Сергей Карпущенко - Рыцарь с железным клювом
- Что только? - улыбался Дима.
- Только... оставьте вы мне, Дмитрий Юрьевич, ваш документик с указом о награждении Вельгасова. Вчитаться я в него хочу, вглядеться...
Дима продолжал улыбаться широкой своей, как у именинника, улыбкой, но Володя видел, что дрогнуло его лицо и словно бы досада мелькнула в его глазах.
- Да чего там вчитываться, Иван Петрович? Зачем вглядываться? - И забормотал уже совсем обиженно и огорченно: - Вы меня поймите, уникальный документ...
Но старик таким настырным оказался - Володя даже в душе вспылил на деда: какого черта привязался к человеку?
- Ну я прошу вас, только лишь до завтра...
Дима огорчаться вдруг перестал, снова заулыбался очаровательной своей улыбкой, щелкнул замочками на чемоданчике, достал оттуда папку:
- Иван Петрович, я, конечно, изрядный поросенок. И чего уперся? Берите и изучайте, сколько вам угодно, - протянул он папку старику. - Мы же с вами родственные души, почти что родственники. Как я мог вначале пожалеть такую дрянь - не понимаю!
Старик был совсем растроган. Руку Диме тряс долго, приглашал немедля возвращаться и ночевать у него, Иринку послал на кухню за пирожным. Тролль поняла и уложила в салфетку два бисквита для воронежского оружиеведа. Дима с улыбкой принял гостинец и опустил в свой дипломат. Потом он протянул руку Иринке, затем Володе и зачем-то даже подмигнул, и Володя был этим как-то ошарашен - для чего он мигал? Дверь наконец за воронежцем закрылась, и вздохнул Иван Петрович, да так печально, тяжело:
- Да, жаль с людьми прекрасными расставаться! Какой чудесный Димитрий Юрьич человек! Ну просто душка! А, ребята?
- На самом деле, - охотно подтвердил Володя, - хороший человек.
ГЛАВА 5
А ДОКУМЕНТИК-ТО ФАЛЬШИВЫЙ!
Не переставая нахваливать душевные качества Диминой натуры и сокрушаться о скором уходе воронежца, Иван Петрович с Володей и Иринкой прошел в комнату, сел за круглый стол и их подле себя усадил. В больших его руках была папка с документом. Он вынул указ благоговейно, точно так, как прикоснулся бы глубоко верующий человек к святым мощам, положил его перед собой.
- Ну вы посмотрите, вы только посмотрите, дорогие, каким слогом-то написано! - Иван Петрович жестом подозвал поближе Володю и Иринку. - А почерк-то какой! Каждая буковка дыбится, словно одна перед другой красотой своей гордится!
- Это графа Орлова почерк? - спросила Иринка, с искренним интересом вглядываясь в строчки документа.
- Нет, что ты! Это канцелярист писал, но красиво же писал, шельма! А граф Орлов здесь только руку приложил. Да, важный документ! Золотым палашом наградить - это вам не хухры-мухры. А ну-ка, Иринка, принеси мне лупу - вон там, на шифоньере.
- Где-где? - не поняла Ирина.
- Ну на серванте, извини.
Девочка сбегала за лупой, и Иван Петрович, подняв на лоб очки, стал вертеть старинный лист бумаги на все лады, то поднося увеличительное стекло к самим строчкам, то отстраняя руку с лупой на приличное расстояние от документа. Володя с замиранием сердца следил за действиями старика. Казалось, Иван Петрович хотел выудить из документа какое-то другое, совсем иное по содержанию сообщение, чтобы вернуть своему палашу право именоваться первым золотым.
И на самом деле - лицо старика менялось. Володя видел, что чем дольше смотрел на документ Иван Петрович, тем длиннее и бледнее становилось его изрытое морщинами лицо. Губы дрожали, будто шепча то ли заклинание, то ли проклятия. Наконец Иван Петрович буквально отбросил лупу и в изнеможении откинулся на спинку стула.
- Не-ве-ро-ят-но! - простонал он. - Это же фальшивка!
- Как фальшивка?! - воскликнул Володя, не сумев скрыть изумления, а Иринка ойкнула.
- Прискорбно, однако это факт, дорогие мои. И доказательства этого факта неопровержимы. Да, да, их слишком много, чтобы иметь хоть слабую надежду на то, что документ подлинный. Придвиньтесь-ка ко мне поближе и взгляните.
Володя вгляделся в четкие, ровные строки документа, написанного буквами, лишь отдаленно напоминавшими привычные знаки русского алфавита. И, как бы отвечая на его вопрос, Иван Петрович стал объяснять:
- Написано скорописью середины восемнадцатого века, и начерт букв воспроизведен очень похоже. Но вот что не понравилось мне с самого начала: цвет чернил. Здесь он почти черный, очень смахивает на тушь. Вроде бы и ничего тут страшного - встречались мне бумажки того времени, написанные черным, но как исключение обыкновенно. В то время писали орешковыми чернилами, цвет которых был коричневый.
