Анатолий Фоменко - Русь и Рим. Колонизация Америки Русью-Ордой в XV–XVI веках
Здесь, по нашему мнению, в исходном тексте были описаны медные пушки в «монгольских» = великих войсках. А цитированное выше фантастическое описание является результатом редакторской правки XVII–XVIII веков, целью которой было устранить из старого текста Карпини все явные указания на позднесредневековые русско-ордынские события.
НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ОБЪЯСНЯЛИСЬ МОНГОЛЫ?
Карпини рассказывает, что когда они привезли императору «монголов» грамоту от римского папы, ее потребовалось перевести на понятный для Великого Хана язык. Спрашивается, какой это был язык? Карпини пишет: «Мы поднесли грамоту и просили дать нам толмачей, могущих перевести ее… Мы вместе с ними тщательно переложили грамоту на письмена русские и сарацинские и на письмена татар; этот перевод был представлен Бату, и он читал и внимательно отметил его».
Далее, при дворе монгольского императора Карпини и его спутников спросили: «Есть ли у господина папы лица, понимавшие грамоту русских, или сарацин, или также татар?» Карпини ответил, что нет, и ответную грамоту от монголов к папе пришлось переводить на понятный папе язык. Выходит, что первоначально монгольская грамота к папе была написана на «русском или сарацинском или также татарском языке». Не вытекает ли отсюда, что русский, сарацинский и татарский языки – это попросту был один и тот же язык? Вспомним признание Карпини, что татары – это западноевропейское название «монголов» = великих. По-видимому, именно поэтому он и прибавляет слова: «а также татарский язык». Подчеркнем, что Карпини нигде не говорит о «монгольском языке». У него все монгольские ханы преспокойно читают, оказывается, по-русски. А о монгольском языке почему-то ничего не знают. По крайней мере, Карпини, побывав в «Монголии», ничего о нем не слышал.
ЧТО ТАКОЕ МОНГОЛЬСКИЕ ШАТРЫ ИЗ БЕЛОГО И КРАСНОГО ВОЙЛОКА?
Карпини пишет, что монголы живут в «шатрах». Ясное дело, скажут нам, нецивилизованные дикари, домов строить не умели. Оказывается, однако, что шатры у «монголов» были весьма необычны. Например, в одном из таких шатров, «приготовленном из белого пурпура», могло поместиться, по словам Карпини, «более двух тысяч человек». Не правда, очень интересный шатер вместимостью в две тысячи человек? Как стадион. Или большой храм.
Венчались на царство монгольские императоры тоже «в шатрах». Поскольку никаких других жилищ не было. Карпини присутствовал при одном из таких венчаний. Вот что он сообщает. «На прекрасной равнине, возле некоего ручья между горами, был приготовлен другой шатер, называемый у них золотой ордой. Там Куйюк должен был воссесть на престол в день Успения Нашей Владычицы… Шатер же этот был поставлен на столбах, покрытых золотыми листами и прибитых к дереву золотыми гвоздями».
Но не все монгольские «шатры» были из белого войлока. Карпини пишет: «Мы прибыли к другому месту, где был раскинут изумительный шатер, весь из пламенно-красного пурпура». Эти же «шатры» Карпини иногда называет «палатками»: «Эти три палатки… были очень велики; другими же палатками из белого войлока, достаточно большими и красивыми, обладали его жены».
О чем тут на самом деле было рассказано в старом тексте? Что касается венчания на царство в бело-войлочном шатре, обитом золотыми листами (!), – причем венчания, происходящего в день Успения, – то здесь все ясно. При сравнении с русской историей сразу становится понятным, что речь идет о венчании на царство в белокаменном Успенском соборе. Купол которого действительно покрыт золотыми листами. Карпини не понял, как это было сделано. На самом деле золотые листы были приклеены. Не увидев шляпок гвоздей, Карпини, видимо, решил, что гвозди тоже золотые. Его ошибка объяснима. Просто он приехал из мест, где золотом крыши не крыли (золота было мало). Поэтому и не знал, как это делается. И весьма удивился, не увидев шляпок гвоздей.
По поводу же собственно слова «шатер» скажем следующее. По-французски, например, слово chateau означает «замок». Но chateau – сегодня читается по-французски как шато – практически совпадает со словом «шатер». Поэтому, встречая в тексте Карпини слово «шатер», не следует думать, что он имел в виду колышущееся на ветру легкое сооружение из прутьев, обтянутых войлоком. Напротив, по нашему мнению, Карпини писал о белокаменном замке, то есть белокаменном дворце русско-ордынских ханов-царей. Которых в Западной Европе почтительно именовали императорами, потому что они правили всей Великой = «Монгольской» Империей. А не отдельными ее провинциями, например Францией или Германией. Правителей-наместников провинций называли скромнее – королями, герцогами и т. п. Но – не императорами. Потому что Империя была одна. И император был один. Возвращаясь к описанию монгольских шатров, зададимся вопросом: каким образом в тексте Карпини появилось слово «войлок», если на самом деле речь идет о каменных зданиях? Причины могут быть разными.
