Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин)
"Когда я закончил и уже собрался уходить, Сталин сказал: "Пока не уходите".
Он позвонил Поскребышеву и попросил его вызвать генерала, только что снятого с поста командующего фронтом (генерал Козлов, Крымский фронт). Состоялся следующий диалог.
- Вы говорите, что мы неправильно наказали вас?
- Да, потому что представитель Верховного Главнокомандования сдерживал меня.
- Как?
- Он мешал выполнению моих приказов, собирал совещания, когда надо было действовать, давал противоречивые распоряжения... в общем, он пытался командовать командующим.
- Итак, он стоял на вашем пути. Но командующим фронтом были вы?
- Да.
- Тогда почему вы не доложили, что он мешает вам?
- Я не смог жаловаться на вашего представителя.
- Так вот за это мы наказали вас: не смогли поднять трубку и позвонить, а в результате вы провалились в проведении операции.
Я вышел из здания Верховного Главнокомандования с мыслью, что как новоиспеченный командующий фронтом, я только что получил предметный урок. Поверьте, я выучил его очень хорошо".(104)
Вот так Сталин применял наказание к генералам, которые не осмеливались отстоять собственное мнение, обратившись непосредственно к нему.
"Истерик" Сталин.
Давайте рассмотрим другую "непреложную истину": Сталин ввел личную диктатуру, часто проявляя истеричность, был шарлатаном и безответственно вел войну, не зная реального положения дел.
И снова человек, который хотел "вернуться к великому Ленину", Хрущев, желает что-то доложить на этот счет:
"Даже после начала войны нервозность и истерия, которую проявлял Сталин, ... представляла серьезную опасность для армии".(105)
"Сталин начал нести всякий вздор о Жукове, в том числе и такое: "Говорят, что перед каждой операцией на фронте Жуков делал так: он брал горсть земли, нюхал ее и говорил: "Мы можем начинать атаку", или, напротив: "Запланированная операция не может быть выполнена".(106)
"Сталин планировал операции на глобусе. (Оживление в зале.) Да, товарищи, он привык к глобусу и чертил на нем линию фронта".(107)
"Сталин был очень далек от понимания действительного положения, которое сложилось на фронте. И это естественно, так как за всю Отечественную войну он никогда не побывал на каком-нибудь фронте".(108)
Элленштейн, уклоняясь от того, чтобы предстать дураком с идиотскими россказнями Хрущева о глобусе, продолжил атаковать Сталинские отвратительные "методы руководства":
"Должна быть отмечена важная особенность действий Сталина во время войны: его полное отсутствие и для бойцов и для гражданского населения. Он никогда не был на фронте".(109)
Вот как Жуков представляет Сталина, "нервного истерика", который не терпел малейших противоречий.
"Как правило, Ставка Главнокомандования работала в методичной, деловой манере. Каждый мог высказать свое мнение.
Кстати, я знал из моего военного опыта, что любой мог вынести вопрос на обсуждение, независимо от отношения к нему Сталина, споря с ним и твердо отстаивая свою точку зрения. И ошибается тот, кто заявляет, что это не так".(110)
Теперь рассмотрим незабываемую сцену, когда Жуков пришел к держащему в руке глобус диктатору, чтобы приблизительно (ну конечно!) определить линию фронта. По возвращению Жуков писал:
"Невозможно было идти к Сталину без четкого представления ситуации, отраженной на карте, и сообщить непроверенную или (что было намного хуже) искаженную информацию. Сталин не терпел ответов наугад, он требовал предельной точности и ясности.
Казалось, что Сталин имел особый дар определения слабых мест в докладе и документах. Он немедленно выкладывал их и жестко выговаривал ответственным за неточности. У него была цепкая память, он прекрасно помнил сказанное и не упускал шанса дать суровый выговор. Поэтому мы представляли штабные документы, делая все возможное в той обстановке для их уточнения".(111)
Генерал Штеменко прямо обратился к обвинениям Хрущева, что Сталин, не бывая на фронте, не мог знать военной действительности.
