Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
В последующее время немецкие командиры предпринимали спасательные мероприятия, если они могли оправдать это в военном отношении...
Такое положение изменилось в результате приказа от 17 сентября 1942 г., которым адмирал Дениц категорически запретил спасательные меры. Приказ гласил:
«Не должно предприниматься никаких попыток к спасению членов экипажей потопленных судов. Спасение противоречит элементарнейшим требованиям ведения войны на уничтожение вражеских кораблей и экипажей».
Обвинение оспаривает, что здесь речь действительно идет о запрещении спасательных мер. Оно рассматривает приказ как завуалированный приказ к умерщвлению утопающих, и в мировой прессе этот приказ истолковывался как призывающий к убийствам...
Каким же образом обвинение пришло к заключению, что данный приказ является «приказом об убийствах»?...
Его исходным пунктом является разговор между Гитлером и японским послом Осима в январе 1942 года, во время которого Гитлер высказался о перспективе издания приказа подводному флоту об умерщвлении оставшихся в живых членов экипажей потопленных кораблей. Это сообщение, заключает обвинение, Гитлер, вне всякого сомнения, реализовал, а адмирал Дениц провел в жизнь своим приказом о «Лаконии». В действительности, фюрер в связи с докладом по вопросам подводного флота, который должны были сделать ему оба адмирала в мае 1942 года, сам проявил инициативу в вопросе о применении активных мер против экипажей потопленных судов, то есть их расстреле...
Затем обвинение приводило приказ о нападении на так называемые спасательные суда как доказательство того, что существовало намерение уничтожать людей, оставшихся а живых после потопления судна. Но таким лицом является только тот, кто находится в воде или в спасательной лодке...
Капитан 3-го ранга Меле некоторым командирам подводных лодок намекнул, что приказ о «Лаконии» требует или, по крайней мере, одобряет уничтожение людей, оставшихся в живых после потопления судна...
Мне кажется, что на этом процессе не было выяснено, как, собственно, Меле пришел к такому истолкованию приказа. Он утверждает, что капитан 3-го ранга Купиш рассказал ему в штабе командования подводным флотом историю подводной лодки «У-386», командир которой по возвращении с боевой операции в штабе командования подводных лодок получил порицание за то, что не расстрелял находившихся в надувной резиновой лодке летчиков. Этот рассказ Меле не соответствует действительности. На основании дневника военных Действий и с помощью свидетелей доказано, что командиру подводной лодки «У-386» сделано порицание за то, что он не взял летчиков на борт и не доставил их на базу...
Насколько мне известно, в этой войне с германской стороны имел место лишь один случай расстрела оставшихся в живых, а именно случай с капитан-лейтенантом Экком...
Он не хотел уничтожать людей, а хотел устранить обломки и плоты, обнаружение которых могло дать основание летчикам союзников заключить, что в этой части моря находятся германские подводные лодки. За такие действия Экк вместе с двумя своими офицерами был приговорен к смерти...
Военно-морское командование заявило ставке фюрера о том, что оно отказывается применять репрессалии в виде уничтожения оставшихся в живых членов команд судов противника.
Я должен разобрать другие пункты обвинения против гросс-адмирала Деница, не имеющие отношения к морской войне.
Прежде всего речь идет об обвинении в подготовке агрессивных войн. Известно, насколько большое сопротивление вызвало именно это обвинение в среде профессиональных офицеров, пожалуй, всех союзных стран. Отвечая на подобные нападки со стороны общественности, судья Джексон следующим образом сформулировал мысли обвинения по этому пункту на пресс-конференции 4 декабря 1945 г.:
«Я объяснил, что мы преследуем этих милитаристов не потому, что они служили своей стране, а потому, что они господствовали в ней и привели ее к войне; не потому, что они вели войну, а потому, что они привели к войне».
К началу войны Дениц был сравнительно молодым командующим, его единственная задача состояла в обучении и руководстве подводными лодками, он не принадлежал к генеральному штабу в том смысле, как это имеет в виду обвинение, и не принимал участия ни в одном из совещаний, записи о которых были представлены здесь в качестве доказательств о наличии агрессивных намерений.
Когда адмирал Дениц 1 февраля 1943 г. был назначен главнокомандующим военно-морскими силами, война для Германии перешла в стадию обороны, более того, опасных неудач и поражений на всех фронтах. Этот факт может иметь значение для вопроса об участии в так называемом заговоре. Обвинению не совсем ясно, с какого именно момента оно хочет приписать подсудимому Деницу участие в заговоре...
Адмирал Дениц познакомился с фюрером лишь осенью 1943 года, во время доклада о военных делах, а в последующие годы имел с ним короткие беседы всего 8 раз, всегда о военных вопросах и никогда с глазу на глаз. Так как подсудимый, кроме того, не принадлежал ни к одной организации, которая обвиняется в заговоре, я не вижу никакой связи Деница с этим заговором до 1 февраля 1943 г. ... Вследствие назначения на пост главнокомандующего военно-морскими силами он стал членом имперского правительства. Основой этого утверждения служит распоряжение, согласно которому главнокомандующие сухопутными и военно-морскими силами получали ранг имперского министра и по распоряжению Гитлера должны были принимать участие в заседаниях кабинета.
