Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина
– П. И. Багратион яростно утверждал и утверждался в «неизбывногенеральном», всепоглощающем смысле предстоящего сражения, веру в конечную победу переносил на Бородинский бой – то, что отсюда пойдет «гон», а потому остановился на организации сражения, наиболее удобной для перехода от обороны к общему наступлению, не понимая, и не желая понимать Кутузова и принудительно навязывая ему свое представление о роли Бородино, виде и характере последующей компании, припирая к стенке выбором бескомпромиссно-смертельной схватки-дуэли, задающей уже и общую надрывно-эсхатологическую картину действий Русских Армий.
Свое умозрение он начинает понимать как единственно должное для всей армии, что допустимо только ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ, и после ранения свое извинение М.Б. Барклаю-де-Толли за несправедливые нападки и подозрения, переданное запиской через адъютанта он завершает словами УБЫВАЮЩЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО своему ВОСПРЕЕМНИКУ «Теперь спасение Армии зависит только от ВАС».
Увы, НАСТОЯЩЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО АРМИЙ РОССИЙСКИХ, при многолетнем знакомстве с ним он понимал так же плохо как и Неприятель – НАВЯЗЫВАТЬ ЧТО-ЛИБО КУТУЗОВУ ПОСЛЕ АУСТЕРЛИЦА, ЭТО РЕЗАТЬ ВОДУ НОЖОМ…
Жаль 2-ю Армию…
В отечественной историографии установилась любопытная традиция выделять круг неприкасаемых полководцев-суворовцев, и все происходящее вокруг них сопоставлять с ними в случае успеха, или с привходящими обстоятельствами в случае неудач, и так как «Кутузов» и «Багратион» на положении 1-го и 2-го учеников включены в этот круг, то если 2-й требует подмоги у 1-го в 8 часов, и она на расстоянии 4–5 км приходит к 12, то виноваты дороги, и как-то забывается, что наша напасть двояка – там есть и «дураки»!
Тактическая плотность, созданная на участке Багратиона (13 тыс. войска на 1 км фронта) была достаточной для длительной обороны позиции, и Кутузов обеспокоился за свой левый фланг только получив крайне поразившее его известие, что Тучков раскрыт и подвергся атаке, о «стачке 3-х генералов» (русская генеральская свобода = самовольству) 2-а из которых погибли в тот же день, он так и не узнал едва ли не до 1813 года (свидетельство Щербины) и справедливо усматривая положение Багратиона по наличным силам прочным, именно к его левому флангу, не к Багратиону, а к Тучкову начинает крупные переброски войск, кроме очевидных забот о флангах какие-то свои замыслы заставляли его отделить туда перед боем лучшие после гвардии дивизии линейной пехоты (Строганова и Коновницына), потом поддержать их корпусом Багговута, и наконец, посылкой 3-х полков гвардии (Измайловского, Литовского, Финляндского), ставших опять левее «багратионовского фронта». Только отчаянное обращение герцога А. Вюртембергского, посланного на замену раненому Багратиону убедило его в невероятном, в относительно простых тактических условиях Багратион дал себя разбить, не потрудившись в них даже вчитаться. – … Не сады Нови, не кручи Паникса, не хляби Аустерлица… Поляна – что с нее взять! Уж мы пойдем ломить стеною…! – (Наполеоновская оценка – Багратион храбр, но глуп!) – после чего назначает сюда вместо герцога более значительного в его глазах Дохтурова, которому особо и давно доверял, например определив руководить обходом Мортье под Кремсом в 1805 году, в начале Бородинского дела державшего Центр дуги, ключ всей позиции, и перевод с которого последний вероятно немало ослабил, как уход начальника «с заботливостью дельного человека искавшего толику смысла в сумятице местного боя» (Ф. Глинка), и может быть косвенно привел к падению Курганской батареи, обстановку в районе которой приняли новые люди – ведь в финале 3-й атаки, когда оседлавшие батарею французы висели на волоске, русский контр-удар сорвался из-за того, что куда-то подевалась 1-я кирасирская дивизия Депрерадовича, в чем нервно и сбивчиво оправдывается Барклай (потерял-с!), что было совершенно невозможно при Дохтурове – а также обращается к неприятной реальности, левый фланг потрясен и надламывается…
…Известно, что в это время – около 12 часов дня – Кутузов единственный раз на продолжительный срок оставил оставил свой командный пункт у Татариново и выехал к позициям в район Горок, где поднявшись на холм, погрузился в глубокую задумчивость, не прерываемую даже зачастившими гранатами с французской стороны, заметившей появление блестящей офицерской кавалькады – что он увидел отсюда?
…Фронт Багратиона сбит и остатки его армии, яростно огрызаясь, отходят на Северо-Восток к Семёновской (Коновницын), а то и, перемахнув через Семёновский овраг, бегут на Восток (тыловые части корпуса Бороздина); противник получил выгодную артиллерийскую позицию для огневого поражения левого фланга русских на большую глубину; в то же время скрытые возможности позиции – а он их знает досконально, не как артиллерийский «ломовик» Бонапарт, как инженер и сын инженера, памятуя каждый взгорбок, низину, узость, поворот крутизны – те невидимые «плюсики», что цепляются, трутся, путаются и слагаясь, непрерывно разрушают наступающие боевые порядки, они уже начинают сминать французский строй: неприятельская конница крутится вдоль оврага в поисках доступных спусков и подъёмов; пехота застряла у кромки обрыва, артиллерия только-только оглашает себя издалёка – толи у французов что-то не получается с организацией ударного кулака, толи нет полной решимости… Пока это не противник!
…Все полевые корпуса Великой Армии видны на линии огня, втянулись в бой, осталась незадействованной только Гвардия (18 тыс. от 133) – сама обстановка диктует меры, близкие его предшествующей практике: быстро развернуть подвижную кавалерийскую группу для операций по Левобережью Колочи, благо обсервационные корпуса Уварова и Платова уже там с 10 часов (и этого в канун полдня 26/7/1812 ещё никто не знает, а два столетия после никак не понимают – РЕЙД УВАРОВА-ПЛАТОВА начавшийся в 10 часов НИКАК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ СВЯЗАН с отходом 2-й армии в 12.), а драгуны Крейца и Корфа «случайно» стоят рядом с переправами… И одновременно усиливая ударный кулак у Горок-Князьково переводом к нему 2-х пехотных корпусов отдела Милорадовича, время для этого ещё есть – русским даже выгоднее не торопиться со своей атакой, выждать, пока французы удалятся от Багратионовых флешей за пределы абриса, в котором их артиллерия, пока только устанавливаемая на Высоте-200 имеет превосходство над русской, расположенной ниже по правой стороне Семёновского оврага; и кстати этим «промедлением» пособить Наполеону решиться «спустить» Гвардию на внешне разваливающийся русский Левый фланг от Семёновской до Утицы…
…А тогда – удар Гвардии Лаврова и пехоты Остермана, а с ними Гвардейской кавалерии(Какие полки: Кавалергардский, Орденский Конногвардейский.) и кирасир Депрерадовича влево по понижающемуся склону и стремительный натиск по Левобережью 4 – мя корпусами Уварова, Платова, Крейца и Корфа к Новой Смоленской дороге, поддержанный атакой корпуса Дохтурова на Богарнэ по Правобержью долиной Колочи – это уже грозно!
Кутузов же поступил странно, и гениально и посредственно, понимай как хочешь – он вообще проигнорировал угрозу наполеоновского удара от Багратионовых флешей в глубь русской позиции: когда адъютанты схвативши за узду его покойного мерина насильно свезли Главнокомандующего с опасного места, он только распорядился перевести к Семёновскому оврагу, левее остатков 2-й армии 3 полка гвардейской пехоты, которые в случае решительного удара французов в этом пункте сами по себе не могли сыграть особой роли, но означили распыление ударных частей резерва. Уваров и Платов были спущены до «диверсии» лишением дополнительного усиления более тяжёлыми компонентами. Милорадовичу велено было развернуть войска от Горок до правого фланга 2-й армии, принятой Дохтуровым. Полновесный «ответ» рассыпали ворохом «местных крючков», которые царапали, рвали, бесили неприятеля, но не убивали – и в то же время что-то скрывали и покрывали.
Посылая заведомо недостаточные силы к Семёновскому оврагу, Кутузов определённо демонстрировал неверие в решительную атаку Наполеона от Высоты-200 на Восток и Северо-Восток и это замечательная прозорливость: Барклай-де-Толли, Даву, Энгельс и другие вплоть до КОЛЛЕКТИВНЫХ АВТОРОВ европейских изданий последних десятилетий именно здесь видят утерянной ключ сражения, все, кроме Наполеона и Кутузова. – Но зачем их было тогда вообще посылать? Не сыскалось 3-х других пехотных полков среди 24-х прочих в 2-х корпусах Правого фланга, стоявших в 2–3 линии в избыточной тактической плотности, заткнуть временно образовавшуюся дыру?
…Или означал противнику, что ВЕРИТ в такое развитие, и не имея резервов, рвёт уже и Гвардию? Заслонял блеском её мундиров готовые пролиться серые потоки армейских корпусов Правого фланга? Или ещё что-то, для чего надо было показать крайнюю резервную «оголённость»…
