Юрий Баранов - Обитель подводных мореходов
Егор все же притерпелся к новому начальству. Не настолько плохим оказалось его штурманское заведование, чтобы к нему можно было бы без конца придираться. В конце концов Гурий Николаевич как-то обмолвился, что в "боевой части раз" наведён должный порядок. Более терпимо стал командир относиться и к Хуторнову, особенно после того, как старший матрос блеснул мастерством на состязаниях бригадных "глухарей". Флагсвязист назвал Хуторнова в числе лучших корабельных гидроакустиков.
Труднее всего приходилось Стригалову, на которого Жадов не переставал давить, как на отстающего. Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы ему ненароком не помог Непрядов...
Призовая стрельба, к которой так основательно готовился весь экипаж, состоялась в конце августа. В море вышли с рассветом. По горизонту сплошной стеной занимался пожар, в недрах которого обозначился край всходившего солнца. Оно высвечивало, будто железная заготовка, которую раскаляли на углях в кузнечном горне. Как бы не желая просыпаться, чайки изнеженно покачивались на матовой воде, с места снимались неохотно, лишь перед самым форштевнем. Отлетев немного в сторону, тяжело шлёпались на воду снова досыпать.
Проверяющим на этот раз в море пошёл сам комбриг, капитан первого ранга Казаревич. Несмотря на утреннюю прохладу, он сидел поверх ограждения рубки в одной кремовой рубашке с расстёгнутым воротником, подставив широкое плоское лицо неярким солнечным лучам. Казалось, комбриг дремал, совсем ни на кого не обращая внимания. Лишь изредка, как бы очнувшись, делал для себя пометки в записной книжке и снова погружался, как баклан на воде, в дрёму.
Но чем спокойнее казался комбриг, тем более нетерпеливым и деятельным становился командир лодки. Всем своим видом будто старался показать, как крепко держит в руках весь экипаж.
- Штурман! - вопрошал так отчётливо и громко, что вероятно на добрую милю кругом было слышно. - Сколько до точки?
- Какой точки?
- А вы до сих пор не знаете?.. Погружения, какой же еще!
- Два часа ноль девять минут.
- Сразу надо отвечать.
Егор смолчал, убеждённый, что совсем не обязан разгадывать командирские ребусы.
Комбриг достал книжку и что-то снова пометил в ней. Жадов при этом болезненно поморщился, зло глянув на штурмана. Выждав какое-то время, обратился уже к Стригалову.
- Вахтенный офицер, как на румбе?
- Двести семьдесят два.
- Рулевой? - тотчас переспросил у стоявшего за штурвалом Бахтиярова.
- На румбе двести семьдесят два, - подтвердил старшина.
Казаревич что-то подчеркнул в прежней записи.
Шли вблизи острова, и Егор, пользуясь случаем, пеленговался по маяку.
- Штурман, - сказал комбриг, поворачиваясь в сторону Егора, - почему перестали с моряками боксом заниматься? Талантов нет или пороху не хватило?
- Талантов хоть отбавляй, - ответил Непрядов, - да только времени совсем нет.
- А почему раньше было?
Егор лишь пожал плечами, намекая, не у него же об этом спрашивать надо...
- Скушновато жить стали, - сняв пилотку, комбриг провёл рукой по жиденьким белёсым волосам. - Вы не находите, командир?
- Я думаю, товарищ комбриг, служба прежде всего. Скучает лишь тот, кто ничего не делает. У нас таких нет. Нам пока что для отработки нормативов и двадцати четырех часов в сутки мало. Вот заявим о себе, тогда другое дело.
- Заявляйте, Гурий Николаевич, - согласился Казаревич. - Через два часа и ноль девять минут вам такая возможность будет предоставлена.
- Уже через час и пятьдесят пять, - поправил Непрядов.
- Ну, тем более, - развёл руками комбриг, как бы давая всем полную свободу действий.
Точно в расчётное время смолкли дизеля, захлопнулась крышка рубочного люка. Шумно испустили дух клапана вентиляции, и ворвалась забортная вода в цистерны, утяжеляя лодку многотонным бременем отрицательной плавучести.
Скользнув на рабочую глубину, подводный корабль начал входить в район поиска. Предстояло на предельной дистанции обнаружить конвой и атаковать главную цель двумя практическими торпедами. Задача вообще-то привычная, хотя и представляет каждый раз уравнение с неизвестными. Разумеется, какой-то вариант, ранее наработанный в кабинете торпедной стрельбы, мог оказаться подходящим. И всё-таки невозможно заранее предвидеть постоянно меняющийся рисунок боя. Сойдутся "противники" как в настоящей схватке, без условностей и скидок, желая каждый для себя одной лишь победы. И здесь уж кто кого: одна на всех будет радость и беда тоже одна...
Только никакой трагедии всё же не произойдёт. Исключительный случай, когда "затонувший" корабль непременно всплывёт и чудесным образом воспрянет из мёртвых "погибший" экипаж. Торжествует победитель, в надежде никогда не оказаться на месте побеждённого. И закаляется побеждённый, чтобы в следующем бою стать победителем.
Хуторнов снова показал в работе высший класс. Обнаружил конвой, как могло показаться, за пределами возможности человеческого слуха. Из динамика, включённого в центральном отсеке, вырывался сплошной треск. И непонятно, каким чудом акустику удалось засечь работу чужого гидролокатора.
- Акустик, вы не ошиблись? - на всякий случай снова позволил себе усомниться Жадов.
- Никак нет, товарищ командир. Ошибка исключается, - убеждённо, с чувством собственной правоты и непогрешимости отвечал Хуторнов. - В секторе от тридцати до сорока пяти слева наблюдаю три цели.
Лишь спустя некоторое время в динамике сквозь помехи начали прослушиваться певучие звуки ультразвуковых посылок. Теперь никто не сомневался, что это и есть конвой "противника", с которым предстояло сразиться. Корабельный боевой расчёт начал действовать.
Непрядов проложил курс на сближение с поисково-ударной группой. Впереди - форсирование противолодочного рубежа, самой опасной зоны, где лодку могли обнаружить и "потопить" гораздо раньше, чем она сможет выпустить торпеды.
Акустик сыпал пеленгами как из рога изобилия, и Егор еле успевал наносить их на планшет, определяя характер маневрирования надводных кораблей. Стало ясно, что "противник" хитрил: одна из целей перемещалась заметно медленнее других, давая понять, как тяжело ей изменять направление движения своей огромной массы. Но шумы винтов говорили совсем о другом главная цель как раз активно маневрировала.
- Вы убеждены, что это именно и есть крейсер? - вновь сомневался командир.
- Фирма веников не вяжет, - обиделся Хуторнов.
- Завяжите лучше свой язык, пока не поздно, - зловеще посоветовал Гурий Николаевич. - Повторите ещё раз!
Поглядев на Непрядова, командир строго указал пальцем на рубку гидроакустика, мол, всё ясно, как ваши подчинённые позволяют себе вольничать?.. И молча попросил взглядом у комбрига поддержки, как бы сетуя на весь свой экипаж.
Ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном лице Казаревича. Он величаво, будто на троне восседал в кресле механика и ни во что не собирался вмешиваться. Комбриг словно нарочно прикидывался сторонним наблюдателем, вышедшим в море подышать отсечным воздухом и слегка проветриться на ходовом мостике. Казалось, Антон Григорьевич даже скучал, не представляя, чем бы себя занять, в то время как всё кругом жило, дышало и двигалось в предельном напряжении начинавшейся атаки.
"Потом всем выдаст..." - думал Непрядов, опасливо бросая временами взгляд на комбриговскую записную книжку, по которой начинал торопливо бегать карандаш.
Маневрируя ходами и курсами, меняя глубину погружения, лодка хищной рыбиной подкрадывалась к своей жертве. Она как бы нащупывала в глубине заострённым рылом форштевня единственно возможную точку залпа, откуда можно было бы наверняка пустить в дело зубы своих торпед.
Момент залпа приближался, будто девятый вал, вздымавшийся массой поступавшей с боевых постов информации. Лаевский со съехавшей на затылок пилоткой яростно крутил маховички торпедного автомата, вгоняя в его электронную утробу градусы контрольных замеров. Накалялись и выли моторами сельсины. Счётно-решающее устройство лихорадочно соображало, что следует ответить людям на мучившие их вопросы.
Отрываясь взглядом от планшета, Егор невольно поглядывал на переборку, как бы по старой дружбе спрашивая у наблюдавшей за ним глубины совета... Он по-прежнему ощущал на себе её пристальное внимание, словно до сих пор продолжал держать перед ней трудный экзамен. Недопустима была мысль хотя бы в чём-то ошибиться, сделать что-то не совсем точно. Верилось, что глубина подскажет, непременно даст знать, если он расслабится и допустит промашку надо лишь понимать и слушать её, как старую добрую учительницу, которая никогда не пожелает худа своему ученику.
- Контрольный замер, то-овсь,.. - предупредил акустика командир и после короткой паузы выпалил по-пистолетному хлёстким голосом. - Ноль!
- Семнадцать градусов! - выкрикнул из своего закутка Хуторнов.
