Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия
Не мог Иоиль Быковский не интересоваться служебной карьерой Василия Ивановича Верещагина (Арсения), который, будучи моложе его на 10 лет, стремительно шагал по ступеням служебной лестницы. В 70-х годах он прославился в Москве в качестве проповедника. В 1773 году 37 лет от роду он назначается епископом Архангелогородским, через два года в 1775 году епископом Тверским, а в 1783 году архиепископом Ростовским. Нельзя исключить, что по прибытии Иоиля в 1776 году в Ярославль они могли на протяжении последующих 10 лет неоднократно встречаться, переписываться, обмениваться литературными новинками или раритетами, поскольку оба были страстными книголюбами и коллекционерами литературных шедевров. В мае 1787 года, еще до выхода указа Екатерины II о его назначении на должность архиепископом Ростовским и Ярославским с местопроживанием в упраздненном Спасо-Ярославском монастыре (3.VII.1787), Арсений перевозит из Ростова в Ярославль свою личную библиотеку, состоящую из нескольких тысяч томов книг.
Размещая свою библиотеку в ризнице монастыря, Арсений, естественно, знакомится с монастырской библиотекой, которая переходит отныне под его юрисдикцию. Он дает высокую оценку тому состоянию библиотеки, в котором на протяжении 11 лет поддерживал ее Иоиль, ежегодно пополняя фонды библиотеки новыми поступлениями.
Для Иоиля Быковского настал момент истины. Несмотря на свой высокий сан, Арсений относился к Иоилю как к старшему товарищу во Христе, никоим образом не выпячивая свое верховенство над простым иереем, коим отныне становился Иван Быковский, бывший архимандрит упраздненного Спасо-Ярославского монастыря.
Он показывает Арсению литературный шедевр, хранящийся в потаенном месте ризницы, и рассказывает историю создания Анонимом протографа и свою стилизацию «Слова» под древность. Арсений без лишних слов быстро уловил, что перед ним литературная сенсация, и немедленно с согласия Иоиля поспешил ознакомить с «находкой» А. И. Мусина– Пушкина. Далее по текстам многочисленных исследований, версий и догадок, возникших за 200 с лишним лет, по поводу возможной процедуры приобретения графом А. И. Мусиным-Пушкиным рукописи «Слова о полку Игореве».
Так что ошибался академик Д. С. Лихачев, утверждая, что (повторимся): «Очевидно, что покупка «Слова» состоялась не ранее 1788 года, так как в письме А. И. Мусина-Пушкина ясно говорится о том, что покупка была сделана у Иоиля после упразднения Спасо-Преображенского монастыря, а упразднение его состоялось в 1788 году». Не «покупка», а счастливое приобретение Мусиным-Пушкиным литературного шедевра состоялось не в 1788 году, а как минимум на год раньше, где-то между маем и августом 1787 года. То есть во временном промежутке между датой перевоза личной библиотеки Арсением из Ростова в Ярославль (май) и составлением описи монастырского имущества уже по выходу в свет указа Екатерины II о назначении на должность архиепископа Ростовского и Ярославского Арсения (3.VII.1787).
Поскольку, согласно описи, четыре рукописи были помечены как «отданные», то это означает, что Мусин-Пушкин уже ознакомился с драгоценной находкой и «запустил» конвейер ознакомления с древними рукописями, хранящимися в библиотеке монастыря, с целью выявления подобных шедевров. Естественно, что после ознакомления с рукописями, при необходимости после их копирования, рукописи возвращались в библиотеку бывшего монастыря (Архиерейского дома), о чем свидетельствует находка Е. В. Синицыной. Не исключено, что некоторые из них «оседали» в коллекции будущего обер-прокурора Синода.
При таком развитии событий следует реабилитировать А. И. Мусина-Пушкина в его якобы греховном обвинении святого отца Иоиля в мошенничестве, поскольку ему рано или поздно пришлось бы отвечать на каверзные вопросы по поводу таинственного приобретения «Хронографа» со «Словом». Стало быть, версия с «продажей-покупкой» была заранее обговорена в качестве легенды прикрытия. Сей «грех» графу «ныне и присно» заранее был отпущен святым отцом Арсением – активным участником «сделки века».
Вызывает удивление тот факт, что из столь многочисленной когорты исследователей, перечисленных А. С. Мыльниковым, занимавшихся «…разработкой истории обнаружения памятника и обстоятельств его публикации», все по умолчанию согласились с обвинением Иоиля в мошенничестве и никто из них не встал на защиту святого отца, с такой легкостью «оболганного» графом А. И. Мусиным-Пушкиным[385]. А в данном перечне упоминаются такие имена выдающихся «словистов», что только от одного прочтения его захватывает дух: П. Н. Берков, Н. К. Гудзий, М. В. Щепкина, Д. С. Лихачев, Ф. Я. Прийма, Л. А. Дмитриев, Б. А. Рыбаков, О. В. Творогов, Г. Н. Моисеева. А ведь список этот не полон, изучением «истории обнаружения…» занимались десятки, если не сотни исследователей, но ни у кого из них не мелькнула простая как яйцо мысль, а зачем потребовалось Мусину-Пушкину оболгать святого отца Иоиля? Задайся этим вопросом, изучи биографию И. Быковского, приведенную А. А. Зиминым[386], да потяни эту ниточку сомнения на себя, возможно, что тайна приобретения «Слова» графом А. И. МусинымПушкиным уже давно была бы раскрыта.
