Александр Костин - Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия
Полагаем, что читатель уже вернулся к тем страницам первой главы и, избегая долгого повтора, напомним, что после доклада младшего брата Всеволода о готовности курян к выступлению, князь Игорь «…възрѣ на свѣтлое солнце // и видѣ от него тьмою // вся своя воя прикрыты…», но начавшееся затмение солнца уже не могло приостановить грандиозную кампанию по возвращению Руси исконных ее южных земель. Затем логически следует следующее действие: «Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень // и поѣха по чистому полю. // Солнце ему тъмою путь заступаше…». То есть затмение Солнца, начавшееся 1-го мая 1185 года, застало поход в Половецкую степь в самом его начале.
Таким образом, простой перенос третьей строфы «Слова» вперед всего лишь на одну строфу восстанавливает последовательность событий, с одной стороны, и позволяет установить точную дату начала похода войск князя Игоря, с другой. Чаще всего исследователи и просто любители «Слова» полагают, что этот перенос, а вернее восстановление первоначального текста, впервые предложил академик Б. А. Рыбаков, посвятивший этому эпизоду несколько своих публикаций[351]. Однако впервые это осуществил без каких-либо пояснений Е. О. Партицкий[352]. С обоснованием необходимости такой перестановки выступил В. А. Яковлев, который писал: «…посредством такой перестановки восстанавливается… последовательность изложения и единство вступления»[353]. Впоследствии ту же перестановку предложил А. И. Соболевский, который обосновал ее не только логикой повествования, но и палеографически, рассчитав, что переставленный текст мог занять лист с оборотом при условии, что дефектный список был написан крупным уставом в книге небольшого формата[354]. В докладе, с которым выступил в 1886 году в историческом обществе Нестора-летописца, Соболевский, поддержав ранее высказывавшиеся суждения об отсутствии «логической связи между приступом «Слова» и рассказом о знамении» (от слов: «Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце») и исходя из требований «Грамматической и логической последовательности», предлагает переставить его фрагменты в следующем порядке: приступ («наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецкую за землю Руськую»), – обращение к Бояну («О Бояне, соловію стараго времени! Абы ты сіа полки ущекоталь…») – рассказ о встрече Игоря со Всеволодом, кончая словами: («мои ти куряне свѣдомь къмети… ищущи себе чти, а князю – славѣ») – рассказ о выступлении («тогда Игорь възрѣ…») с продолжением – рассказ о выступлении («тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень…») (Заметки о двух местах «Слова о полку Игореве» // Чтения в историческом Обществе Нестора летописца (ЧИОНЛ). 1888. Кн. 2. Отд. 1. С. 253, 264). То есть Соболевский переносит на 1-е мая 1185 года начало похода князя Игоря, совпавшего с затмением Солнца.
С предложенным А. И. Соболевским палеографическим обоснованием рассматриваемой перестановки фактически согласились П. Л. Маштаков, В. Н. Перетц, Н. К. Гудзий, В. П. Адрианова-Перетц, которая сделала важное дополнение о том, что гипотеза Соболевского подтверждается «Задонщиной». Судя по тексту, ее составитель обращался к такому тексту «Слова», который «содержал тот логический порядок эпизодов, который был нарушен при дальнейшем бытовании рукописи», и, следовательно, в конце XIV века «Слово» «было известно еще без нарушения плана изложения»[355].
Это заключение Адриановой-Перетц явилось важнейшим аргументом в спорах со скептиками о древнем происхождении «Слова». Контраргументом скептиков могло стать, в свою очередь, следующее умозаключение: Все так и было, как утверждает В. П. Адрианова-Перетц, но только с точностью до наоборот. Если протографом «Слова» была «Задонщина, то Аноним, следуя ее тексту, сохранил «…логический порядок эпизодов, который был нарушен…» последующими переписчиками. Зачем «последующим переписчикам», а вернее стилизаторам «Слова» под древность, вносить в текст эту, а также другие перестановки, о коих речь впереди? А все за тем же – имитировать действие мнимых переписчиков XIV века, которые якобы и внесли совершенно случайно эти перестановки, а также иные искажения текста, о чем уже выше говорилось.
В последующем версию о природе перестановки строф в «Зачине» «Слова» с определенными дополнениями и уточнениями приняли в своих переводах и переложениях «Слова», кроме В. Н. Перетца (1926 год), Н. К. Гудзий (1955 год), И. П. Еремин (1957 год) и Л. А. Творогов (1980 год)[356], который наряду с академиком Б. А. Рыбаковым (как ранее А. А. Потебня) считал, что текст «Слова» подвергся последующим изменениям по чисто механическим причинам. Исходным пунктом для них представляется допущение А. И. Соболевского и его сторонников, согласно которому оторвавшийся лист в ветхом экземпляре памятника попал не на свое место и в этой ошибочной последовательности был переписан.
Л. А. Творогов согласился не только с реконструкцией «Зачина» повести, предложенной Соболевским по схеме: «Не лѣпо ли ны бяшеть… на землю Половецкую за землю Руськую»; «О Бояне, соловію старого времени!… а князю славѣ»; «Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце… а любо испити шеломомь Дону… Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень… Игорь къ Дону вои ведетъ!», но продвинулся с перестановками по тексту «Слова» далее, восстанавливая на свое место перепутанные кем-то строфы.
«Уже бо бѣды его пасеть птиць по дубию… были плъци Олговы, Ольга Святославличя»; пропускает строфу со слов: «Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше…» включительно до слов «…хотять полетѣти на уедие», и включительно первую строку следующей строфы: «То было въ ты рати и въ ты плъки…». Далее: «А сицей рати не слышно… а древо с тугою къ земли приклонились». Далее, Творогов изымает строфу, которая выглядит неуместно в главе «Сон Святослава», поскольку она отражает динамику боя на заключительном этапе, и возвращает ее на место: «…Темно бо бъ въ 3 день… А мы уже, дружина, жадни веселія», «Уже бо, братіе, невеселая година въстала… А Игорева храброго плъку не крѣсити», «Тіи бо два храбрая Святславлича… а веселіе пониче», «За нимъ кликну Карна… по бѣлѣ отъ двора». Затем неожиданно он переносит вперед главу «Плач Ярославны»: «На Дунаи Ярославнынъ гласъ… тугою имъ тули затче», и лишь затем следует: «А Святослав мутенъ сон видѣ… въ путины желѣзны», «Тогда великый Святъславъ изрони злато слово… прадѣднюю славу». Здесь также пропускается фраза: «Нъ рекосте: «Мужаймѣся сами: переднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подѣлимъ!» и далее: «А чи диво ся, братіе, стару помолодѣте… Загородите полю ворота своими острыми стрѣлами за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святъславлича». После этого монолога князя Святослава следует упущенный ранее фрагмент: «Тъй бо Олегъ мечем крамолу коваше… хотять полетѣти на уедіе», кроме первой строки следующей строфы: «То было въ ты ратии въ ты плъки…». И далее: «Уже бо Сула не течетъ сребряными струями… копія поютъ», и окончательно: «Прысну море полунощи… княземъ слава, а дружинѣ! Аминь».
Как видим, не все перестановки у Л. А. Творогова удачны, а перемена местами «Плача Ярославны» и «Сна Святослава» совершенно непонятна, тем более что у него отсутствуют какие-либо обоснования по поводу этих перестановок. Причиной порчи текста, как можно судить из его брошюры («Слово о полку Игореве»: О списках, редакциях и первоначальном тексте «Слова о полку Игореве». Новосибирск, 1942), являются ошибки писца при переписке дефектного списка «Слова». Как утверждает автор статьи о Л. А. Творогове в ЭСПИ М. Д. Коган: «Достаточно широкие знания в области истории литературы и археографии тем не менее не уберегли Творогова от порока дилетантизма; его догадки и построения не подкреплялись ни фактами, ни развернутой научной аргументацией» (ЭСПИ Т. 5. С. 99—101).
Тем не менее его изыскания не могли не подтолкнуть к более глубоким научным исследованиям, в частности академика Б. А. Рыбакова.
Действительно, наиболее радикальные перестановки в тексте «Слова» осуществил академик Б. А. Рыбаков в своей работе «“Слово о полку Игореве” и его современники». М., 1971, а затем в статье – «Перепутанные страницы. О первоначальной конструкции “Слова о полку Игореве”» // Сборник «Слово». М., «Наука». 1985. С. 25—67. (Приложение – 3). В книге «Петр Бориславич: Поиск автора “Слова о полку Игореве”». М., «Молодая гвардия». 1991. С. 142– 143, академик внес дополнительные коррективы в свою реконструкцию, и она приобрела следующий вид (указывается нумерация строк «Слова», которую Рыбаков заимствовал у В. И. Стеллецкого)[357]. «Не лѣпо ли ны бяшеть, братіе… за землю Русьскую» (1—26); далее, по версии Рыбакова, должен был следовать фрагмент, дошедший до нас в составе «Слова о погибели Русской земли»: «Отселѣ до Угорь и до Ляховъ… бортничаху на князя Великого Володимера»; затем продолжается текст «Слова»: «Ярославли и все внуци Всеславли… отъ земли Половецкыи!» (359—367), «Усобица князем на поганыя погыбе… на землю Рускую» (195—199); «На седъмомъ вѣцѣ Трояни… суда Божіа не минути» (368—392); «Были вѣчи Трояни… хотять полетѣти на уедіе» (141—163); «А князи сами на себе крамолу коваху… по бѣлѣ отъ двора» (214—216); «То было въ ты рати… не слышано!» (164—165), «О, стонати Русской земли… копіа поютъ» (393—397).
