Вадим Деружинский - Мифы о Беларуси
В работе Г. Сагановича часто цитируются документы, в которых ярко показаны действия «оккупантов»: убийства, насилие, грабежи, угон в рабство братских православных граждан. От главы к главе читатель как бы подготавливается к важному и страшному откровению — к статистике демографических потерь Великого княжества Литовского: 1 500 000 человек, или 53 % населения! Такие цифры любого эмоционального читателя заставят воскликнуть: «Нам все врали!» Данные цифры уже давно взяты на вооружение белорусскими националистами в качестве очередного обвинения в «азиатской жестокости москалей». За последнее время они выдают такие опусы, перемешанные откровенным бредом и пафосными завываниями, что оставить без внимания подобные высказывания никак нельзя.
…«Во все трудные времена своей жизни украинский и белорусский народы неизменно обращали свои взоры к Москве, к великому русскому народу и всегда получали от него братскую бескорыстную помощь. В течение ряда веков украинский и белорусский народы боролись за воссоединение с русским народом в едином Российском государстве», — с этих слов начал свое повествование в первой главе известный советский историк А. Н. Мальцев (Мальцев А. Н. Россия и Белоруссия в середине XVII в. М., 1974).
В его словах нашел отражение общий взгляд советской историографии на Тринадцатилетнюю войну. С развалом Советского Союза в национальных окраинах практически правилом стало развенчивать «мифы тоталитаризма». Но, как правило, такое развенчание проходило на фоне посыпания головы пеплом и постоянных заклинаний о людоедской политике русских царей. То есть, если ранее писалось о «горячей поддержке населения Белоруссии русских войск», то в наше время достаточно переставить акценты в угоду политической конъюнктуры — и можно говорить о «русских оккупантах» и «оккупации».
…Хаотичный набор отрывочных знаний, отсутствие методологии исторического исследования, доминирование субъективности над объективностью в угоду политическим амбициям, — это, пожалуй, основной набор инструментов националистически озабоченных «историков» Белоруссии. О таких можно сказать радищевскими словами: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Особенно «лаяй»".
(Из статьи московского историка Алексея Лобина «Неизвестная война 1654–1667 гг.» в российском журнале «Скепсис».)
После публикации цитированной выше статьи мы несколько недель спорили с Алексеем Лобиным через Интернет. По окончании полемики у меня осталось впечатление, что я смог убедить московского историка в том, что его позиция предвзятая, вызвана «ущемленными имперскими чувствами», то есть необъективна и чересчур эмоциональна — особенно в тех ярлыках, которые он навешивает на историков Беларуси.
В какой-то момент полемики, находясь в плену эмоций, Лобин сказал мне, что беларусы сами виноваты за ужасы 1654–1667 годов тем, что «захватили Москву в 1612 году», и что он оценивает историю с точки зрения интересов своего московского отечества, а не с точки зрения «интересов националистов» новорожденных государств СНГ. Я ему возразил, что предвзятость очевидна у любого историка, но не настолько же, чтобы она затмевала собой вообще все факты: ведь в своей статье он буквально утверждал, что московские оккупанты вообще не причастны к массовой гибели нашего населения в этой войне. Что и является фальсификацией истории.
Не берусь судить, насколько наша полемика повлияла на взгляды этого московского историка, но спустя какое-то время он выступил с разоблачением уже российских великодержавных авторов книг на тему истории.
В том числе подверг уничтожительной критике книги Владимира Мединского (ныне министра культуры РФ) «Мифы о России» и его докторскую диссертацию об этих «мифах», которую он назвал «наукообразным суррогатом на уровне курсовой студента 1 или 2 курса», в основе которой «лежит не современная методика, отличающаяся новизной, а полное незнание».
Означает ли это, что Алексей Лобин перешел в «лагерь» тех, кого еще недавно обвинял в «лае» на Великую Россию? Конечно, нет. Просто он увидел, что главными фальсификаторами истории являются идеологи от российской власти. Честность историка, смею надеяться, все-таки взяла верх…
В целом же ситуация одновременно и парадоксальная, и крайне типичная: честных историков обвиняют в «фальсификациях» именно те, кто сами искажают историю в угоду политической и идеологической конъюктуре.
