Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг
Почему национальное государство? Национальные государства победили в мире в целом, потому что сначала они победили в Европе, и европейские государства затем стали воспроизводить себя. Они победили в Европе, потому что самые сильные государства — прежде всего Франция и Испания — восприняли такие формы ведения войны, которые позволили (временно) сокрушить их соседей, такие формы, которые развились как побочный продукт централизации, дифференциации и самостоятельности государственного аппарата. Этот шаг указанные государства сделали в конце XV в. в связи с тем, что они тогда только что завершили изгнание соперничающих держав со своих территорий и потому что у них был доступ к капиталистам, которые могли помочь финансировать войны с помощью дорогих фортификационных сооружений, артиллерии и, главное, наемных солдат.
Но не будем преувеличивать: морские государства, как Голландская республика и Венеция, еще в течение столетия с успехом соперничали с основными сухопутными государствами. Для поставок внутрь страны важно было контролировать побережье, кроме того, флоты морских держав помогали предотвращать вторжения, росло значение заморских империй. Некоторые сравнительно некоммерциализованные государства, как Швеция и Бранденбург, сумели создать конкурентоспособные военные силы благодаря громадному (с применением принуждения) проникновению вглубь своих территорий. Но, в конце концов, только те страны, где немалые источники капитала сочетались с громадным населением, обеспечивавшим значительные военные силы, преуспевали в ведении войны в европейском стиле. Эти страны были или стали национальными государствами.
Национальные государства, без сомнения, возобладали бы в Европе, даже если бы Франция и Испания были менее агрессивны в конце XV в. В XVI—XVII вв. многие другие европейские государства делали попытки завоеваний в Европе, добиваясь на какое–то время успеха: сразу приходят на ум Швеция, Бранденбург и Россия. Кроме того, Голландская республика, Португалия и Великобритания начинают вести конкурентную борьбу за колониальные империи, оказывая во многом сходное воздействие на отношения государства с гражданами. В 1500 г. европейские государства осуществляли политический контроль над примерно 7% мировой суши, в 1800 г. — над 35%, а в 1914 г. — над 84% (Headrick, 1981: 3). Одна эта экспансия сама по себе способствовала распространению национальных государств по всему миру. Если бы в ходе борьбы возобладала другая форма государств, тогда бы их (иной) характер сильно повлиял на пути и результаты формирования европейских государств. В результате экспансии капитала и реорганизации способов ведения войны в XVI в. — преобладающими неуклонно становятся национальные государства.
Как начинаются войны
Порожденная войной система определила условия, при которых ее члены вступали в войну. Эти условия, при которых государства вступали в войну, значительно менялись — и не раз — в течение того длительного периода, который мы здесь исследуем. При значительных модуляциях, бывших функцией таких переменных (как главные соперники государства, характер его господствующих классов и вид защитной деятельности государства от имени господствующих классов) — условия менялись как функция теперь известной постоянной логики, действовавшей и при изменяющихся обстоятельствах: правители обычно старались создать безопасную зону, внутри которой они могли получать доходы от принуждения, и укрепленную буферную зону для защиты зоны безопасности. При благоприятном исходе буферная зона (на время) становилась безопасной, и носитель принуждения расширял свои притязания, стремясь присоединить новую буферную зону, прилегающую к старой. Если же и соседние государства придерживались такой логики, начиналась война. В Европе, как только распалась Римская империя, тысячи магнатов, имевших войско, занялись одним и тем же. В результате началась непрекращающаяся, широко распространившаяся (хотя главным образом региональная) война. Позднейшие расширения территорий государств, установление компактных национальных государств на многих территориях и обеспечение границ посредством международных договоров значительно сократили протяженность уязвимых границ, но не покончили с логикой, ведущей к войне.
