Мурад Аджи - Великая степь. Приношение тюрка (сборник)
Обзор книги Мурад Аджи - Великая степь. Приношение тюрка (сборник)
Мурад Аджи
Великая степь. Приношение тюрка (сборник)
© 2014 Аджи М.
© ООО «Издательство АСТ»
Все права защищены. Ни одна из частей этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)
От автора
Под этой обложкой – три книги, собрать их вместе, казалось бы, невозможно: слишком уж разные у них аудитории. Первые две («Кипчаки», «Кипчаки, огузы») я написал в конце ХХ века, когда хотел увлечь историей тех, кто вступал во взрослую жизнь – старших школьников. В то же время книги адресовались и взрослым, которые, по моему замыслу, в разговоре с детьми дополнили бы текст собственными воспоминаниями… Словом, очень хотелось возродить семейное чтение, как было в моем детстве, когда прочитанное обсуждали всей семьей или двором. Интересно же!
Третья книга, «Дыхание Армагеддона», появилась много лет спустя. Уже вышли в свет «Мы – из рода Половецкого!», «Полынь Половецкого поля», «Тайна святого Георгия», «Европа, тюрки, Великая Степь», «Кипчаки», «Кипчаки, огузы» а, главное, «Тюрки и мир: сокровенная история». Приверженцам «официальной» истории принять их трудно, но и возразить нечем. Почему? Об этом не раз меня спрашивали читатели, среди которых были и те, кто, по их словам, «вырос на моих книгах». Фантастика какая-то. Но действительно, больше двадцати лет прошло с первой публикации… В голове не укладывалось: «выросли на моих книгах». Поразительно, время не идет, а летит. И куда оно летит? Родилось новое поколение, которому надо рассказывать по-новому, «официальная» история их не устраивает.
И зародилась мысль, написать совсем другую книгу, начав ее с вопросов читателей «нового поколения». Подумал, она дополнит то, что было написано прежде, поэтому вопросы в ней будут не случайны. Так появилась «Дыхание Армагеддона»… В моих книгах весь я. Отсюда общее название сборника «Великая Степь: приношение тюрка». Повествование посвящаю своему народу. Пусть оно станет моим приношением памяти Великой Степи.
Предисловие
Освоение Евразии
О, эта теплота и это величие коротких отношений между старинными друзьями! Почему их нельзя применить в общении между живущими рядом народами?.. Почему мы должны заменить их чужим, холодным словом: толерантность? Неужели в наш торгашеский век и тут нельзя обойтись без посредников?
Обо всем об этом думал я, когда в татарском культурном Центре в Москве сидел на юбилейном вечере своего коллеги Мурада Аджи, талантливого писателя и ученого, давнего товарища, земляка по иным – северокавказским краям. Кумыка. Тюрколога. Автора книг, ставших бестселлерами: «Полынь Половецкого поля», «Тюрки и мир: сокровенная история», «Без Вечного Синего Неба»…
Оглядывал битком набитый большой зал, в котором там и тут мелькали яркие национальные одежды, вслушивался в речь ведущего. Вспоминал. Кого-то из пришедших уже встречал, и теперь радовался новой встрече с ближними к родной Кубани соседями, карачаевцами и балкарцами, сидящими неподалеку от «разноплеменного Дагестана», и знакомыми по казачьему движению калмыкам. Кого здесь только не было! Русские и татары, якуты и кумыки, азербайджанцы и казахи, крымские татары и кыргызы, башкиры и карачаевцы, балкарцы и узбеки (простите те, кого забыл назвать)…
Поискал глазами кузнецких татар, телеутов, рядом с которыми столько лет прожил в Кузбассе, шорцев: а вдруг, вдруг?.. Нет.
Память возвращала в далекую молодость и во времена более близкие… Три десятка лет назад летел я в Улан-Батор, и, когда остались позади хребты Забайкалья, с бьющимся сердцем стал вглядываться в сопки на равнине… Встречавшему меня переводчику попробовал сказать что-то такое: уж больно, мол, похожи на родные кубанские места! А он насмешливо хмыкнул. Ничего, мол, удивительного. Когда к нам прилетал турецкий писатель Азиз Несин, то, спустившись по трапу, он упал на колени, поцеловал землю и со слезами воскликнул: «Наконец-то я – дома!».
Турецкий прозаик – ладно. Я-то причем? Сижу и улыбаюсь. Что это во мне – проявление той самой русской всемирности, о которой писал Достоевский? Или – игра прапамяти?
И где я, действительно, дома? И где – в гостях?!
