Коллектив авторов - Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время
Особенно ненавистен бранденбургским сословиям был уже упоминавшийся «иностранный» советник курфюрста Иоахима II Евстафий фон Шлибен.15 Он происходил из дворянской семьи в Саксонии, изучал право в Болонском университете и после нескольких лет службы в канцелярии саксонских герцогов в Дрездене, примерно в середине 1530-х гг., прибыл в Бранденбург. Вся его более чем тридцатилетняя деятельность в курфюршестве, пришедшаяся на время правления Иоахима II, была посвящена устройству финансово-политического управления в стране и тем самым строительству основ территориального государства в Бранденбурге. Л. Ранке считал заслуги Шлибена в этой области «поворотными и и имеющими долговременное значение» для истории страны.16 Исследователи не без основания называют Шлибена автором бранденбургского «Придворного устава» 1537 г.,17 нормативного акта, вводившего твердые рамки в хаотичную жизнь двора в Кёльне на Шпрее и правила для функционирования органов центрального управления княжества. В начале 1540-х гг. Шлибен предпринял попытку реорганизации финансового управления в стране, которая включала в себя меры по сокращению расходов на содержание двора и более разумному и рациональному управлению имениями государева домена.18 Если первое вызвало положительное отношение сословий, то второе натолкнулось на их резкую критику, т. к. преобразования в курфюршеских поместьях угрожали влиянию дворянства на местах, где его представители полностью контролировали власть в локальных органах власти – амтах. Шлибен сделался объектом бешеных нападок со стороны сословий, причем острие этих нападок было направлено на «иностранное» происхождение советника. В протоколах ландтагов и сословных комиссий начала 1540-х гг. мы встречаемся с нерерывными жалобами на «вредоносную разорительность (den bösen Unrat)» и «беспорядочное управление (das unordentliche Regiment)» при дворе, которое обременяет подданных разорительными налогами, что по мнению сословий объясняется исключительным влиянием на курфюрства «иноземных» советников, а именно «мейсенцев (Mißner)»19 – так в Бранденбурге именовали саксонцев. Особенно сильные протесты на ландтагах вызывало то, что для покрытия многочисленных долгов курфюрст сдавал на откуп «иностранным» советникам целые амты и домениальные поместья. Сословная комиссия потребовала от курфюрста прекратить эту порочную практику, угрожая «иностранным» советникам физической расправой: «мы не собираемся терпеть вредоносных советников и иноземцев (die bösen rede und butenlender wil wy nick liden)»! Возмущенный курфюрст поспешил ответить на угрозы, что согласно ленному праву совет государя является его неотъемлемой частью («ein Stück vom Leibe des Fürsten»), и поэтому вассалы обязаны уважать советников своего сюзерена.20
В финансово-политической сфере обострялись отношения между «иностранными» советниками государя и местными элитами и в других территориальных государствах. Финансовая составляющая была важнейшей среди создававшихся в 16 в. основ территориального государства. Растущие государственные расходы (управленческий аппарат, представительские расходы в форме пышного двора, впечатляющей резиденции, военные расходы и т. д.) уже невозможно было покрывать доходами государева домена. Вопрос выживемости и развития территориального государства лежал в финансовой плоскости и зависел от успехов в управлении финансами и открытии новых источников финансирования. Именно поэтому некоторые исследователи называют 16 в. этапом «финансового государства (Finanzstaat)» в эволюции территориальной государственности.21 Путь к новым источникам государственных доходов лежал в создании действенной системы налогообложения, которое было невозможно без сотрудничества с сословиями, главным образом с земским дворянством. Этот путь одновременно означал постепенное ослабление роли сословий в принятии политических решений и в конечном итоге смену дуалистической формы правления на абсолютистскую. 16 век был, однако, начальным этапом этого пути, и сословия активно пытались участвовать в управлении государством через административные органы и структуры собственной сословной организации, используя свое исконное право утверждать налоги. Они подчас вступали острые споры по финансовым вопросам с территориальным государем, которого в этом случае очень часто представляли именно советники иноземного происхождения. Привлекательность последних для государя объяснялась не только высокой квалификацией, но и их невовлеченностью в земские сословные связи, особенно если учесть, что многие из таких ученых советников были бюргерского происхождения. Неудивительно поэтому, что представители традиционных властных элит территориального государства так критически относились к чужакам в окружении государя, выделяя их в особую нежелательную группу.
Выразительные доводы против служащих – «иностранцев» приводят в своей служебной Записке 1557 г. члены баварской экстраординарной комиссии («Über den Staat verordnete Räte»), назначенной герцогом Альбрехтом V для подыскания методов улучшения финансового управления, а также способов выплаты старых долгов и предотвращения новых.22 Среди прочего они останавливаются на служащих «иностранного» происхождения, сетуя, что их чрезмерно много в окружении молодого герцога. Члены комиссии считают их незаслуженно принятыми на герцогскую службу («andere frembde und unverdiente in sölliche gnaden genomen») ненадежными людьми, которые, будучи не связанными кровными узами с Баварией, легко меняют место службы: «сегодня – здесь, а завтра – там (sy sein heut da, morgen anderstwo)».23 Герцога предостерегают, что «иностранные» служащие легко способны к разглашению конфиденциальной информации, которую получили в Баварии, «каковую они затем за пределами страны у других наций (!) к немалому бесчестию Его княжеской милости разбалтывают, преподнося все в дурном свете (was sy alsdann… ausser lands bei andern nationen nit zu geringer verklainerung S.F.G. reden und alle ding nur zum ergsten auslegen)».24 Особенно настоятельно авторы Записки призывают баварского государя не подражать некоторым посторонним советникам из горожан и купцов в их любви к «иноземной роскоши (frembde köstlichait)» и не следовать деловым рекомендациям этих неофициальных финансовых советников («nebencamerreth»), ибо те преследуют лишь корыстные цели («aigennutzigkait darzwischen laufft»). Напротив, герцог должен избавляться от подобных людей («sölliche leut abschaffen») и брать в советники больше «умелых, опытных и справедливых людей, в особенности из сословий / дворянства (mer geschickter, erfarner und dapferer leut, sonderlich von der landtschafft)».25
Здесь в Записке содержится прямой намек на советника герцога, уже упоминавшегося Ганса Якоба Фуггера из Аугсбурга. Именно он был посторонним городским советником из купцов. Альбрехт V Баварский не только не внял настоятельным рекомендациям комиссии, наоборот – еще более приблизил к себе Фуггера, который со временем стал самым влиятельным советником баварского государя, а с 1572 и до своей смерти в 1575 г. даже возглавлял Финансовый совет герцогства. Пользуясь собственным богатым комерческим опытом и поддержкой герцога, Фуггер новаторски организовал работу Финансового совета. В составленной им в 1572 г. инструкции для служащих центрального финансового органа заложены передовые для того времени принципы четкой соподчиненности, дифференциации функций, разграничения компетенций и прозрачности контроля. Было введено протоколирование заседаний. Характерно, что членами совета были назначены в подавляющем большинстве компетентные служащие бюргерского происхождения и один «иностранный» дворянин из Саксонии.26 Поощряя подобные кадровые решения, баварский герцог продвигался по пути укрепления территориальной власти: он получал орган управления, составленный из профессионалов, независимых от земского дворянства. Снова и снова повторявшиеся на ландтагах жалобы сословий на многочисленность «иностранных» советников, их высокие зарплаты и государевы подарки герцог отводил указанием на то, что не может найти внутри страны достаточно подходящих служащих: одни не подходят из-за некатолической конфессии, другие не обладают подходящей квалификацией («…andere sein etwa der religion halben seinen f.g. nit teuglich, die ubrigen sein sonst nit darzu qualifiziert»).27
Приведенные примеры отражают характерную и для других территориальных государств картину, а именно то, что конфликты между «иностранными» советниками и представителями местной властной элиты затрагивали прежде всего сферы внутренней и особенно финансовой политики. Напротив, видные советники-юристы из чужаков, занимавшиеся внешней политикой, не вызывали подобной ревности отчасти потому, что проблемы межгосударственных отношений как правило не касались непосредственных интересов территориального дворянства. К тому же, последнее не могло конкурировать в подобной области с докторами прав, их знанием языков и опытом имперской политики. Так или иначе, но не находится сведений о трениях с местными элитами, например в Саксонии у франконца Кристиана Бейера (Christian Beyer), канцлера и руководителя внешней политики курфюрстов Саксонских в 1513–1535 гг. или в Бранденбурге у уже упоминавшихся саксонцев на бранденбургской службе доктора фон дер Штрассена и канцлера Дистельмейера.
