Гельмут Фогель - Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»
Но больше никто не собирался помогать ему, и вскоре Рейш остался один. Остальные немецкие солдаты бежали с поля, спасаясь от артиллерийского обстрела. Раненая нога лишила Рейша возможности идти, поэтому он решил ползти к лесу. По пути он встретил еще одного раненого немца, тоже пытавшегося доползти до леса. Какое-то время они ползли вместе, но потом раненый отстал, и Рейш больше его не видел. Наконец Рейш добрался до леса, куда беспорядочно набился немецкий транспорт, пытаясь избежать встречи с советскими танками.
К своему счастью, Рейш нашел запряженную лошадьми штабную повозку, с которой он мог ехать, взобравшись на одну из лошадей. Выбраться из леса было нелегко, так как неподалеку находились танки противника, но когда они все же выехали из него, Рейш попросил командира встреченного им подразделения разрешить поместить на повозку больше раненых. Вместе с другими ранеными Рейша устроили в повозке. При езде по неровной местности их сильно трясло, и раненые кричали от боли. Когда повозка выехала к дороге, ведущей на юг из Журжинцев, то попала под обстрел советских минометов, и взрывом ее сбросило в канаву. Возница распряг лошадей и уехал, бросив раненых на произвол судьбы.
Рейшу помогли несколько солдат СС, которые положили его на свою телегу рядом с другими ранеными, но уехали они недалеко. Дорогу перегородили разбитые повозки, и вновь у возницы не выдержали нервы, и он уехал на лошади. Через некоторое время мимо телеги прошли два врача, и Рейш попросил их запрячь лошадей в телегу. Спеша поскорее уйти дальше, они отказались, но Рейш достал пистолет, навел его на врачей и сказал: «Если мы не уедем отсюда, не уйдете и вы». Угроза произвела желаемый эффект, и врачи позвали на помощь идущих мимо солдат. Те расчистили дорогу и заново запрягли лошадей.
Рейх и остальные раненые продолжили свой путь. Неподалеку от высоты 239,0 Рейш увидел какого-то генерала, возможно, генерал-майора Крузе, который направлял солдат в сторону леса южнее высоты 239,0. Рейш поехал на юг, но вскоре повозка застряла в болоте. Рейша перенесли на другую повозку, но там ему хватило места только чтобы сесть, а не лечь. Поскольку повозку трясло на неровностях, езда причиняла ему ужасные мучения. Когда показалась Лысянка, Рейш даже попросил положить его на землю, чтобы проползти остаток пути, но никто его не слушал. Ему пришлось остаться в повозке, но, к своему величайшему облегчению, в Лысянку его довезли живым.
Прорыв: корпусная группа «Б»На северном фланге группы Штеммермана вечером 16 февраля к прорыву готовилась корпусная группа «Б». В ее составе насчитывалось 6257 немецких офицеров, а также 1155 «хиви», что делало ее одним из наиболее сильных формирований, принимавших участие в прорыве. Ее первый эшелон под командованием полковника Фибига включал в себя 112-ю дивизионную группу в составе 110-й полковой группы, 258-й полковой группы, 112-го запасного батальона, 112-го саперного батальона и 112-го противотанкового дивизиона. Артиллерию корпусной группы «Б» возглавлял полковник Бём. По его распоряжению перед тем, как двинуться на восток, батарея подготовилась к обстрелу района Петровское — Журжицы. По одной батарее легких полевых гаубиц должны были сопровождать каждую волну пехоты и вести огонь прямой наводкой. Спасти тяжелые гаубицы полагали невозможным, и все они должны были быть приведены в негодность, после того как выпустят последние снаряды.
Несмотря на большое скопление войск на ограниченной территории, части заняли назначенные им позиции вовремя, и в 23:00 258-я полковая группа бесшумно пошла вперед, а через десять минут за ней двинулась и 110-я полковая группа. Как и полк Кестнера, солдаты 258-й полковой группы добились внезапности и, подойдя вплотную к советским позициям, бросились на противника с холодным оружием. Это обеспечило практически полный успех, и продвижение продолжилось в юго-западном направлении, где была преодолена еще одна советская оборонительная линия к югу от Петровского. Дальше передовые батальоны корпусной группы «Б» прошли южнее Журжинцев, пересекли дорогу и примерно в 5 часов утра вышли к Октябрю.
Частям корпусной группы «Б», которые следовали за людьми Фибига, повезло меньше. В нескольких километрах юго-западнее Хильков обнаружилось, что гаубицы не смогут пройти по пересеченной местности, и их пришлось привести в негодность. Когда они двинулись дальше и вышли к дороге, то обнаружили там заслон из советских танков и вынуждены были отклониться от кратчайшего маршрута на юг. По пути они перемешались с солдатами 72-й дивизии и дивизии СС «Викинг» и через некоторое время вышли к Гнилому Тикичу, через который им пришлось переправляться.
