Иоахим Гофман - Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945
588. Headquarters 11th Armored Division, Office of AC of G-2, APO 261, c/o Post Master New York, N.Y., William M. Slayden, Lt. Col., GSC, AC of s, G-2, 8.5.1945. Для американцев это создало еще некоторые сложности в отношениях с Красной Армией. См.: Dyer G. XII Corps. P. 450: «Другой проблемой пленных, более чреватой опасностью в этот период, но недолговременной, было русское (т. е. советское) требование о взятии под стражу группы из 7 тысяч русских белогвардейцев, воевавших вместе с немцами. Корпус передал вопрос более высоким штабам, и было велено отказывать в выдаче пленных, если они сдались до Дня Победы в Европе. Сначала русские (т. е. Советы) были очень настойчивы, но ситуация постепенно разрядилась после нескольких напряженных дней».
589. Герре Г. Формирование власовских дивизий. С. 32 (на нем. яз.). // IfZ; Он же. Дополнения. С. 18 (на нем. яз.). // IfZ.
590. Поздняков В. Последние дни.
591. Он же. Андрей Андреевич Власов. С. 386.
592. Кейлинг З. Прощание с генералом Зверевым (пер. с нем.). // Архив автора; Он же. Армия Власова. С. 18 (пер. с нем.). // Там же.
593. Auský S. Vojska generéla Vlasova. S. 175; Ауски С. Предательство и измена. С. 223.
594. Битенбиндер. Армия обреченных. // Новое Русское Слово, 9.2.1970.
595. Койда С. Запасная бригада. // Архив автора.
596. Кап. П.Н.Б. Последние дни РОА (в газете «Наша Страна»). // BA-MA/ MSg 149/8; Auský S. Vojska generéla Vlasova. S. 168; Ауски С. Предательство и измена. С. 215.
597. Показания А. Ромашкина о ген. Трухине. // BA-MA. MSg 149/52.
598. Поздняков В. Андрей Андреевич Власов. С. 380.
11. Конец северной группы РОА
Во время этих событий северная группа РОА, т. е. главнокомандующий и 1-я дивизия, которая еще совсем недавно контролировала значительную часть города Праги, отходила, как после проигранного сражения. Но доверие солдат к генералу Власову все еще было непоколебимо. Слышались голоса: «Андрей Андреевич справится» [599]. Тем временем генерал-майор Буняченко велел возвратить оружие майору Швеннингеру и остаткам германской команды связи и приказал прекратить все враждебные акции против немецких войск. Движение дивизии с 4-м полком в качестве арьергарда происходило в общем направлении Сухомасты – Пршибрам – Рожмиталь к американской демаркационной линии южнее Пильзена. Утром 9 мая – того дня, когда южная группа РОА большей частью перешла в американскую зону, колонны проходили через занятую партизанами территорию вокруг Пршибрама. Командир 1-го полка подполковник Архипов, узнав через свою разведку о пленении генералов Трухина, Боярского и Шаповалова, лично поехал после этого с несколькими бронемашинами в штаб чешских партизан, чтобы потребовать немедленного освобождения исчезнувших [600]. Однако он запоздал. Трухина уже увели, Боярский и Шаповалов были убиты. Это произошло во второй половине того же дня, масса солдат дивизии уже спешно продвигалась по городской черте Пршибрама, когда капитан Будерацкий из 3-го полка, искавший бензин, услышал из тюрьмы на окраине города крики о помощи на русском языке [601]. Будерацкий привел подкрепление и велел оцепить здание. Под угрозой применения оружия ему удалось освободить из-под власти чехов старшего лейтенанта Ромашкина, а также остальных плененных адъютантов и водителей. Правда, от попытки прочесать соседний лес в поисках пропавших генералов пришлось отказаться, т. к. советские войска якобы уже приближались к Пршибраму и капитану Будерацкому нельзя было терять связи со своим подразделением[50].
Во второй половине дня 10 мая авангард дивизии натолкнулся на линии Рожмиталь – Бельчице на контрольные посты 4-й американской бронетанковой дивизии на краю территории, хотя и занятой немногочисленными американскими войсками, но расположенной к востоку от временной демаркационной линии. И здесь старший американский офицер принял появление перед своим участком многочисленной «русской дивизии» за продвижение дивизии Красной Армии [602]. Почему та устремилась дальше на запад после завершения боевых действий, осталось для него непонятным, и лишь после некоторых препирательств он освободил ей дорогу к намеченному месту размещения в 10 км к юго-западу. Таким образом, чистое недоразумение привело 1-ю дивизию РОА на территорию, контролируемую американцами. Тем не менее американцы для начала взяли ее военнослужащих под стражу в качестве военнопленных или, как гласил введенный ими с односторонним нарушением Женевской конвенции новый термин, в качестве сдавшегося вражеского персонала их интернировали. 10–11 мая американские офицеры приказали сложить оружие, но, как и в южной группе РОА, офицерам было разрешено оставить при себе пистолеты, а 10 рядовым из каждой роты – и винтовки [603]. Решение о танках, танках-истребителях и о противотанковом батальоне, видимо, еще не было принято, и вообще разоружение производилось вяло.