Вопрос лишний. Мне давно не приходилось видеть такого братства и столько открытой радости, как в тот вечер, у татар. Я радовался вместе со всеми, прежде всего, за своего товарища: путь к признанию не усыпан цветами, но в тот вечер цветы были в обилии у него в руках – не успевал передавать букеты своей жене и первой помощнице Марине…
С Мурадом мы, с разницей в несколько лет, учились в МГУ. Он закончил географический факультет, и это определило круг его интересов и направление персональных маршрутов. С самого начала они были нацелены на восток – в Сибирь.
Мы познакомились заочно, его фамилию я впервые прочитал на научно-художественном издании «Сибирь: ХХ век». Из книги чувствовалось, рождалась она не за столом московской квартиры, а где-то среди немереных таежных просторов. Так и было: будущий кандидат наук вкалывал в старательской артели «Яна» (по имени северной реки, на которой стоит Верхоянск – полюс холода). Там родилась идея книги.
Через много лет я буду составлять многостраничный сборник рассказов северокавказских писателей «Война длиною в жизнь». Для пережившего недавнюю войну Северного Кавказа название звучало почти провокационно, но придумал его не я, а менять было поздно: издание уже объявили. Взялся за это непростое дело лишь потому, что увидал, какое духовное богатство остается не только невостребованным – как бы еще и неучтенным.
Открывало сборник крошечное эссе Мурада «Мы говорили на одном языке»: о неразделимом культурном наследии тюрков и славян. Ревнители чистой «русскости», то есть противники азиатского подмеса в историю России, объявили меня русофобом… Но я не обиделся, они же не бывали в Сибири. Их служба проходила в пределах Садового кольца, настоящей мужской работы они, похоже, никогда не знали, чем и обделили себя сами.
Мы же с Мурадом «говорили на одном языке» еще и потому, что я встретил в нем Работника с большой буквы. Неутомимого и неуемного. Энергичного и бесстрашного. Способного не только на коллективный, артельный труд, но на одиночный опасный поиск. Он доказал это, когда в стране распались привычные связи, а на главное место вышли такие черты характера как личная инициатива и предприимчивость. У него эти качества в избытке. Отнюдь не поиск материальных благ интересовал его.
Одной из найденных в начале пути и осмысленных духовных ценностей предков для Мурада стала философия самоограничения: сведя бытовые затраты к минимуму, он начал писать книги. Знаменитые книги по тюркской тематике, теперь бестселлеры. Их издавали и переиздавали не один раз.
Всего у него более тридцати книг, сотни статей и очерков, включая рассказы для детей. Природная скромность не позволила ему вступить в Союз писателей и тем облегчить свое спартанское существование, Нет, мол, мало сделал. Не готов. А потом и вовсе стало не до того. Так и остался вольным человеком «на вольных хлебах»: писатель знает, что это такое.
Поездки по Сибири и Северу сменились пристальным изучением Кавказа, который когда-то называли вторым Алтаем. Оттуда пути привели его в Казахстан и Иран. И вновь он возвращался в Сибирь, в Якутию и на Алтай, но уже в ином качестве. Из ученого-географа Мурад Аджи стремительно превращался в писателя-востоковеда, тюрколога. Мурад, начинавший вместе с поколением, осваивавшим Сибирь, теперь осваивал Евразию. Сибирь ему была тесна.
Не помню, кто кого из нас «вычислил», кто кому позвонил первым. Но точно знаю, что мы уже были рядом, когда началось это громогласно заявленное «возрождение России». И теперь, сидя на его юбилейном вечере в татарском культурном Центре, вдруг поймал себя на неожиданной мысли.
Я со всей определенностью понял: высоко духовный, подвижнический труд моего товарища – одно из реальных достижений культуры современной России.
Несмотря на широкую известность, думаю, его книги еще не прочитаны по-настоящему, общество не осмыслило их: будь иначе, изменилось бы общественное сознание. Но «публичные» люди, словно сговорившись, стараются даже не упоминать Мурада Аджи, делая вид, будто его книг нет. Иначе придется отвечать на вопросы, поставленные автором, а наш нынешний «истеблишмент», к этому элементарно не готов.
Ведь Аджи своим исследованием раздвинул горизонты российской истории сразу на тысячу лет. Не мало – не много. «Наша история началась не в IX веке, не с призыва варягов на Русь», доказывает он. Раньше. Намного раньше. У России великое прошлое, о котором мы просто не знаем.
Как и почему случился этот преступный провал в памяти народа, рассказывают его неожиданные книги.
