Мурад Аджи - Полынь Половецкого поля
Если один человек убивал другого, то первый выходил в канлы. Если канлы умирал от болезни или же его убивали, то на место убитого канлы выходил тот из его родственников, к которому переходило по наследству убитого канлы. И он оставался таким до тех пор, пока с ним не примирялись. Когда с ним примирялись, то он водил на тазият лошадь и кланялся земно родственникам убитого.
* * *В том случае, когда во время столкновения двух родов был убит один человек из какого-нибудь рода, а в другом были раненые или искалеченные, то расходы на лечение нес этот другой род: «смерть ничем не окупится» — говорили в народе. Если убитый в этом случае является «канлы» убившего рода, то все, что им следует, требовали через суд, а за раны и искалечение брали по адату.
* * *В случае, если у убитого и убившего были свои кровные родственники, то родственники убитого могли убивать кровных родственников убившего, что могли сделать и кровные родственники убитого. Кровные родственники считались наравне с обыкновенными родственниками по отцовской линии: они могли убивать и нового канлы.
* * *Когда убивал канлы — родственник убитого по материнской линии, то последний не пользовался такими адатными привилегиями, как родственник по отцовской линии: его могли в этом случае считать за канлы.
В таком случае нужно было иметь в наличии соглашение обоих сторон по поводу того, как считать этого родственника по материнской линии.
* * *В случае убийства женщиной кого-либо родственники убитого имели право выбора канлы: если захотят, считали канлы убившую женщину, или ее мужа, или ее отца, или же, наконец, ее брата.
* * *В случае убийства княжеским рабом кого-либо в канлы выходил сам князь: раба в канлы не принимали.
* * *Если кто-нибудь убил одного из двух товарищей, то оставшийся в живых мог убить канлы, т. е. убийцу. При убийстве товарища другой товарищ, согласно кумыкского адата, являлся убитому как бы родственником по отцовской линии или кровным родственником. Если же в том случае, когда товарищ убивал убийцу своего товарища, родственники убитого говорили: «товарищ нашего родственника не является нам родственником по отцовской линии, поэтому пусть род убитого дает нам канлы», то эти возражения, согласно адата, считались неуважительными и требование отвергалось: товарища считали за родственника по отцовской линии; убийство считалось кровь за кровь и предавалось забвению. Но этот оставшийся в живых товарищ убийцу своего товарища мог убить лишь сейчас же после совершения убийства, а если же он убивал его после поисков, спустя некоторое время, то он выходил в канлы.
* * *По основании Хасав-Юрта народный суд кумыков был перенесен туда. После этого, в случаях убийства и признания судом убийцы виновным, местные власти убийцу отправляли в Сибирь. Кумыки при этом установили внесение в качестве алыма тридцати рублей, а когда канлы, после возвращения с канлы, примирялся с родственниками убитого им, то он, помимо преподношения лошади и земного поклона для почета, должен был поднести еще сто рублей.
АДАТЫ ПРИ РАНЕНИЯХ
Если кто-нибудь ранил кого-нибудь и последний падал по получении ран на месте поранения, сам же убийца укрывался под защитой князя, то народ вместе с родственниками раненого по отцовской линии относил его домой. Там родственники, пригласив лекаря, нанимали его лечить раненого. Если рана обещала быть излеченной, то через пять-шесть дней после ранения сторона раненого через посланных в лице муллы и двух «тамаза» (почетных стариков) вступала в переговоры о «маслаате» (о мире). В случае согласия мириться, по совету с тамазами приготовляли все то, что необходимо нести к раненому.
Нести же нужно было следующие вещи: один «сабу» (11/2 пуда) муки, одного барана, один «тенгелек» меду (около ведра), один тенгелек масла, для перевязки раненого белого полотна и мыло. Все эти вещи укладывали на арбу и, сняв орудие у поранившего и его родственников, посылали сказать: «мы идем». Потом отправлялись в таком порядке: спереди «тамазы», позади поранивший с родственниками, а в хвосте арба с вышеперечисленными вещами. Родственники пораненого, извещенные о том, что ведут поранившего, ожидали собравшихся на балконе дома раненого.
