Георгий Катюк - Русские — не славяне, или Тайна ордена московитов
Как бы то ни было, а роль русских в «монголо-татарском» нашествии еще до конца не оценена. Но уже сейчас можно сказать, что она не сводится к нескольким упомянутым здесь эпизодам. Можно было бы сказать еще о русском перебежчике от монголов к венграм накануне битвы на реке Шайо, о чем сообщил Фома Сплитский, о криках «бегите!», «бегите!» на русском языке, которыми монголы спровоцировали бегство поляков с поля битвы при Лигнице (Матвей Меховский), и о массе других фактов подобного рода. Но это не приблизит нас к истине. Напротив, погрязнув в деталях, можно не увидеть главного: русские не служили в войске «монголо-татар»— они этим войском и были. Ибо «русские» — гораздо более широкое понятие, нежели жители Киевской или какой-либо другой Руси.
Речь идет об обитателях тюркского Поля, о воинских братствах, поставленных в данном случае на службу Латинской империи.
А вот еще одна категория союзников татар — «болховские княжата», упоминаемые в Ипатьевской летописи. Правда, упоминаются они не в качестве воинов, а в качестве поставщиков продовольствия и фуража для монголов во время Западного похода: «Оставили их татарове, да им орют пшеницю и проса».
При определении местонахождения этих «княжат» исследователи обычно ограничиваются расплывчатой формулировкой: Юго-Западная Русь, Побужье.
Р. П. Храпачевский называет в числе «болоховских» городов Деревин и Губин[154].
Но вот, что интересно. В тех же местах или поблизости от них обитали до боли знакомые всем валахи — будущие румыны и молдаване. Уж не о них ли идет речь? Тем более что валашские владетели неминуемо должны были оказаться в подчинении у тевтонов при заселении последними Трансильвании. Зачем изобретать велосипед и придумывать для «княжат» русскую «прописку», если есть на их роль готовые кандидатуры? (Впрочем, они, конечно, русские, эти валахи, только не в современном, узком, понимании этого слова.)
И опять мы приходим к мысли о тождестве «монголов» и тевтонов.
К этому же выводу можно прийти и наблюдая военную тактику монголов, считающуюся уникальной. Я имею в виду их склонность к проведению военных операций в зимнее время, когда появляется возможность быстро передвигаться по замерзшим рекам. Эта тактика была использована «монголами» во время завоевания Руси.
Ничего оригинального в этом на самом деле не было. О широком использовании этой практики тевтонцами сообщает Анри Богдан: «Военная кампания против Пруссии началась в конце 1233 г.; военные действия велись Тевтонским орденом, как правило, в холодное время года: суровый климат позволял армии спокойно форсировать реки и речушки, скованные толстым льдом, что давало возможность застать противника врасплох»[155].
Что же касается состава монгольского войска, то обычно включают в него половцев, русских, маджар (венгров), валахов, черкесов. Ну, и, конечно, татар. Впрочем, именем «татар» зачастую прикрывались те же половцы с русскими и черкесами. А «черкесы» — это, конечно же черкасы, т. е. казаки.
Выше уже отмечалось, что тот же состав был и у Тевтонского ордена в его балканской эпопее.
Да, чуть не забыл. В монгольском войске обнаружился как минимум один крестоносец. Я уже упоминал об этом выше. Это английский тамплиер Питер, взятый в плен чехами при осаде монголами чешского Оломоуца. Сведения об этом имеются у Л. Н. Гумилева и Е. П. Савельева. Согласно чешским сказаниям, воеводой, взявшим в плен рыцаря-ренегата, был некий Ярослав из Штернбёрка. Еще одним подвигом этого Ярослава в том же сражении стало убийство хана Пайдара (Петы). Некоторым это дало повод утверждать, что Пайдар-Пета и тамплиер Питер — одно лицо. Видимо, на основании того, что Питер, так же как и Пета, был военачальником у монголов. Большая бомба была бы подложена под традиционное монголоведение в случае, если бы это оказалось правдой. Только представьте себе: потомок Чингисхана, — а Пета был сыном Чагатая, т. е. внуком Чингисхана, — по происхождению англичанин!