ГЛАВНЫЙ ФАЛЬСИФИКАТОР — ВЛАСТЬ
В последние годы в РФ все чаще раздаются призывы противостоять «фальсификации истории в ущерб интересам России», однако главным фальсификатором российской истории всегда являлась сама власть.
Проследим это на примере одной типичной полемики в РФ, которая началась с того, что в апреле 2011 г. профессор истории и депутат-единоросс Владимир Мединский обогатил политологию новым термином: «самодержавное народовластие».
На пленарном заседании Мединский привлек внимание коллег к 105-й годовщине первого заседания Государственной думы. Напомнив о средневековых земских соборах, которым случалось и царя выбирать, депутат высказал мнение, что Россия не так уж чужда демократии, как порой думают. Он заявил:
«Именно самодержавное народовластие, или, если перевести это с русского языка на иностранный, суверенная демократия, есть самая исторически свойственная вещь для России».
Политолог Дмитрий Орешкин согласился, что ничего нового Владимир Мединский не придумал. Упомянутая им модель известна давно и называется «делегативной демократией». С данной точки зрения, демократия — это всенародное избрание царя. Поставили во главе государства человека, кажущегося большинству подходящим, и разошлись по домам. Пусть он делает, что находит нужным, и пусть никто не смеет ему мешать. При делегативной демократии нет места разделению властей, системе сдержек и противовесов, местному самоуправлению, а оппозиция рассматривается как вредные раскольники.
Для Запада демократия — не только и не столько принятие решений большинством, сколько учет мнения и интересов меньшинства, постоянная, а не раз в четыре года, подконтрольность государства гражданскому обществу, конституционное ограничение и регулярная сменяемость высшей власти. Однако, считает Орешкин, российская демократия отличается от западной не внешне, а по сути. Впрочем, почему непременно российская? Подобные порядки существовали, к примеру, у воинственных степных кочевников и экипажей пиратских кораблей. Выборный хан или капитан получал всю полноту власти, вплоть до права убить любого, кто станет ему перечить. Если же у большинства складывалось убеждение, что предводитель плох, то убивали или изгоняли его самого, но лишь затем, чтобы тут же поставить над собой другого такого же. Орешкин говорит:
«Это не уникальная особенность русской истории. Это фаза развития демократии. После чудовищной концентрации власти в руках узкой группы людей, а в сталинское время в руках одного человека, которого так и называли Хозяином, перейти прямо к либеральной демократии, скорее всего, невозможно. Это было бы связано с развалом системы управления как таковой. Наивно ожидать, что за 20 лет мы залижем все раны, нанесенные общественному сознанию и социальной культуре правлением большевиков. Конечно, сейчас в России полудемократия. Это надо пережить».
Эксперт указывает:
«Необходимо помнить, что в условиях самодержавия не будет развития. Это вопрос выбора. Можно жить с «сильной рукой», но надо понимать, что в таком случае мы всегда будем отставать от соседей. Главный субъект развития — городской средний класс, предприниматели и интеллигенция, а они всегда требуют прав и ведут себя независимо. Хотите развития — делитесь полномочиями. Монархии Европы прошли этот путь и стали символическими. Владимир Мединский, как в свое время Николай Карамзин, считает самодержавие органичным для России, потому что сам приближен к самодержцам и в его интересах эту ситуацию законсервировать. А есть люди, в чьих интересах ее сломать. Идет политическая борьба. Это нормально».
Далее в своей речи в Думе Вл. Мединский предложил создать специальное государственное ведомство для утверждения «правильной», с его точки зрения, версии истории. Он призвал к организации аналога Министерства пропаганды, созданного Геббельсом в 1933 году:
«Нужна отдельная государственная историко-пропагандистская организация, которая занималась бы вопросами изучения и сохранения исторической памяти, исторической пропаганды и, тут стесняться нечего, решала контрпропагандистские задачи».
Артем Кречетников, московский корреспондент Би-би-си, так это прокомментировал:
