Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
С первых же дней своего пребывания на острове Мраморного моря Принкипо Троцкий сразу оказался окруженным вниманием мировой общественности. Не успел он обосноваться на новом месте, как в Принкипо, по словам его биографа, Исаака Дейчера, «ринулись репортеры со всех континентов, чтобы проинтервьюировать его. Появились посетители и друзья… Молодые троцкисты прибыли, чтобы служить охранниками. Немецкие и американские издатели приезжали, чтобы подписать контракты на книги и предложить аванс. Отовсюду писали диссиденты-коммунисты, задавая вопросы о политике и идеологии…» Воздействие Троцкого на левых интеллектуалов было огромным. Так Бернард Шоу писал о том, что Троцкий стал «вдохновителем и героем всех боевиков крайне левой части в любой стране».
Троцкий и его сторонники начинают выпускать «Бюллетень оппозиции». Надо сказать, что уровень этого издания был куда выше «белых» эмигрантских изданий. У тех, как уже говорилось, главной проблемой было отсутствие собственной информации из СССР. А вот у троцкистов с этим делом обстояло все хорошо. Они имели сведения от своих сторонников, которые разными путями переправлялись на Запад.
«Бюллетень» переправлялся в обратном направлении. Благо среди писателей, дипломатов и журналистов – то есть тех, кто ездил за границу, – было достаточно сочувствующих троцкистам. Так, троцкистом являлся известнейший советский журналист Михаил Кольцов.
А что же они хотели? В том-то и дело, что с этим было неопределенно.
«Оказавшись за границей, Троцкий принялся поносить политику ВКП(б) практически по всем вопросам. Выпускаемый им „Бюллетень оппозиции“ требует роспуска совхозов, упразднения большей части колхозов. Троцкий призывал приостановить „призовую скачку индустрии“, то есть по сути отказаться от индустриализации. Искренний энтузиазм рабочих-стахановцев Троцкий окрестил „коварством Кремля“, в написанном им программном документе был даже лозунг „долой стахановское движение“».
(Виктор Шапинов)По большому счету, это была «игра от противного». Что бы ни делалось в СССР, Троцкий тут же писал, что это делается плохо и неправильно. А что же он предлагал? В сфере экономики – ничего. Вообще. В сфере политики… Священная корова троцкистов – это так называемая «рабочая демократия». То есть лозунг власти Советов в том виде, в котором провозглашали большевики в 1917 году. Беда только в том, что на самом-то деле этот принцип революционеры честно попытались воплотить в жизнь после прихода к власти – и он показал полную несостоятельность. Ну, не выходит из «рабочей демократии» ничего хорошего. Да и кто этот лозунг выдвинул? Будучи еще во власти, Троцкий активно пробивал идею «трудовых армий». То есть предлагал загнать в казармы все население страны! А ведь это было уже после окончания Гражданской войны. Так что идея «рабочей демократии» являлась чистой воды демагогией. Окажись Троцкий во главе государства, он бы так гайки закрутил, что Сталин бы показался «гнилым либералом»…
Какую-то внятную структуру Троцкому удалось создать лишь через девять лет после высылки. 3 сентября 1938 года состоялась учредительная конференция нового Интернационала, в которой принял участие 21 троцкист. Иногда говорят об этом событии как о расколе коммунистического движения. Это неверно. Количество троцкистов было ничтожно мало. В 1935 году Троцкий в своем дневнике констатировал, что в разных странах у него имеется всего 4000 сторонников, при этом в каждой из троцкистских групп велась борьба между двумя-тремя фракциями по карьеристским и идеологическим мотивам.
А коммунистические партии насчитывали сотни тысяч членов. В самом деле. Популярность левых идей была обусловлена мечтой множества о новом обществе. И был СССР, который именно так и воспринимался. Ах, он какой-то неправильный? Да ну вас!
Конечно, кое-кто подался в троцкисты. Но в Европе и США это были по большей части «левые интеллектуалы». Публика, прямо скажем, сомнительная. Такие ребята очень любят покричать в кафе о мировой революции, а вот делать ее…
Так что создать альтернативу «сталинистским»[74] партиям не получилось.
С кем угодно, но против СталинаПолитические взгляды Троцкого становились все более своеобразными.