Другие же условия изменились радикально. В эпоху патримониализма (до 1400 г. в большинстве стран Европы) группы, которые контролировали значительные средства принуждения, обычно были или родственниками, соседями, или связанными клятвой сообществами воинов — или комбинациями всех трех видов. Герцогские роды — это группы первого рода, ордена крестоносцев — второго, а феодальная аристократия — представляет собой комбинацию первого и второго. Группы, которые контролировали значительные средства принуждения, обычно стремились до предела увеличить дань, взимаемую с окружающего населения, если необходимо, то силой, а также обеспечить на будущее возможность взимать эту дань своим потомкам и последователям. Вступая в браки друг с другом, создавая касту благородного сословия и (при поддержке католической церкви, которая также извлекала пользу из земель и доходов) устанавливая повсеместно принимаемые правила наследования, правящий класс закладывал основания династической политики, где браки цементировали межгосударственные союзы, а наследование становилось предметом внимания нескольких государств. В то же время крестьянские общины, городские ополчения, банды разбойников и другие сообщества, которые не могли рассчитывать на поддержку государства, вели собственные войны. Соответственно войны возникали всякий раз, когда один носитель власти выказывал некоторую слабость относительно своего соседа, когда возникали неясности с наследованием или когда на сцене появлялся новый завоеватель.
Что касается первой половины рассматриваемого тысячелетия, то едва ли даже стоит задаваться вопросом, когда государства воевали, поскольку большинство государств находились в состоянии войны почти постоянно. Правда, в то время многочисленные армии составлялись из ополчений и рекрутов, поставляемых как феодальные оброки, так что кампании обычно продолжались лишь несколько месяцев каждого года. Когда же начиналась интернациональная война, тем не менее она обычно продолжалась в течение нескольких кампаний. Так, в 1150–1300 гг. отмечается едва ли не размеренный ритм ежегодных войн в Англии и Франция, но тогда же идет непрерывная война в Скандинавии, России, Италии на Средиземном море и в Иберии. В период раздробленных суверенитетов, к тому же, стирается разница между солдатами, бандитами, пиратами, мятежниками и лордами, исполняющими свой воинский долг, и все сливается в один поток насильственных действий. В перерывах между крупными кампаниями множатся местные битвы. Так что в отношении периода до 1500 г. важно не когда государства воевали, а кто воевал с кем, как часто и насколько ожесточенно.
С XVI в. ситуация решительно меняется. Формирование системы государств, разделение военного образа жизни и гражданского и разоружение гражданского населения — все это обострило различия между войной и миром. Война становится более интенсивной и разрушительной, начавшись, продолжается дольше, но становится более редким событием. В этом отношении XX в. лишь продолжает эту устойчивую тенденцию.
Во времена брокеража (в важнейших странах континента — 1400– 1700 гг.) государственная политика по–прежнему определяется династическими амбициями. Однако государственный аппарат (в основном) и масштабы военных усилий в это время показывают, что интересы господствующих классов, поддерживающих государство, серьезно ограничивали возможности войны; поскольку монархи тогда уже могли мобилизовывать средства ведения войны только с согласия и при поддержке этих классов. В государствах интенсивного принуждения важнейшими были интересы землевладельцев. В государствах интенсивного капитала — интересы держателей капиталов (капиталистов).
При режиме брокеража войны все еще начинались, если такие возможности открывались для династии: в условиях слабости соседних государств или с приходом завоевателей (таких как татары или турки). Однако кое–что изменилось. Теперь чаще причиной войны становятся коммерческие возможности господствующих классов или угроза этим возможностям. Государства с расширяющейся экономической базой теперь шире этим пользуются, чтобы отразить внешние угрозы, союзы государств определяются теми же факторами (возможностями и угрозами). Союзы государств часто заключаются для сдерживания экспансии самого сильного государства. Сами же растущие государства чаще воюют за расширение прилегающих к ним территорией, а не для присоединения новых доставляющих дань единиц (независимо от их местоположения), и широкие восстания в связи с попытками правителей получить (у населения) средства ведения войны или навязать национальную религию все чаще становятся причиной интервенции соседних государств. Тем временем в результате постепенного разоружения гражданского населения сокращается количество неправительственных групп как возможных воюющих сторон, но, увы, не как жертв войны. Теперь скорее защита братьев по вере (а не династические интересы наследования) чаще становится основанием для вмешательства (интервенции) одного государства в дела другого.
