Коллектив авторов - Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время
Например, численность ученых советников «иностранного» происхождения в органах управления ландграфства Гессенского и герцогства Вюртембергского в середине 16 в. достигала 40 %.5, а среди советников герцогов Баварских во второй половине 16 в. более 50 % прибыли из других княжеств.6 Еще больший дефицит квалифицированных советников испытывали территориальные государства на севере и северо-востоке германских земель как курфюршество Бранденбургское, где сказывалась географическая удаленность от кульурных центров империи и более позднее основание собственных университетов.7
2. Где и как искали квалифицированных «иностранных» советников
Источники свидетельствуют, что, прежде всего, специалистов искали в общеимперских институтах, а именно во время рейхстагов и сессий Суда имперской палаты. Типичным в этом смысле является пример известного в империи правоведа и политика на бранденбургской службе Кристофа фон дер Штрассена / Christoph von der Strassen (1511–1560)8, который происходил из Саксонии, учился в Виттенберге, Ингольштадте и Болонье, где приобрел степень доктора обоих прав. Прослужив затем четыре года заседателем в Суде имперской палаты в Шпейере, он в 1542 г. получил приглашение занять должность профессора в университете во Франкфурте на Одере, чтобы укрепить там преподавание римского права. Образование, талант и особенно опыт работы в имперских структурах позволили ему скоро войти в число доверенных советников курфюрста Иоахима II. До конца своих дней Штрассен оставался в Бранденбурге, определяя примирительный в отношении императора характер внешней политики курфюршества.9
При приглашении на службу очень важны были весомые рекомендации в пользу «иноземного» кандидата, например, от князей. Так в 1564 г. герцог Саксонский посоветовал Альбрехту V Баварскому взять в советники мейсенского дворянина Теофила Комерштадта / Theophilus von Kommerstadt, получившего образование в Болонье. В рекомендательном письме герцог подчеркивал важнейшее по тем временам достоинство юриста: Комерштадт некоторое время проработал в Шпейере, и в Суде имперской палаты набрался опыта по части процессуального права.10
В результате Теофил Комерштадт получил место и прослужил 15 лет в Мюнхене членом сначала Придворного, а затем Финансового совета баварского герцога.
Авторитетны были рекомендации университетских профессоров права и юристов с именем. Чрезвычайно удачной оказалась рекомендация баварского канцлера Р. Фреймана (R. Freyman), который на запрос герцога Вюртембергского Кристофа представил ему в 1555 г. юридического советника при баварском дворе, доктора обоих прав Георга Гаднера / Georg Gadner (1522–1605). Урожденный баварец, Гаднер в 1555 г. навсегда переселяется в Вюртемберг, где на ведущих должностях служит вюртембергским государям еще почти полвека. Интересно, что на решение круто повернуть жизнь, оставив родные места и удачно развивавшуюся карьеру, в данном случае повлияло вероисповедание. Для Гаднера была чрезвычайно важна возможность открыто исповедовать свою евангелическую веру в лютеранском Вюртемберге. Между тем как становившаяся все более строгой религиозная политика католических герцогов Баварии не оставляла этому места на родине.11 Вероисповедание становится во второй половине 16 в. одним из факторов, обусловивших пространственную мобильность специалистов – управленцев. Принцип Аугсбургского религиозного мира «cuius regio eius religio» с особой прочностью утвердился именно в сфере государственного управления, заставляя служащих менять место работы с учетом также и собственного вероисповедания.
С другой стороны необходимость соблюдать принцип конфессиональной однородности существенно ограничивала и возможности территориальных администраций в поисках квалифицированных специалистов за границей. Так источником «иностранных» советников для католических баварских герцогов стали почти исключительно габсбургские дворы, а герцоги Вюртембергские или курфюрсты Пфальцские укрепляли свои институты управления в основном советниками, происходившими из принявших Реформацию верхненемецких и швейцарских городов. Баварцам было особенно трудно конкурировать с Габсбургами из-за неравных финансовых возможностей в оплате специалистов. Например, баварский советник и агент при венском дворе, сообщая в 1598 г. герцогу Вильгельму V в Мюнхен о безуспешности своих поисков, отмечал, что того, кто успешен на венской службе, переманить невозможно, а те, положение которых в габсбургских структурах управления непрочно, не обладают требуемой квалификацией («wer wohl stehe, der rühre sich nicht, wer ubel steet, der taugt nit»).12
«Иностранные» служащие государя, по его заданию искавшие квалифицированных советников за пределами страны, нередко находили их на своей оставленной родине, где у них сохранялись старые связи в административной и академической среде. Таким образом в сферах управления курфюршества Бранденбургского, например, в 16 в. сформировалась целая группа чиновников – «иноземцев» из Саксонии, ближайшем к Бранденбургу княжестве со старым университетом в Лейпциге (осн. в 1409 г.). Известно, что при посредстве самого влиятельного советника курфюрста Иоахима II, саксонца Евстафия фон Шлибена / Eustachius von Schlieben (годы службы 1535–1568) ко двору в Кёльне на Шпрее в 1551 г. был приглашен юрист Ламперт Дистельмейер / Lampert Distelmeyer (1522–1588), знакомый Шлибену по службе в Дрезденской канцелярии в прежние годы.13 Дистельмейер стал со временем самой значительной фигурой в институтах управления Бранденбурга во второй половине 16 в., куда он в свою очередь привлек еще целый ряд служащих саксонского происхождения.