Возможно, это – правка позднейшего редактора, который настойчиво пытался внушить читателям, будто речь идет о примитивных дикарях с далекого востока. Но, возможно, дело в том, что слово «войлок» практически совпадает со словом «блок» при замене Б на В. А словом блок Карпини вполне мог обозначить красный кирпич или белый тесаный камень. Вот и появились под пером редактора XVII века вместо белокаменных палат странные бело-войлочные палатки. А вместо красных кирпичных замков – странные шатры из пламенно-красного пурпура. Якобы колышущиеся на ветру. Что касается сходства слов «палатка» и «палата», то палас, например, в западноевропейских языках до сих пор означает «дворец». По-видимому, это слово пришло из русского языка, в котором оно обозначало царские палаты.
ТРОН МОНГОЛЬСКОГО ИМПЕРАТОРА
Карпини сообщает, что «был также воздвигнут высокий помост из досок (наверное, импортных – в пустыню Гоби доски могли попасть разве что издалека – Авт. ), где был поставлен трон Императора. Трон же был из слоновой кости, изумительно вырезанный; было там также золото, дорогие камни… и перлы». Весьма любопытно, что этот «монгольский» трон, а также печать «монгольского» императора были изготовлены, как сообщает Карпини, русским мастером Козьмой. Карпини упоминает «некоего русского по имени Косма, бывшего золотых дел мастером у Императора и очень им любимого… Косма показал нам и трон Императора, который сделан был им раньше, чем тот воссел на престоле, и печать его, изготовленную им, а также разъяснил нам надпись на этой печати».
Нам неизвестно, сохранился ли в Каракоруме, в пустыне Гоби этот роскошный «монгольский» трон, изготовленный русским мастером. Разумеется, – ответят, – не сохранился. А вот в Москве, в Оружейной палате, то есть в Царских Хоромах = Каракоруме, до сих можно видеть царский трон Ивана Грозного. Он и в самом деле весь покрыт резной слоновой костью. Безусловно, мы не утверждаем, что это – тот самый «монгольский» = великий трон, который упомянул Карпини. Возможно, это другой, похожий трон. Но он свидетельствует о том, что на Руси-Орде действительно существовал обычай изготовлять царский трон из слоновой кости. Точнее, обивать слоновой костью. По крайней мере, один такой русско-ордынский трон сохранился до наших дней.
Мы знаем, что ответят историки. Мол, русские цари заимствовали монгольские обычаи. Что в Москве еще долго рабски копировали стиль жизни своих прежних властителей – жестоких и диких «монгольских» ханов. Копировали, даже освободившись от их ига. И т. п. Но вопрос остается. Почему в далекой пустыне Гоби, в якобы центре «Монгольской» Империи, не осталось ровным счетом ничего из того, о чем рассказывает Карпини? А вот на Руси – осталось. Причем много.
КАКИЕ СВЯЩЕННИКИ ОКРУЖАЛИ МОНГОЛЬСКОГО ИМПЕРАТОРА?
На протяжении своего рассказа Карпини несколько раз употребляет слово «клирики», то есть священнослужители. Он пишет: «русские клирики», «христианские клирики». Также Карпини сообщает, что император «пред большой своей палаткой имеет всегда христианскую часовню, и они поют всенародно и открыто и звонят к часам согласно обычаю греков».
Итак, мы видим, что «монгольского» = великого императора окружали русские христианские священнослужители. Это абсолютно не вяжется со скалигеровской версией истории. Но так и должно быть по нашей реконструкции. Русско-ордынского великого = «монгольского» хана-царя конечно же окружали русские священники.
На прощание, когда папский посол и его спутники покидали монгольский двор, мать императора подарила им по лисьей шубе, «шерстью наружу» – удовлетворенно уточняет Карпини. И снова легко узнаются обычаи при русском дворе. Еще и в XVI веке иностранные послы очень гордились шубами, лисьими, куньими, другими парадными одеждами «с царского плеча», что считалось знаком особой высочайшей милости. Например, австрийский посол барон С. Герберштейн поместил в своей книге «Записки о Московии» собственный портрет в подаренной ему царем русской одежде, которой очень гордился.
