киселева и его коллег. Государственные крестьяне ответили целой серией так называемых «холерных и картофельных» бунтов. В частности, «картофельные» бунты представляли собой основательно забытую страницу российский истории и оказались для правительства изрядной неожиданностью. В России картофель не был диковинкой – его начали культивировать еще при Екатерине II, которая в 1765 году рекомендовала «сажать земляные яблоки, кои в Англии называются „потетес“, а в иных местах – земляными грушами, тартуфелями и картуфелями». Однако Екатерина лишь рекомендовала сажать картофель, а Николай – предписал, что и вызвало серию «картофельных» бунтов в Поволжье, Приуралье и на Севере, в которых участвовало 500 000 крестьян (больше, чем в восстаниях С. Разина и Е. Пугачева). Бунты продолжались 10 лет (с 1834 по 1844 год) и были жестоко подавлены войсками, причем число убитых и сосланных в Сибирь исчислялось тысячами. И все же Николай победил – картошка стала «вторым хлебом» России.