В некоторых случаях солдаты отбивались от своих частей даже до начала прорыва. Николаус Ромес служил в корпусной группе «Б», но оказался в Новой Буде вместе с людьми из бригады СС «Валлония». Ее солдаты все еще занимали оборону в Новой Буде утром 17 февраля, когда началась советская атака. Примерно в 10 часов утра немецкая оборона была преодолена, и позиции пришлось оставить. Ромес отступал через долину, в которой находилась Шендеровка. Перед ним предстало печальное зрелище. Длинные колонны повозок с ранеными немцами стояли в надежде, что их удастся вывести из котла. Однако их мечты о спасении были сокрушены в буквальном смысле слова, когда в колонны врезались советские танки. Ромесу ничего не оставалось, кроме как спасаться бегством в западном направлении, а немецкие солдаты вокруг него, похоже, думали лишь о спасении своей шкуры.
Все немцы, еще способные самостоятельно идти, двигались на запад, надеясь дойти до Октября. Ромес был захвачен людским потоком. Трупы людей и лошадей были беспорядочно разбросаны на снегу. Лошади скакали с мертвыми или полумертвыми людьми, висящими в стременах, а советский огонь прореживал плотный поток немецких солдат. Около 11 часов мимо проехал генерал Штеммерман на полугусеничном вездеходе, но всего в нескольких метрах от Ромеса в машину попал бронебойный снаряд. Он не видел, чтобы кто-то живой вылез из вездехода, но на этом этапе уже никто не беспокоился о мертвых. Каждый спасал свою собственную жизнь.
Ромес, как и прочие, обнаружил, что путь к спасению перекрыт между Журжинцами и Почапинцами. Вместе с валлонцами он свернул на юг, к Гнилому Тикичу. Он остановился в лесу южнее высоты 239,0, где Леон Дегрель собрал множество солдат из рассеявшихся частей. К этому времени уже стемнело, и собравшиеся солдаты не тронулись к берегу Гнилого Тикича до раннего утра 18 февраля. Ромес все еще был на своей лошади, и, выйдя к реке, он попытался переправиться через нее в седле. Во время переправы лошадь утонула, возможно, из-за остановки сердца в ледяной воде, но Ромес сумел проплыть несколько оставшихся метров и продолжил путь в Лысянку в мокрой одежде, только усиливающей ощущение холода.
Ромес, наверное, надеялся, что его пешее путешествие закончится, когда он дойдет до Лысянки. Но село теперь оказалось в очень уязвимом положении. Почти без передышки ему и тысячам других солдат пришлось продолжить путь пешком и в конце концов дойти до Умани, где Ромес нашел некоторых выживших из его эскадрона. Остатки корпусной группы «Б» вскоре были использованы для пополнения других частей, и спустя короткое время Ромес был направлен в 88-ю дивизию[193].
Прорыв: дивизия СС «Викинг»Дивизия СС «Викинг» была наиболее сильной частью группы Штеммермана и согласно донесению ее командира перед прорывом насчитывала около 11 500 человек. В ней также оставалось больше тяжелого вооружения и техники, чем в прочих частях. Например, она все еще располагала семью танками и тремя штурмовыми орудиями, а ее артиллерия состояла из девяти самоходных установок «Веспе» и трех самоходных установок «Хуммель», а также 25 легких полевых гаубиц, шести тяжелых полевых гаубиц и четырех 10-см пушек.
Подготовку к прорыву замедляло скопление транспорта, но в 23:30, примерно на полчаса позже корпусной группы «Б» и 72-й дивизии, эсэсовцы «Викинга» двинулись на прорыв из окружения. Изначально сопротивление противника отсутствовало. Силы дивизии вышли к холмистой местности примерно в двух километрах южнее Петровского, где были подавлены несколько советских пулеметных точек. Когда советские противотанковые пушки открыли огонь на фланге «Викинга», самоходные гаубицы «Веспе» быстро подавили их, и продвижение продолжилось. Однако советская оборона в лесу севернее Почапинцев оказалась слишком прочной, и немцам пришлось обходить лес с севера.
Фриц Халь получил для своей роты особое задание. В батальоне он был единственным офицером среди командиров рот, поскольку высокий уровень потерь среди офицеров привел к тому, что всеми остальными ротами стали командовать унтер-офицеры. Возможно, эта ситуация повлияла на то, что именно ему было поручено захватить высоту юго- западнее Шендеровки и удерживать ее, пока не пройдут все остальные части. Халю эта задание показалось самоубийственным. Тем не менее, когда прорыв начался, он добросовестно выполнил его. Высота была легко занята, и, кроме одного взятого в плен советского солдата, враг так и не показался. Халь не наблюдал никакой угрозы с советской стороны и через некоторое время начал задаваться вопросом, есть ли смысл держаться за эту позицию. Он смотрел, как мимо проходили на запад солдаты его дивизии, и тактическая ценность этой позиции казалась ему минимальной, но приказ нужно было выполнять. К его счастью, в расположении роты появился командир батальона. Халь доложил об обстановке и спросил, сколько еще нужно удерживать высоту. Командир машинально ответил: «Юноша, я оставляю это решать вам», — и отправился дальше на запад. Халь вспомнил слова генерала Хаусера, которые слышал в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце: «Прусская дисциплина — это дисциплина независимого принятия решений, не связанного с услужливостью». Без долгих колебаний Халь скомандовал: «Рота, шагом марш в Лысянку, пароль: „свобода“»[194].
