Юлиан Семенов - Майор Вихрь
_Берг_. Когда понял неизбежность конца. Врать про мою оппозиционность режиму с самого начала не буду, это недостойно. Я был за режим до тех пор, пока не понял его обреченности.
_Аня_. Вы знаете, что такое ненавидеть?
_Берг_. Я никогда не знал ненависти. Я всегда выполнял свой долг.
_Вихрь_. Аня, полковник помогает нам честно. Это проверено.
_Берг_. Что ж... Я могу ее понять.
_Коля_. Только понять?
_Берг_. Понять - значит оправдать.
_Вихрь_. Время! Берг, вы уходите со своими. Вас найдет человек, который даст вам половинку вот этой вашей фотографии. Возвращаю вам половинку вашего семейства. Дети остаются у вас, а сами вы - у меня.
_Берг_. Вы сохраняете юмор. Это великолепно.
_Вихрь_. До свидания, Берг.
_Берг_. Господа, как разведчик, я должен сказать, что восхищен вашей работой. Вам помогал Бог. До свидания. - Он обернулся к Коле: - Отто, мне подождать вас здесь или выйти?
_Коля_. Подождите здесь.
_Вихрь_. Коля, ну-ка отойдем...
_Коля_. Иду.
_Вихрь_. Коленька, он тебе уже выдал документы?
_Коля_. Да. Я откомандирован командованием группы армий "А" в штаб РОА, к Власову, в Прагу.
_Вихрь_. Коленька, держись, братишка. Слова банальные, но иначе не скажешь...
_Коля_. Спасибо тебе, Вихрь.
_Вихрь_. Это за что?
_Коля_. Просто так.
_Вихрь_. И тебе спасибо. Все помнишь?
_Коля_. Каждую субботу с девяти до десяти возле входа в отель "Адлон" меня будет ждать связь.
_Вихрь_. Человек с двумя кульками хрустящей картошки. Пароль...
_Коля_. Я все помню.
_Вихрь_. Если что - уходи через фронт...
_Коля_. Если что - скажи маме про... отца...
_Вихрь_. Все будет, как надо. Ты сам скажешь ей.
_Коля_. Ну, давай.
_Вихрь_. Счастливо, Коленька. До встречи...
_Коля_. Счастливо, Ветерок... До встречи...
- Аня...
- Да?
- Девочка, ты уйдешь на конспиративную квартиру Палека.
- Нет.
- Что?
- Никуда я от вас не уйду.
- Родная, давай не будем устраивать кино с приказами. Я не стану вращать глазами и шептать: "Я тебе приказываю". Анечка, я просто тебя прошу.
- А я вас прошу.
- Ты почему меня называешь на "вы"?
- Потому, что я вас люблю.
- Неловко, они нас ждут...
- Ну и пусть...
- Анечка, курносый мой человечек... Ты уйдешь...
- Знаете, я вот часто думаю: мы такие красивые слова научились говорить, а все равно обижаем друг друга. Обидеть очень легко. В мыслях, усмешкой, взглядом. А особенно легко мужчине обидеть женщину.
- О чем ты?
- О том, что мне просто не для кого жить, если я останусь одна.
- Я вернусь. Мы все вернемся, о чем ты? Мы встретим наши танки и вернемся.
- Война - это ж не расписание поездов.
- Ну вот что...
- Я никуда от вас не уйду. Я, как собака, пойду за вами. Хотите можете пристрелить.
- Как мне доказать тебе, что это нелепо?
- Очень просто.
- Ну?
- Взять меня с собой.
Вихрь отошел к Седому и сказал: - Товарищи, прошу всех сверить часы. Завтра мы увидим наших. В два часа ночи... Нам поставлена задача нарушить кабель взрыва Кракова.
В одиннадцать часов вечера, когда по шоссе от Кракова отступали войска немцев, в трестах метрах от них на снежном поле, в маскировочных халатах, работали Вихрь, Аня, Тромпчинский, Седой и его люди. Они долбили мерзлую землю и оттаскивали ее в белых мешках в лес. Они продирались сквозь окровавленную, ледяную, коричневую, острую землю к тому кабелю, в котором была смерть Кракова. Шурф становился с каждым часом все шире и глубже, и вот руки Вихря тронули бронированный кабель. Вихрь лег на спину и увидел небо, а в небе, среди звезд, совсем рядом с собой бледное лицо Ани.
- Все в порядке, девочка, - сказал он, - здесь. Давайте шашку, братцы, будем рвать. Вот он - кабель.
"ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В.СТАЛИНА
ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ
...После четырех дней наступательных операций на советско-германском фронте я имею теперь возможность сообщить Вам, что, несмотря на неблагоприятную погоду, наступление советских войск развертывается удовлетворительно. Весь центральный фронт, от Карпат до Балтийского моря, находится в движении на запад. Хотя немцы сопротивляются отчаянно, они все же вынуждены отступать. Не сомневаюсь, что немцам придется разбросать свои резервы между двумя фронтами, в результате чего они будут вынуждены отказаться от наступления на западном фронте. Я рад, что это обстоятельство облегчит положение союзных войск и ускорит подготовку намеченного генералом Эйзенхауэром наступления.
