Ян Ле Боэк - Римская армия эпохи Ранней Империи
В III в. ситуация оказывается еще более сложной. Гипотеза об общем удвоении жалования при Максимине Фракийце, как кажется, не устояла под натиском папирусных документов из Панополя, которые позволяют предположить большую устойчивость в этой области в эпоху от Каракаллы до Диоклетиана23. Тем не менее, обесценивание денег, неизбежное для века кризиса, должно было быть компенсировано: воинская аннона представляла собой попытку урегулировать проблему со снабжением; более того, императоры увеличили внеочередные выплаты (donativa et liberalitates) и, вдобавок, выплаты осуществлялись частично натурой24. И, как уже отмечал М.Кристоль25, кризис 250—274 гт. вынудил децентрализовать монетные дворы, которые были перенесены ближе к лимесу, и предпринять меры по унификации эмиссии монет.
Жалованье военных, несущих службу в других типах отрядов, чаще всего исчисляется исходя из данных, которые рассчитаны для легионеров, так как сведения об этом ничтожно малы. Что касается «гарнизона Рима», именно для эпохи Августа этот вопрос наиболее изучен26. Преторианцы получали суммы от 375 денариев в год, вероятно, в б г. н.э., до 450, затем 750 в 14 г., в год смерти императора воины городских когорт должны были получать 360 или 375 денариев, а ночные стражи только 150 денариев (они догонят легионеров при Тиберии, а затем и обойдут их). Из воинов вспомогательных частей, конники получали больше, чем пехотинцы, в отношении последних мы вынуждены прибегнуть к предположениям и вновь к трем вариантам: первый27 определяет их жалованье как 5/6 от жалованья легионеров, второй вариант28 — 2/3, и последний29, который теперь представляется наиболее правдоподобным, — 1/3. Относительно конницы совсем нет данных, сколько получали те, кто служил в когортах, известно только, что вопреки предположениям фон Домашевского30, они были обеспечены лучше легионеров. В отношении моряков, нам вновь приходится выдвигать гипотезы31: те, кто служил в провинциальных флотах, должны были быть приравнены к воинам вспомогательных войск, а те, кто служил в преторианском флоте, — к городским когортам или же к когортам ночной стражи.
Изучение жалованья, выплачиваемого начальникам, оставляет без ответа ещё больше вопросов. Мы редко располагаем точными цифрами. Так, для III в. есть сведения об оплате трибуна (впрочем, неизвестно был ли он ангустиклавием или, что более вероятно, sexmenstris) — надпись на мраморе из Ториньи определяет эту сумму в 6250 денариев32. В то же время можно утверждать, что другие командиры из всадников должны были прлучать меньше, чем наименее оплачиваемые прокураторы из тех, кто получал 60 тыс. сестерциев или 15 тыс. денариев в год. Таким образом, историки часто заполняли пробелы, основываясь на принципе правдоподобия. Однако в этой связи следует заметить, что вопреки общепринятому мнению, нет достаточной уверенности, что жалованье центурионов и офицеров росло так же, как солдатское. Дать представление о том, что являли собой доходы, поможет таблица, которая была составлена в значительной мере благодаря научным изысканиям Б.Добсона33.
Жалованье в римской армии (в денариях в год)
Оценив данные этих двух таблиц, составленных, напомним, на основе многих гипотетических положений, можно представить себе, сколько Римское государство тратило на выплаты жалованья армии. Предположив, что военнослужащие получали только его, и, исходя из того, что в «гарнизоне Рима» служило 15 тыс. воинов, 125 тыс. в легионах и столько же ауксилиариев и 40 тыс. моряков, можно насчитать достаточно солидный военный бюджет.
Расходы римского государства на выплату жалованья (в миллионах денариев в год)
Чтобы представить себе величину таких расходов, можно сравнить их, например, с теми, которые были выделены для выплаты императорским прокураторам в эпоху Траяна34: при этом принцепсе двадцать один из чиновников получал 60 тыс. сестерциев в год, двадцать девять — 100 тыс., тридцать четыре — 200 тыс., что составляет ежегодную выплату в 2,74 млн денариев. Таким образом, видно, что армия фигурировала в государственном бюджете как одна из самых важных статей расходов. Императорские финансы постоянно находились в колеблющемся состоянии. В случаях срочной надобности приходилось прибегать к крайним средствам: «История Августов» сообщает нам, что Марк Аврелий вынужден был продавать свою посуду35. Макрин в 217 г. писал в сенат о трудностях, которые он испытывал по поводу трат36. «Не говоря уже о тех выгодах, которые они (солдаты) получили от Севера и от его сына, было невозможно, — говорил он, — выплатить им жалованье в полном объеме и с теми высокими выплатами, которые они получали, но нельзя было и не выплатить его». В обычное время было невозможно иметь в своем распоряжении больше людей, чем уже имелось. Или же для этого надо было снизить жалованье, но так как именно оно являлось одной из основных притягательных черт военной службы для молодых людей, такого рода меры привели бы к принесению качества в жертву количеству. Таким был выбор, сделанный Диоклетианом.