«Атакуя „сталинизм“, Троцкий терял чувство меры. Несомненные достижения советских людей, сумевших в кратчайшие сроки добиться превращения своей страны в одну из развитых стран мира и с одной из самых сильных и технически оснащенных армий, принижались им и объяснялись исключительно достоинствами марксистской теории. Он отказывался признавать высокие качества советских трудящихся, носителей традиций народной культуры. Он никогда не забывал высказаться по поводу хронической отсталости России, а также об утрате рабочим классом России тех замечательных свойств, проявленных им лишь в Октябрьскую революцию и Гражданскую войну. Отрицая сильные стороны советских организаторов производства, выходцев из народа, он постоянно твердил о „термидорианском перерождении правящей советской бюрократии“.
Как и князь Курбский, который, по свидетельству поэта А. К. Толстого, „от царского гнева бежал“ и в „литовском стане“ писал Ивану Грозному „послания полные яду“, Троцкий большую часть своих сил посвятил сочинению работ, проклиная «сталинизм» и его творца – Сталина. В своих объяснениях причин победы Сталина и оценке его личности Троцкий терял даже остатки объективности. Говоря о своих впечатлениях от чтения первой статьи Сталина, Троцкий писал: „Статья останавливала на себе внимание главным образом тем, что на сером, в общем, фоне текста неожиданно вспыхивали оригинальные мысли и яркие формулы. Значительно позже я узнал, что статья была внушена Лениным и что по ученической рукописи прошлась рука мастера“».
(Ю. В. Емельянов)Анекдот тут в том, что свои первые статьи Сталин писал в Баку и с Лениным был просто незнаком…
Иногда пассажи Троцкого против Сталина переходили уже на откровенно кухонный уровень: «Он чувствует себя провинциалом, продвигается вперед медленно, ступает тяжело и завистливо озирается по сторонам… В Политбюро он почти всегда оставался молчаливым и угрюмым. Только в кругу людей первобытных, решительных и не связанных предрассудками, он становился ровнее и приветливее. В тюрьме он легче сходился с уголовными арестантами, чем с политическими. Грубость представляет органическое свойство Сталина».
Тут не хватает разве что слов «дикий горец». Когда в 1938 году возникла угроза захвата немцами Чехословакии, Троцкий высказался так: «Чехословакия является в полном смысле империалистическим государством… Война, даже на стороне Чехословакии, велась бы не за ее национальную независимость, а за сохранение и, по возможности, расширение границ империалистической эксплуатации».
В общем, получалось так. Если Сталин говорил «белое», то троцкисты кричали: «Нет, это черное!»
«Как известно, в 20-х и первой половине 30-х годов в международном коммунистическом движении существовало два взгляда на взаимоотношения коммунистов и демократов в условиях надвигающегося фашизма. Товарищ Сталин, а с ним весь Третий Интернационал считали, что коммунисты должны мочить и фашистов и демократов одновременно. В свою очередь, последние тоже не очень-то хотели бороться против фашизма вместе с коммунистами, предпочитая либо справляться своими силами, либо скорее поддерживать коричневых против красных. Товарищ же Троцкий, напротив, предлагал коммунистам сначала блокироваться с либералами и социал-демократами в рамках единого антифашистского фронта, а уж потом, после ликвидации фашистской угрозы, кончать и с бывшими союзниками.
Поскольку события в Италии, Болгарии, Германии и других странах показали, что принцип „мочи всех сразу“ обычно все равно приводит к образованию единого фронта, но только в общей тюремной камере, в Испании Коминтерн решил ради разнообразия последовать советам Льва Давыдовича. Испанской компартии строго-настрого велели колхозы не создавать, служителей культа не обижать, а частные предприятия захватывать исключительно в тех случаях, если хозяева сбежали или откровенно поддерживают Франко.
И что вы думаете товарищ Троцкий? Возрадовался торжеству своих идей? А вот фиг вам! Лев Давыдович тут же перешел на позиции Иосифа Виссарионовича и начал проповедовать необходимость немедленной социалистической революции в Испании!»
(Ю. Нерсесов)«Похожая ситуация сложилась, когда нападению фашизма подверглась Франция. Ее правительство упорно не желало воевать с агрессором, сдавая километр за километром территорию немцам. Французская буржуазия, как это уже было в 1871 г., предала национальную независимость и явно саботировала оборону страны. Так же поступали и английские союзники. В истории этот период II мировой получил название „Странная война“.