Народ, шедший на маслаат, войдя во двор с поранившими его родственниками, останавливался перед ожидавшими их родственниками раненого. Бывшие впереди прибывших тамазы с кади давали салам (приветствие) и говорили: «Да даст бог свой мир». Кади, сказав маленькую проповедь, говорил, обращаясь к старшему в роде раненого: «Мы пришли просить тебя, чтобы ты простил этого виновника», при этом указывал на поранившего. Когда этот старший в роде говорил «прощаем», то кади и тамазы заставляли подать руки поранителю и вводили последнего в дом к раненому. После подачи руки раненого поранителю тамазы, оставив в этом доме поранителя и родственников, уходили, сказав: «Да даст вам бог согласие». После всего этого поранивший нес все расходы по лечению раненого: платил лекарю «аяк-ял» (за визит), платил особо за лечение и ухаживал за раненым до полного излечения. По излечении поранивший приглашал к себе раненого им. Последний приходил со своими друзьями-приятелями и, угостившись и повеселившись в доме поранившего его, уходил обратно к себе домой.
* * *В том случае, когда два-три человека ранили одного, все сразу уходили и укрывались под защитой у князя или влиятельного узденя, у которого много родственников. И каждый из них посылал людей к раненому, с просьбой простить его. Если они получали ответ, что прощают, то каждый из них давал по барану, по тенгелек меду и масла, на перевязку белого полотна и мыла. При маслаате каждый из них оказывал отдельный почет и ухаживал за раненым до полного излечения, а стоимость за лечение раны они распределяли поровну между собою и платили лекарю. В таком же порядке они платили ему и аяк-ял. По выздоровлении раненого каждый из них звал его, по очереди, к себе и угощал.
* * *Если кто ранил кого, то ранивший при свидании давал раненому масло, мед, белое полотно для перевязки или за все это пятнадцать рублей и кроме этого он должен был платить лекарю за лечение раны. В случаях искалечения он нес повинности по старому адату.
* * *Если какое-нибудь лицо, поранив кого-нибудь, или изнасиловав девушку, похитил ее и оставил ее в чьем-либо доме и решил там обороняться и если после этого родственники, наступая на этот дом, убивали одного из обороняющихся или уводили назад девушку, то во время примирения и свидания эти родственники должны были уплатить сто (100) рублей для удовлетворения хозяину дома за то, что они ворвались к нему. Так постановили кумыки. Эти сто рублей платили в том случае, когда наступающие родственники не убили или не ранили никого.
В том случае, когда один человек ранил двух-трех и с родственниками заперся под защиту в чей-либо дом, то народ водворял раненых по своим домам и, приведя к ним лекаря, перевязывал им раны. Если раны были не смертельны, то ранивший с родственниками посылал к раненым людей для маслаата. В том случае, если раненые были согласны на маслаат, то, оказав каждому внимание и почет, согласно адата, виновный нес расходы по лечению ран, а после выздоровления их звал каждого из них к себе и угощал.
* * *Когда несколько человек ранили одно лицо и оно от этих ран умирало, причем бывало дознано, от чьей (из этих нескольких поранителей) раны оно умерло, то уличенного выдвигали как канлы, а остальные поранители являлись «иерчен канлы» (последователями) и этих последних высылали на один год. По истечении этого года иерчен канлы возвращались к себе.
* * *В случае, когда кто-либо ранил, вломившись в чей-либо дом, двух-трех членов этого дома, то преподношение и почет были как единому лицу.
* * *При ранении кого-либо ранивший имел право нанимать такого лекаря, который ему был желателен, причем он должен был платить ему деньги, а при близких отношениях с лекарем мог и не платить.
* * *В тех случаях, когда два человека подрались и оба поранили друг друга, их уносили по домам, причем раненый более тяжело не пользовался никакими особыми привилегиями, но, согласно адату, расходы по лечению его ран нес другой раненый. Когда же, вследствие ухудшения состояния раны, последний умирал, то оставшегося в живых раненого поднимали на руках вместе с его постелью и уносили в дом одного из князей. Его же родственники запирались во дворе одного из своих родственников, то в таком положении оставались до выздоровления своего раненого родственника. Когда последний выздоравливал, то, если с ним не примирялись, выходил в канлы. Его родственники выходили на свидание, отдавая алым. После смерти одного из раненых лечение оставшегося в живых раненого переходило на него самого. Если последний в результате остался калекой, то за это с другого раненого и умершего от ран ничего не брали.