Солдаты 1-й дивизии РОА получили временную передышку, но безопасность, в которой они ощутили себя вечером 10 мая, была обманчивой. Их положение нужно рассматривать на фоне американской практики в Богемии – передавать Красной Армии все немецкие части и солдат, находившихся 9 мая 1945 г. к востоку от линии разграничения (Stop Line), т. е. в первую очередь таковых из группы армий «Центр», которые сражались против Красной Армии, а РОА, по американскому выражению – «белые русские» (White Russians), подпадала под эту категорию [604]. Уже переговоры, которые вел Власов после прекращения Пражской операции с американской 3-й армией, не предвещали благоприятных перспектив. Когда 1-я дивизия ушла из Праги, Власов, находившийся за пределами города, направил своего адъютанта капитана Антонова вперед в Пильзен для установления контакта. Тот вернулся с обычным требованием о безоговорочной капитуляции – мол, политические вопросы решает правительство в Вашингтоне. Американские командные структуры, в принципе, и не отходили больше от этой позиции. После совещания, в котором участвовал и генерал-майор Буняченко, Власов решил сам поехать к американцам, чтобы бросить на чашу вес своей личности и попытаться разъяснить особый характер своих войск и политические цели их освободительной борьбы [605]. И Власову, сопровождаемому начальником управления безопасности КОНР подполковником Тензоровым, еще несколькими офицерами и своей личной охраной, пришлось убедиться, что для американского полковника, с которым он беседовал первым, представляло немалую трудность различать «русские» и советские войска. Атмосферу тогда в определенном смысле разрядило чешское население, устроившее овацию «освободителю Праги». Городской комендант Пильзена пригласил Власова и его сопровождение на завтрак и вынужден был признать, что совершил неверный шаг, когда Власов начал говорить о смысле освободительной борьбы против большевизма. Как и всюду, прием и размещение американцами не оставили желать лучшего, но собственно по делу не удалось продвинуться ни на шаг.
Утром 10 мая Власова принял генерал, командовавший на пильзенском участке, который, однако, смог лишь еще раз повторить то, что уже было сказано Антонову: безоговорочное сложение оружия безо всякой гарантии невыдачи. Негативное в целом впечатление было еще усилено тем, что американские офицеры не раз, хотя и тайком, советовали прибегнуть к бегству и давали понять, что предоставят гражданскую одежду и бензин для этой цели. Некоторые сопровождающие Власова и, видимо, также и Тензоров были склонны последовать этому совету. Но сам Власов отказался, поскольку, как он объяснил старшему лейтенанту Ресслеру, не мог оставить своих солдат беззащитными на произвол судьбы. Он отправил старших лейтенантов Левчука и Пекарского, а позднее и своего адъютанта Антонова в 1-ю дивизию с вестью, что нет иного выхода, как сложить оружие согласно американским требованиям. Вечером 10 мая Власов под охраной американцев направился по дорогам, по которым частично передвигались и советские подразделения, в находящийся в 50 км к юго-востоку от Пильзена замок Шлюссельбург (Льнарже), вблизи которого была стянута и 1-я дивизия РОА.
Американцы приняли капитуляцию, но все же, как выяснится, не были склонны обращаться с власовскими солдатами как с военнопленными. Так, оба следующих дня были заполнены отчаянными усилиями окончательно перейти под стражу 3-й армии – и это перед лицом продвигающихся советских частей, которые в итоге образовали полукруг возле места нахождения 1-й дивизии, держали под наблюдением дороги на запад и, наконец, угрожали отрезать все пути к бегству. 10 мая разведка быстро продвигавшегося мимо Праги на юг советского 25-го танкового корпуса обнаружила власовское соединение в районе к западу от Бржезнице. Командир корпуса генерал-майор Фоминых в послеобеденные часы 11 мая нанес визит командиру 12-го корпуса генерал-майору Лерою Ирвину [606], к которому он обратился с просьбой о «разоружении» находящихся в лесах «власовских бандитов». По словам Фоминых, он получил уклончивый ответ. По всей видимости, американский генерал объяснил, что вопрос выдачи находится вне его компетенции и должен решаться вышестоящими инстанциями. Итак, если Фоминых хотел завладеть власовскими солдатами, то ему нужно было действовать самостоятельно. Поэтому он поручил командиру 162-й танковой бригады полковнику Мищенко «настичь изменников» [607]. Задача считалась сложной, т. к. в позиции американских союзников не было полной уверенности и, во-вторых, как это высказал позднее в своих воспоминаниях генерал армии Штеменко, приходилось иметь перед собой «целую дивизию готовых на все головорезов», которым близость американских позиций придавала дополнительные силы. Чтобы задержать дивизию, дезорганизовать ее действия и затем навалиться на нее всей массой танков, было решено прибегнуть к методу обмана. «Помогли сметка, здравый смысл и понимание психологии», – такова версия генерала армии Штеменко.