Дополнительные доходы
Но этим дело не ограничивалось. Если жалованье составляло главную часть дохода солдата, оно все же не было его единственным источником. И прежде всего, как и некоторые трудящиеся в наше время, римские военные получали премии, компенсацию расходов на фураж для конников37, на гвозди для башмаков у пехотинцев и на обувь для остальных солдат (clavarium38 et calciarium39). Кроме того, в момент отставки, ветеран получал свои сбережения, которые он вынужден был делать, а также praemia militiae, равные 3 тыс. денариев при Августе и 8250 в 212 г.40 Плюс.к этому как каждый гражданин солдат обладал правом наследовать деньги и пользоваться имуществом своей супруги, не считая того, что родители могли выделить ему подъемные (viaticum) в 75 денариев, когда он вступал в армию41.
И даже более того. Наибольший доход составляли исключительные и внеочередные выплаты, которые производились в двух случаях. Во время войны войска приступали к взиманию поборов в римских владениях. Обложения часто расценивались гражданским населением как чрезмерные, и оно подавало жалобы императорам42. «Рескрипт из Скаптопары», упомянутый в надписи43, найденной на границе Фракии и Пеонии, содержит обращение, адресованное в 238 г. императору Гордиану III жителями, сетующими на грабежи, учиняемые проходящими войсками.
Затем во вражеской стране военное право допускало мародерство, и многочисленные тексты говорят о больших размерах военных трофеев: «Все то, что мы берем у врага, — по словам юриста Гая44, — становится нашим с точки зрения естественного права» — обычай требует, чтобы «добыча в городе, взятом штурмом, принадлежала солдатам, а в городе, который капитулировал, — командующим»45: в первом случае солдаты сохраняют то, что завоевали, во втором — офицеры становятся собственниками благ, принадлежавших тем, которые сдались на их милость. Таким образом, можно проследить в разных обстоятельствах величину добычи46. После взятия Иерусалима, «в то время как святыня горела, римляне грабили все, что им попадало под руку». Эта победа имела следствием то, что «все солдаты до того были нагружены добычей, что в Сирии золото продавалось на вес, за половину его изначальной стоимости»47. На Колонне Траяна48 изображены солдаты, которые после успешного завершения осады Сармизегетузы тащат сундук и тяжелые узлы; рельеф рассказывает также о знаменитом «золоте даков». На Колонне Аврелия49 можно увидеть множество сценок, где военные уводят в полон скот и женщин. А Септимий Север обещал своим солдатам необычайный подарок — разграбление столицы Парфии50.
В мирные времена императоры иногда осыпали солдат необыкновенными щедротами. Так, Август не забыл о них, составляя свое завещание51; Александр Север повелел раздать им одежду52. Подобные милости быстро вошли в привычку (liberalitates и donativa); кончилось тем, что они стали считаться чем-то совершенно обыденным и нормальным, и их ожидали, особенно в начале каждого царствования. Возникает единственный вопрос, требующий ответа — все ли военные имели на это право, или только преторианцы? На практике список облагодетельствованных варьировался в зависимости от обстоятельств, и редко какой император осмеливался отказывать воинам в их чаяниях, как поступил по образцу Гальбы, который заметил однажды, что он «имеет обыкновение нанимать солдат, а не покупать»53.
Donativa и liberalitates
* Le Bohec Y. // Bull. Comm. Trav. Hist. 1984. P. 50.
Все виды доходов превращали военных в людей относительно зажиточных, чье присутствие повышало средний уровень благосостояния в этой зоне. Военные играли в ней роль двигателя, причем в прямом смысле слова, так как именно они служили движущим началом механизма — с одной стороны, государство собирало деньги с частных лиц, чтобы платить солдатам, с другой — те же частные лица получали назад деньги вследствие расходов, которые совершали принадлежащие к армии потребители.