Что касается советских войск, то можете не сомневаться, что они, несмотря на имеющиеся трудности, сделают все возможное для того, чтобы предпринятый ими удар по немцам оказался максимально эффективным".
В форте Пастерник раздался телефонный звонок из полевого штаба, покинувшего Краков еще вчера.
- Либенштейн, - прокричал Крюгер, - рвите к черту этот вшивый город, войска уже прошли!
Либенштейн приказал эсэсовцам из охраны:
- Заводите машины, уезжаем!
Он подошел к большим черно-красным кнопкам и, глубоко вздохнув, нажал их. Чуть присел, ожидая взрыва. Взрыва не было. Либенштейн открыл глаза и медленно выдохнул воздух. Он снова нажал на кнопки, и снова взрыва не последовало.
Зазвонил телефон.
- Ну?! - орал шеф гестапо. - Что вы там тянете?!
- Я нажимал на кнопки. Взрыва нет.
- Что?! Вы с ума сошли!
- Бригадефюрер...
- Берите охрану, у вас там сто человек СС, и пройдите по всему кабелю! По всему! Ясно вам?!
ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ДЛЯ МАРШАЛА СТАЛИНА ОТ ПРЕЗИДЕНТА РУЗВЕЛЬТА
...Подвиги, совершенные Вашими героическими воинами раньше, и эффективность, которую они уже продемонстрировали в этом наступлении, дают все основания надеяться на скорые успехи наших войск на обоих фронтах. Время, необходимое для того, чтобы заставить капитулировать наших варварских противников, будет резко сокращено умелой координацией наших совместных усилий...
ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ
...От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и принести поздравления по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на восточном фронте.
Реакция Гитлера на сообщение о стремительном прорыве русских войск маршалов Жукова и Конева была неожиданной. Это сообщение фюреру передали во время обеда: если дела этого требовали, Гитлер прерывал обед.
По прежним временам Гитлер наверняка выскочил бы из-за стола и отправился в соседнюю комнату - к военным. Но - и это было главное, что поразило Бормана, - Гитлер только чуть согнулся над тарелкой, мгновение сидел, как бы замерев, а потом отодвинул вареную свеклу с луком и попросил:
- Очень хочется кофе... Занятная деталь - мой пес Блонди тоже вегетарианец, я наблюдаю за ним довольно долго. Видимо, это разумно, раз животные своим инстинктом дошли до этого.
Когда подали кофе, Гитлер отпил маленький глоток и чуть улыбнулся:
- Помню, как-то я поехал в лагерь молодежи "Арбайтсдинст". Меня окружили бронзоволицые, развитые, прекрасно сложенные молодые люди. И я подумал: какая же глупость происходит в нашем кино! Продюсеры подбирают себе на главные роли кретинов - сморщенных, горбатых, некрасивых мужчин. Неужели Германия бедна героями? Разве молодые люди из этого лагеря не могут стать звездами экрана? Специфика работы с актером? Я не знаю большего абсурда, чем эта отговорка! Конечно, это будет смелый эксперимент, если в кино пойдут сами герои из жизни: с фронта, из трудовых лагерей, от машин. Бояться критики?! Дайте десяти критикам написать в десяти газетах об одной и той же вещи, и вы решите, что каждый из них писал о чем-то другом. Критика - самовыражение неудачников. Как они травили Вебера! Или "Кармен" великого Визе? Критики сдохли и забыты, а Визе жив! Именно всяческие критики и толкователи придумали бредовую идею о том, что Иисус - еврей. Иисус - сын римского легионера! Мать его могла еще, да и то с большой натяжкой, быть еврейкой. Какой же Иисус еврей, когда он всю жизнь боролся против материализма?! А материализм - это евреи, и только евреи. Они все сотканы из эгоизма! И этот эгоизм, въевшийся в их плоть и кровь, не позволяет им рисковать в борьбе за жизнь, они дают убивать себя, как кролики. Конец этой войны будет финалом всей еврейской нации. Между прочим, я заметил: ни в одной стране так плохо не играют Шекспира, как в Англии. Вам нравится кофе?
- Кофе прекрасен, - ответил Борман. - Да, кстати, я совершенно не могу читать "Фелькишер беобахтер". Розенберг калечит язык. Скоро придется писать: "Фелькишер беобахтер балтийского издания". Нельзя так засорять язык грязными словами весьма сомнительного происхождения. Розенберг воспитывался в Латвии, а латыши - это свинская нация, которую использовали большевики как хотели и когда хотели.
- Я передам Розенбергу, мой фюрер...
- Не надо. Он очень обидчив. Зачем обижать его? Надо найти какой-то иной способ тактично помочь ему. Но помочь надо, хотя Бог помогает только тем, кто сам помогает себе.