Взять, к примеру, современного исследователя «Слова», а вернее «…одного из важных самостоятельных направлений в изучении “Слова”», то есть, по Мыльникову: «…истории обнаружения памятника и обстоятельств его публикации», В. П. Козлова, кстати, ученика А. А. Зимина, защитившего в 1976 году диссертацию кандидата исторических наук на тему «К. Ф. Калайдович и развитие источниковедения и вспомогательных (специальных) исторических дисциплин вРоссии в первой трети XIX века», а в 1989 году диссертацию доктора исторических на тему « Русская археография конца XVIII – первой четверти XIX века», автора фундаментальных исследований истории формирования и судьбы рукописно-книжной коллекции Мусина-Пушкина, но не проронившего ни слова в защиту Иоиля Быковского, которого его учитель пророчил в авторы «Слова о полку Игореве». Следует отметить, что сфера интересов В. И. Козлова в указанной области знаний почему-то не распространяется за пределы довольно узкого временного интервала: конец XVIII – первая четверть XIX века. Загляни пытливый ученый хотя бы до середины XVIII века, он обнаружил бы документально подтверждаемый факт, что в рукописном Хронографе Спасо-Ярославского монастыря по крайней мере с 1747 по 1761 год рукопись «Слова о полку Игореве» отсутствовала.
С 1956 года в Государственном архиве Ярославской области под шифром 60 (1053) хранится рукописное сочинение Василия Крашенинникова «Описание земноводного круга», находившееся до этого времени в архиве г. Рыбинска. Из приписки на переплетенном листе явствует, что рукопись до 1824 года была в Москве и в этом же году пожертвована рыбинскими купцами Сыроежиными в Преображенский собор, оттуда она и попала после Октябрьского переворота в 1917 году в Архив. Василий Крашенинников, лицо в Ярославле известное, общественный деятель, владелец шляпной фабрики, происходил из небогатой торговой семьи. Родился он в 1712 году и, когда подрос, был отправлен учиться в Москву, в Славяно-греко-латинскую академию.
Несколько лет в середине XVIII века шляпный фабрикант Крашенинников пишет книгу в семьсот страниц большого формата, в которой собраны сведения географические и исторические. Он прилагает к ней библиографию, указывая десятки книг и рукописей, которые использовал для «Земноводного круга».
Среди перечисленных в библиографии трудов значится хронограф Спасо-Ярославского монастыря, состоящий именно из тех переплетенных вместе рукописей, которые перечислял Мусин-Пушкин в одном из писем к Калайдовичу. Значит, Крашенинников, который при работе над своим «Земноводным кругом» использовал все материалы, которые мог отыскать в Ярославле, бывал в библиотеке монастыря и делал выписки из хронографа в те годы, когда мальчик Мусин-Пушкин и не подозревал, что станет собирателем древних рукописей.
В «Предъувещании до благоразумного читателя от собирателя книги сея» (так называлась библиография «Описанияземноводного круга») Василий Крашенинников под седьмымномером указывает источник, один из тех, «…откуда улучити возмогох, а именно»: …Из Большого рукописного Хронографа Спасова Ярославского монастыря»[387]. Благодаря исследованию, проведенному Г. Н. Моисеевой, установлено, что «Описание земноводного круга» было составлено до второй половины 1756 года, т. е. в год, когда увидела свет книга «Описание земли Камчатка, сочиненное Степаном Крашенинниковым, Академии наук профессором». Вывод основан на том, что при описании Камчатки Василий Крашенинников ссылается на несколько источников, увидевших свет в течение целого столетия с 1617 по 1718 год, но ссылки на великолепный труд своего знаменитого однофамильца у него не было.
Этот вывод о времени окончания работы по составлению «Описания земноводного круга» подтверждается и датировкой бумаги по водяным знакам. Бо́льшая часть рукописи переписана на бумаге, выпускавшейся Ярославской фабрикой Затрапезновых. Следует сказать, что в самом сочинении Василия Крашенинникова фабрике Затрапезновых уделено большое внимание. Характеризуя Ярославль, он пишет о том, что «имеется же в нем славная по всей Российской империи гимназия или фабрика Ярославского жителя Затрапезнова, в коей <…> бумаги пищия делается превеликое множество и другия многия вещи»[388]. Такая бумага выпускалась на бумажной фабрике Затрапезновых в период с 1754 по 1759 год. Удалось Г. Н. Моисеевой установить верхнюю и нижнюю временные границы работы автора над «Земноводным кругом».