В выборе «иностранных» советников немалую роль подчас играли и личные склонности и увлечения государей. Так страсть баварского герцога Альбрехта V к собиранию древних рукописей и произведений искусства способствовала его сближению с Гансом Якобом Фуггером, представителем знаменитой семьи аугсбургских банкиров (1516–1575). Фуггер учился в итальянских и французских университетах и обладал широкими культурными интересами. Он много ездил по Европе и имел немалые связи при различных европейских дворах. Уже 1550-е гг. Фуггер стал агентом баварского герцога по приобретению в Италии античных древностей, в 1560-е годы вел итальянскую корреспонденцию герцога, участвовал в посольствах баварского двора, а позже возглавил Финансовый совет герцогства.14
3. Сферы возникновения конфликтов между «иностранными» советниками и представителями местных властных элит
Наиболее ревниво к высококвалифицированным «иностранным» советникам территориального государя относилось земское дворянство, представленное как высшими должностными чинами в администрации двора и центральном управлении, так и в структурах сословной организации. Дворянство издавна обладало исключительным правом быть в лице представителей наиболее знатных и могущественных родов территории («maiores et meliores terrae») советниками государя. Регулярно издававшиеся во многих княжествах с середины 14 в. Привилегии дворянства («Edelmannsfreiheiten / Landesfreiheitserklärungen») неизменно содержали обязательство князя соблюдать правило индигената, т. е. назначать на должность советников только местных уроженцев. К 16 в. требования индигената были существенно ослаблены и относились, главным образом, к высшим придворным должностям (маршал, гофмейстер) и важным советникам. Тем не менее территориальные государи стремились получить полную свободу в подборе служащих. Протоколы сословных собраний – ландтагов в 16 в. полны жалоб со стороны сословий на чрезмерное по их мнению количество «иностранных» советников при дворе и их влияние на политику государя. Наибольшей остроты достигали подобные столкновения в тех территориальных государствах, где было сильное дворянство, например, в курфюршестве Бранденбургском и герцогстве Баварском.
Особенно ненавистен бранденбургским сословиям был уже упоминавшийся «иностранный» советник курфюрста Иоахима II Евстафий фон Шлибен.15 Он происходил из дворянской семьи в Саксонии, изучал право в Болонском университете и после нескольких лет службы в канцелярии саксонских герцогов в Дрездене, примерно в середине 1530-х гг., прибыл в Бранденбург. Вся его более чем тридцатилетняя деятельность в курфюршестве, пришедшаяся на время правления Иоахима II, была посвящена устройству финансово-политического управления в стране и тем самым строительству основ территориального государства в Бранденбурге. Л. Ранке считал заслуги Шлибена в этой области «поворотными и и имеющими долговременное значение» для истории страны.16 Исследователи не без основания называют Шлибена автором бранденбургского «Придворного устава» 1537 г.,17 нормативного акта, вводившего твердые рамки в хаотичную жизнь двора в Кёльне на Шпрее и правила для функционирования органов центрального управления княжества. В начале 1540-х гг. Шлибен предпринял попытку реорганизации финансового управления в стране, которая включала в себя меры по сокращению расходов на содержание двора и более разумному и рациональному управлению имениями государева домена.18 Если первое вызвало положительное отношение сословий, то второе натолкнулось на их резкую критику, т. к. преобразования в курфюршеских поместьях угрожали влиянию дворянства на местах, где его представители полностью контролировали власть в локальных органах власти – амтах. Шлибен сделался объектом бешеных нападок со стороны сословий, причем острие этих нападок было направлено на «иностранное» происхождение советника. В протоколах ландтагов и сословных комиссий начала 1540-х гг. мы встречаемся с нерерывными жалобами на «вредоносную разорительность (den bösen Unrat)» и «беспорядочное управление (das unordentliche Regiment)» при дворе, которое обременяет подданных разорительными налогами, что по мнению сословий объясняется исключительным влиянием на курфюрства «иноземных» советников, а именно «мейсенцев (Mißner)»19 – так в Бранденбурге именовали саксонцев. Особенно сильные протесты на ландтагах вызывало то, что для покрытия многочисленных долгов курфюрст сдавал на откуп «иностранным» советникам целые амты и домениальные поместья. Сословная комиссия потребовала от курфюрста прекратить эту порочную практику, угрожая «иностранным» советникам физической расправой: «мы не собираемся терпеть вредоносных советников и иноземцев (die bösen rede und butenlender wil wy nick liden)»! Возмущенный курфюрст поспешил ответить на угрозы, что согласно ленному праву совет государя является его неотъемлемой частью («ein Stück vom Leibe des Fürsten»), и поэтому вассалы обязаны уважать советников своего сюзерена.20