- Неужели только цвет чернил и говорит, что документ поддельный? недоверчиво спросила Иринка.
- Не только, ещё есть доказательства. Представьте, что в руке у вас не обычная шариковая ручка, не перьевая авторучка и не вставочка с пером, а настоящее гусиное перо. Его кончик остро очинен и расщеплен. Внутри перо пустое, вы набираете чернила в его полость и начинаете писать. Перо непривычно скребет своим острым кончиком бумагу, скрипит - это характерный звук пера, - скребет, но никогда не рвет, не деформирует бумагу, как это случается частенько при письме стальными перьями. Теперь смотрите - пришла пора сделать вам плавный нажим на хвостике, к примеру, этой буквы. Пожалуйста! Нет ничего проще! Чуть надавили на перо, и из-под него выплыла жирная линия - абсолютно никаких усилий, потому что перо гусиное мягкое, послушное.
- Да я вам авторучкой перьевой нажим любой изображу, - заметил недоверчиво Володя.
- Изобразить-то изобразишь, да непременно на бумаге след оставишь. Слишком жестко пишет перо стальное. Надавил - вот и получилась вмятина. С обратной стороны листа её и можно разглядеть.
- И на фальшивке этой тоже вмятины заметны? - спросила Тролль.
- А как же! - скорей не с радостью, а с огорчением подтвердил Иван Петрович. - В лупу они заметны хорошо, даже толстая бумага не сумела скрыть чей-то... нехороший замысел. Странно, что тот, кому понадобилось фабриковать подделку, не уяснил, что время красивых, плавных росчерков и завитков исчезло вместе с шапокляками и гусиными перьями!
За столом воцарилась неприятная, тревожная тишина, и каждый из сидящих понимал, какой вопрос должен был разорвать эту тишину. Спросить решилась Тролль:
- Иван Петрович, выходит, Дмитрий Юрьевич вас обмануть хотел?
- Упаси Господи так думать! - с неподдельным испугом громко сказал старик. - Я глубоко уверен в том, что Дмитрий Юрьич сам был обманут. Жуликов у нас в стране полно, вот кто-нибудь и подсунул ему фальшивку, зная об увлечениях его. Но как же специалист, историк не смог подложную бумажку отличить, не понимаю. Ай-ай, стыдно как! Быть может, и деньги немалые за эту дрянь отдал.
Снова замолчали, а потом настало время задавать вопросы Володе.
- А скажите, - волнуясь, начал он, - вы Диму этого встречали раньше?
Иван Петрович беспомощно улыбнулся, и Володя подумал, что улыбка эта явилась из-за запоздалого прозрения в отношении воронежца.
- Володя, я понимаю, что ты имел в виду. Скажу честно, с Дмитрием Юрьевичем я прежде знаком не был. За час до вашего прихода раздался вдруг звонок, приятный мужской голос назвал имя и фамилию, потом ещё несколько фамилий, мне знакомых, фамилий людей авторитетных, уважаемых. Эти люди, как я полагаю, могут засвидетельствовать...
- Вы могли бы позвонить... хотя бы одному из тех людей? - мрачным тоном спросил Володя, но Иван Петрович вдруг неожиданно вспылил, почти что прокричав:
- Молодой человек, а что это вы позволяете себе?! Такой молоденький, а уж недоверие к людям в высшей степени развито! Завтра придет ко мне Димитрий Юрьевич, и я вынужден буду огорчить его, доказав подложность документа. Представляю, как он будет расстроен! А ты ещё хочешь, чтобы я звонил и как последний... последний шпион выспрашивал у почтенных людей, знают ли они историка из Воронежа!
- Простите, я не подумал... - тихо сказал Володя, которому на самом деле стало очень стыдно за свою подозрительность, а Иринка, желая, видно, отвлечь Ивана Петровича от неприятной темы, весело сказала:
- Но ведь фальшивка эта вам помогла, Иван Петрович!
- Каким же образом? - был изумлен старик.
- Ну как же - ведь палаш, что здесь висит, снова первым стал. Вы были правы, говоря, что этот экземпляр - единственный в своем роде!
Напоминание об уникальности палаша произвело на Ивана Петровича впечатление благотворное и ободряющее. Он радостно закивал, заулыбался, и Володе стало неприятно смотреть, как радуется этот взрослый, старый человек возможности снова стать обладателем уникального антиквариата.
- Да, - взволнованно заявил старик, - правда за мной осталась! Молодости ещё учиться многому надо, учиться и искать! - И Володя даже готов был услышать продолжение: "...найти и не сдаваться!" - но Иван Петрович больше ничего не сказал.
- Ладно, мы пойдем... - поднялся Володя со стула. Встала и Ирина.
Иван Петрович их не удерживал. Он казался совершенно разбитым - как видно, встреча с воронежцем, обнаружение фальшивки сильно взволновали его. Старик покачивался даже. В прихожей с жалкой улыбкой беспомощного, одинокого человека показал он на большой моток телевизионного кабеля в синей оплетке, сказал:
