Арсен Мартиросян - Кто проторил дорогу к пакту?
Оцените теперь дальновидность Сталина, который под прикрытием договора о ненападении от 23 августа 1939 г. отобрал у Гитлера этот плацдарм. Потому что, по донесениям разведки, Сталин совершенно точно знал, что Великобритания и уже приговоренная Польша в буквальном смысле слова толкали Гитлера на захват этого прибалтийского плацдарма с тем, чтобы обеспечить левому крылу германской армии пространство для маневра в войне против СССР! Именно ради этого, вновь подчеркиваю данное обстоятельство, при выдаче весной 1939 г. и без того крайне провокационных гарантий безопасности Польше (и Румынии), англо--французские мерзавцы преднамеренно не распространили их на прибалтийские лимитрофы, то есть Латвию, Литву и Эстонию! То есть специально оставляли Гитлеру прибалтийский коридор для маневра левого крыла вермахта при нападении на СССР! Более того, ради этого же они втайне готовили так называемый пакт Галифакса — Рачиньского (посол Польши в Лондоне в 1939 г.), по которому без ведома прибалтийских государств вновь ниспровергались их независимость и суверенитет, а сами они передавались Гитлеру! Несмотря на то что сам этот пакт формально был ратифицирован только 25 августа, о содержании его подписанного и парафированного обеими сторонами текста Сталин был проинформирован разведкой заранее. Одновременно Сталин был проинформирован и о намерении Лондона в тех же целях тайно сдать Гитлеру и Польшу тоже! Информация об этом поступила в Кремль в прямом смысле за несколько часов до встречи с Риббентропом в ночь на 24 августа 1939 г. Потому, собственно говоря, Прибалтика, а также Западная Белоруссия и Западная Украина и вошли в сферу советских интересов — своевременные данные разведки обеспечили этот дипломатический успех, гарантировавший в то время безопасность СССР. А чуть позже Сталин отобрал у Гитлера этот плацдарм также и фактически. Тем более что упомянутые территории Прибалтики были переданы России в вечное, не отрицаемое и неотчуждаемое в веках владение еще по Ништадтскому договору от 30 августа 1721 г. Одновременно были возвращены и ранее незаконно отторгнутые Западная Украина, Западная Белоруссия, а чуть позже — и Бессарабия.
Правота Сталина была настолько очевидна, настолько выверена и обоснована, в том числе и геополитически, что даже такой враг России, как У. Черчилль, и тот полностью ее признал. Хотя и продолжал, правда, негласно, попытки спекулировать, в частности, судьбами народов Прибалтики.
Почему герры генералы и Великобритания были столь единодушны в оценке стратегического значения Северо-Балтийского направления удара?
Во-первых, удар на Северо-Балтийском направлении позволял создать непосредственный плацдарм для нападения на СССР. Это тот самый плацдарм, который обеспечивал свободу маневра для левого крыла германской армии, о чем еще на Брест-Литовских переговорах болтал Гинденбург. Уже в 1934 г. советская разведка располагала неопровержимыми данными о том, что, упорно готовясь к войне с СССР, Германия и ее специальные службы резко активизировали свою разведывательную деятельность на прибалтийском плацдарме, в том числе и в целях его подготовки к роли плацдарма для нападения на СССР[265].
И этим же была обусловлена жесткая позиция СССР по вопросу о вхождении в сферу интересов СССР Литвы, Латвии и Эстонии на предшествовавших подписанию договора о ненападении от 23 августа 1939 г. переговорах. Потому как это позволяло установить полный контроль над всем побережьем Прибалтики, что одновременно лишало немецкий флот былого стратегического преимущества. Аналогичную позицию Сталин занял и в отношении Финляндии.
Во-вторых, сопровождаемый к тому же эвентуальными[266] дипломатическими и торгово-экономическими мерами в отношении балтийских государств и Скандинавских стран, удар на этом направлении уже только действиями на суше позволял превратить Балтийское море в «Германское море» или по меньшей мере во внутреннее море «Германского союза», с идеей которого нацисты уже тогда носились. Вообще экономическая составляющая удара на этом направлении играла огромную роль для бедной природными ресурсами, особенно стратегическим сырьем, Германии. Уже в годы Второй мировой войны это проявилось в максимальной степени в поставках шведской железной руды и машиностроительной продукции, финского никеля и т. п.
Великобритания и тут постаралась. Всем интересующимся предысторией Второй мировой войны хорошо известно англо-германское морское соглашение 1935 г. Согласно этому документу в развитии военных флотов двух государств устанавливались пропорции 100: 35. Формально вроде бы ничего такого нет. На самом же деле, учитывая, что военный флот Великобритании в те времена был самым крупным и мощным в мире, то установленная для Германии пропорция позволяла ей стать доминирующей в Балтийском море державой!
В-третьих, что наиболее важно, именно на этом направлении легче всего было добраться до одного из наиважнейших жизненных центров Советского Союза — Ленинграда (ныне вновь Санкт-Петербург). Ведь в те времена от Ленинграда до границы (на юге) с Эстонией было 120 км, а до границы (на севере) с Финляндией — всего 35 км. Примыкающая же к Ленинграду западная граница — Финский залив — так и вовсе запредельно была уязвима, так как контроль над ним исторически принадлежит тому, кто господствует в Балтийском море[267]. Расстояние от нее до Ленинграда (Кронштадта) — 48 км.
А добравшись до него, атаковать с северного направления главный жизненный центр СССР — его столицу Москву. Ведь захват Ленинграда открыл бы также и северный путь на Москву вдоль Октябрьской железной дороги длиной приблизительно 640 км, причем не прерываемый ни большой рекой, ни каким-либо иным естественным препятствием.
И в завершение этой темы еще раз хотелось бы привлечь внимание читателей к цитировавшемуся выше сообщению агента ГРУ «Дипломат». То обстоятельство, что обрисованная агентом активизация Великобритании в середине 20-х гг. на польском и прибалтийском плацдармах имела откровенную антироссийскую направленность, и так понятно. Однако если более тщательно вдуматься в эту информацию, то без труда можно заметить еще более важное, а именно то, что Англия занялась подготовкой к реализации в будущем «плана Гофмана» на Северо-Балтийском направлении. Так оно продолжалось вплоть до 1 сентября 1939 г. И в 1939 г. Великобритания делала все, что она могла, а могла она многое, чтобы оставить прибалтийский коридор продвижения Гитлера к советским границам под контролем нацистов[268]. Слава Богу, что в Кремле тогда был Сталин, который сумел-таки вырвать из лап англо-нацистских «союзничков» этот важнейший плацдарм.
Ну, а что давал удар на Юго-Восточном направлении?
И здесь в эвентуальном порядке отметим, что в принципе-то ничего сверхнового и в этом не было. Это старинная мечта германских поклонников политики «Drang nach Osten» — таких, как Ф. Лист, П. Легарт, Э. Мариц Арндт, Р. Мартини и других, о чем уже говорилось выше. Но в данном случае не грех и напомнить, что, к примеру, тот же П. Легарт еще в конце XIX в. писал: «Россия должна быть отброшена от Черного моря, а тем самым от южных славян. Мы должны получить на Востоке обширные территории для немецкой колонизации»[269]. П. Легарт утверждал, что западное и северное побережье Черного моря должны достаться немцам. Если же Россия не согласится добровольно отдать Германии свои западные и южные провинции, то она вынудит... к их изъятию, то есть к войне»[270].
Во-первых, это удар в направлении Украины, Черного моря и далее Кавказа и Закавказья, преследовал цель установления господства Германии на Черном море, захвата украинской зерновой зоны, угольного центра в Донбассе и нефтяного центра на Кавказе (Грозный и Майкоп) и в Закавказье (Баку)[271].
Во-вторых, захват Украины при главном операционном направлении на Киев и далее, позволял создать ситуацию охвата Москвы германскими «клещами» — с севера и с юга, что достаточно четко обрисовано в плане.
В-третьих, захват Киева позволил бы создать сепаратистское правительство Украины — как фашистского, так и профашистского толка — с немедленным провозглашением независимости Украины и ее отделения от СССР.
Идеи «плана Гофмана» нашли свое отражение и в пресловутой «Майн кампф» А. Гитлера и программном «труде» главного идеолога Третьего рейха Альфреда Розенберга — «Будущий путь немецкой внешней политики» (1927 г.). Полное родство обеих планов видно даже из приводимой графической схемы «Плана Розенберга».
Обо всем этом Сталин прекрасно знал, в том числе и по донесениям разведки. Выступая в январе 1934 г. с отчетным докладом на XVII съезде ВКП(б), Сталин говорил: «Дело в изменении политики Германии. Дело в том, что еще перед приходом к власти нынешних германских политиков, особенно же после их прихода — в Германии началась борьба между двумя политическими линиями, между политикой старой, получившей отражение в известных договорах СССР с Германией, и политикой "новой", напоминающей в основном политику бывшего германского кайзера, который оккупировал одно время Украину и предпринял поход против Ленинграда, превратив прибалтийские страны в плацдарм для такого похода, причем "новая" политика явным образом берет верх над старой. Нельзя считать случайностью, что люди "новой" политики берут во всем перевес, а сторонники старой политики оказались в опале. Не случайно также известное выступление Гугенберга в Лондоне, так же как не случайны не менее известные декларации Розенберга, руководителя внешней политики правящей партии Германии»[272].