Ясно, что лицо, лишь получившее ранг имперского министра, не является в действительности имперским министром. Оно не является также членом кабинета, если может принимать участие в его заседаниях лишь на основании особого распоряжения...
Гросс-адмирал всегда участвовал в обсуждении обстановки у фюрера, если находился в его ставке. О всех встречах и совещаниях главнокомандующего его сопровождающие вели записи, которые находятся в руках обвинения. Но оно не представило ни одной записи, согласно которой главнокомандующий военно-морскими силами принимал бы участие в докладе или в решении политического вопроса, и можно, пожалуй, полагать, что подобных записей вообще не существует. Но тем самым подтверждаются показания свидетелей о том, что обсуждение обстановки у фюрера не имеет ничего общего с заседанием правительства и что оно было исключительно инструментом военного руководства.
Таким образом, ни в коем случае не существует общей ответственности гросс-адмирала за все происшествия и события с 1943 года, которые были охарактеризованы на процессе как преступные...
Деницу ставятся в вину только такие дела, в отношении которых он принимал непосредственное участие.
Это относится прежде всего к приказу фюрера об уничтожении диверсионных отрядов от 18 декабря 1942 г. ... Дениц, как он сам признал это, читал его осенью 1942 года, будучи командующим подводным флотом... Приказ о том, чтобы не давать этим людям пощады и в определенных случаях передавать их СД, сам по себе нарушает обычаи войны, это признает всякий высший офицер.
Обвинение полагает, что адмирал Дениц через несколько месяцев после того, как стал главнокомандующим военно-морскими силами, должен был и имел возможность осведомиться о причинах издания приказа о диверсантах.
Здесь я должен сказать, что приказы о военных мероприятиях на суше издавались без сотрудничества штаба военно-морского командования и об их исполнении в штабе военно-морских сил не докладывалось.
Такой порядок издания приказов о территориальных задачах объясняет также полную неосведомленность Деница и его сотрудников в штабе военно-морских сил о передаче экипажа норвежского торпедного катера МБТ-345 службе безопасности после его взятия в плен частями адмирала фон Шрадера. Как следует из протоколов суда над военными преступниками в Осло, штаб военно-морских сил получил лишь сообщение о бое и о захвате торпедного катера и о количестве пленных. Во всех остальных вопросах согласно приказу о коммандос адмирал фон Шрадер договаривался с командующим в Норвегии. Решение о судьбе экипажа было прислано из главной ставки фюрера на запрос гаулейтера Тербовена...
Вторую попытку обвинения установить участие в заговоре для совершения военных преступлений я вижу в представленном протоколе допроса адмирала Вагнера по вопросу о выходе из Женевской конвенции в начале 1945 года. Подробности становятся ясными без свидетельских показаний Вагнера. Согласно этим показаниям при обсуждении положения 17 февраля Гитлер указал на то, что вражеская пропаганда о хорошем обращении союзников с военнопленными явно производит впечатление на находящиеся на Западе войска, и было доложено о большом количестве перебежчиков. Он приказал рассмотреть вопрос о выходе из Женевской конвенции. Таким путем он стремился убедить собственных солдат в том, что они больше не могут рассчитывать на хорошее обращение с ними как с военнопленными и подорвать действие вражеской пропаганды. Через два дня Гитлер снова вернулся к этой мысли, но теперь на переднем плане стояло другое обоснование. Он охарактеризовал ведение войны противником на Востоке и воздушные налеты на немецкое гражданское население как полный отказ противника от соблюдения международного права и теперь, со своей стороны, хотел путем отказа от Женевской конвенции освободиться от всяких обязательств. Он вновь запросил вооруженные силы об их мнении и при этом обратился прямо к гросс-адмиралу Деницу. Дениц не дал никакого ответа. Позиция военного руководства в данном вопросе была недвусмысленно отрицательной. Перед обсуждением положения на следующий день имела место 10-минутная беседа между Деницем, генерал-полковником Иодлем и послом Гевелем, во время которой Дениц сообщил о своем отрицательном отношении. Судя по заметке адмирала Вагнера, он сказал: «Лучше принять необходимые меры без всякого о том оповещения и сохранить для внешнего мира, на всякий случай, прежнюю мину». Обвинение видит в этом готовность и желание выдать сотни тысяч союзных военнопленных на произвольное убийство. Сам адмирал Дениц не помнит такой фразы. Это и неудивительно, так как речь идет не о протоколе, а о резюме довольно длительного разговора в четырех фразах, которые были сформулированы лишь на следующий день после разговора и написаны адмиралом Вагнером...