"Верховный Главнокомандующий не мог, по нашему мнению, посещать фронт чаще. Было бы непростительным легкомыслием даже на короткий период покидать Ставку для решения частных вопросов одного из фронтов".(112)
Такое путешествие было бы бесполезным, говорил Василевский. Сталин получал в Ставке очень подробную и полную информацию, так что "он мог, находясь в Москве, своевременно принять правильное решение".(113) Сталин принимал решения, полагаясь "не только на известные данные, представленные Ставкой, но и принимая в расчет особенности данной ситуации".(114)
Как он это делал? Сталин получал всю важнейшую информацию, которая шла из управлений Генерального штаба, Министерства Обороны и Политуправления Красной Армии. Его знание особенностей положения на разных фронтах имело два источника. Во-первых, фронтовые командиры регулярно присылали ему свои доклады. Затем, согласно Жукову:
"Сталин основывал свои суждения по решающим вопросам на докладах, предоставляемых представителями Ставки Верховного Главнокомандования, которых он посылал на фронт для оценки положения на местах и консультаций с соответствующими командирами; на выводах, сделанных в Ставке и предложениях фронтовых командиров и на специальных докладах".(115)
Представители Ставки должны были докладывать Сталину ежедневно. 16 августа 1943 года, в первый день важной операции близ Харькова, Василевский не прислал свой доклад. Сталин немедленно послал ему сообщение:
"Предупреждаю вас в последний раз, что если вы когда-либо вновь не исполните своих обязанностей перед Ставкой, вы будете сняты с поста начальника Генерального штаба и отозваны с фронта..."(116) Для Василевского это было подобно удару молнии, но он не был оскорблен такой "грубостью". Напротив, он писал:
"Так же категоричен был Сталин и с другими. Он требовал соблюдения дисциплины одинаково от каждого представителя Ставки... Я чувствовал, что нехватка терпимости к представителю Ставки оправдана в интересах эффективного контроля над боевыми действиями. Сталин очень внимательно следил за ходом событий на фронте, быстро реагировал на все изменения и прочно удерживал контроль над войсками в своих руках".(117)
В противоположность Хрущеву, который заявлял о безответственности и шарлатанстве Сталина, Василевский, который работал со Сталиным тридцать четыре месяца, так представляет стиль его работы:
"Сталин уделял огромное внимание созданию эффективного стиля работы Ставки. Если мы посмотрим на этот стиль осенью 1942 года, то мы увидим, что он отличался доверием к опыту коллективной работы в составлении оперативных и стратегических планов, высокой степенью исполнительности, изобретательности, постоянным контактом с войсками и точным знанием положения на фронте.
Как Верховный Главнокомандующий, Сталин был предельно требователен ко всем и ко всему; качество, которое вполне оправдано, особенно во время войны. Он никогда не прощал беспечности в работе и ошибок при завершении дела".(118)
Подробно описанный пример убедительно показывает, как на самом деле работали "методы безответственного руководства" Сталина. В апреле 1942 года провалилось наступление Красной Армии с целью освобождения Крыма. Ставка отдала приказ приостановить наступление и организовать оборону. Двадцати одной советской дивизии противостояли десять дивизий немцев. Но 8 мая немцы атаковали и взломали советскую оборону. Представитель Ставки, Мехлис, близкий знакомый Сталина, представил доклад, на который Верховный Главнокомандующий ответил:
"Вы занимаете странную позицию постороннего наблюдателя, не несущего ответственности за состояние дел Крымского фронта. Эта позиция, возможно, и удобная, но крайне неблагодарная. Вы не посторонний наблюдатель на крымском фронте, а ответственный представитель Ставки, ответственный за успехи и неудачи фронта и обязаны исправлять ошибки командования на месте. Вы вместе с командующим ответственны за крайнюю слабость левого фланга фронта. Если "общая обстановка говорила, что враг будет утром атаковать", но вы не приняли всех мер по отражению врага, а ограничились только пассивной критикой, то тем хуже для вас".(119) Сталин полностью раскритиковал бюрократические и формальные методы руководства.
"Товарищи Козлов и Мехлис верили, что их главная задача состояла в издании приказов, и что издание приказов было тем, что они должны были делать для управления войсками. Они не подозревали, что издание приказа это только начало работы, и что главная забота командования состоит в том, чтобы обеспечить выполнение приказа, доведение приказа до войск и организации поддержки войскам в выполнении приказа командования. Как показал анализ хода операции, фронтовое командование издавало приказы без учета обстановки на фронте, не зная действительного расположения войск. Фронтовое командование даже не обеспечило доведение своих приказов до армий... В критические дни операции командующий Крымским фронтом и товарищ Мехлис проводили время на продолжительных и бесплодных собраниях Военного Совета, вместо того, чтобы наладить личный контакт с армейскими командирами и лично отслеживать ход операции.