Беда в том, что данные эти восходят к чешской Краледворской рукописи, которая по части своей подлинности вызывает сомнения. Хотя само по себе сообщение правдоподобно. И не только потому, что соответствует изложенной здесь концепции. Трудно представить, что факт, не укладывающийся в контекст европейских представлений о монголах, более того— разительно от них отличающийся, был просто высосан из пальца. Отрадно, что традиционной истории не удалось обойти вниманием сообщение, хотя бы намекающее на крестоносную сущность «монголов».
Впрочем, был еще один англичанин. На этот раз о его наличии в войске монголов поведал нам некий Ивон Нарбоннский в письме к архиепископу Бордосскому. Это письмо приведено Матвеем Парижским в его «Великой хронике», достоверность которой, кажется, не ставится под сомнение. В отличие от тамплиера Питера указанный англичанин не занимал руководящих постов. Он был простым переводчиком, что, однако, не делает сообщение менее значимым. Согласно ему, в плен к правителю Далмации Кальману, младшему брату Белы IV, попал татарин, при ближайшем рассмотрении оказавшийся англичанином, осужденным на вечное изгнание из Англии.
Вот что пишет далее указанный Ивон: «Он [англичанин] от лица презреннейшего короля таттарского дважды приходил к королю Венгрии [как] посол и толмач и угрожал, предварительно приведя достаточно примеров, злодеяниями, которые они учинят, если он не отдаст себя и королевство свое в рабство таттарам. Когда же его наши государи заставили говорить правду о таттарах, он, как кажется, ничего не утаил, но приводил такие сведения, что можно было поверить и в самого дьявола».
Не правда ли, после англичан присутствие немцев в «монгольском» войске не кажется невероятным? Да и само поведение «татар» вкупе с английским происхождением их посла больше напоминает тевтонские претензии к Беле.
Теперь о численном соотношении монголов и инородцев в монгольском войске. Не мудрствуя лукаво, примем за правду сведения, приведенные Л. Н. Гумилевым. Выражая удивление по поводу странного симбиоза монголов с несторианами, составлявшими ударную иностранную силу войска, он задается вопросом: «Непонятно, почему монголы и несториане после нескольких стычек стали мирно уживаться друг с другом. Ведь монголов в армии Чингисхана было около 13 тыс., а всего она состояла из 130 тыс. Почему же 90 % храбрых воинов подчинялись 10 %, не говоря уже о вспомогательных контингентах? И не только подчинялись, но и сражались за девятибунчужное знамя до последней капли крови»[156].
Ответить на этот вопрос не составит труда, если рассматривать его в контексте взаимоотношений между членами рыцарского ордена, т. е. взаимоотношений братьев-рыцарей со служебными братьями (сервиентами). Интерес здесь представляют в первую очередь цифры. Так вот, по Гумилеву численность монголов в общей массе их войска составляла около 10 %. Но то же самое можно сказать и о тевтонцах! По подсчетам Козюренка, на каждого рыцаря в армии Тевтонского ордена приходилось восемь полубратьев-сервиентов[157].
То есть «немцы» в войске ордена составляли примерно те же 10 %! Добавим к сему, что как «немцы» в «ордене», так и «монголы» в «орде», представляли собой командный состав войска.
А еще отметим такую особенность. Набирались сервиенты из местного населения балкано-причерноморского региона, а оно было несторианским (арианским) по вероисповеданию. А если вспомнить, что населением этим были по преимуществу куманы, т. е. те же половцы, из которых состояло и монгольское войско, то аналогия будет полной. Куманов (всадников) можно еще назвать казаками, поскольку название последних также означает «всадник» (eques).
4.6. КРЕЩЕНИЕ ЯРОСЛАВА И ДРУГИЕ ЗАГАДКИ ПОСОЛЬСТВА ПЛАНО КАРПИНИ
Среди некоторых историков бытует мнение, что русскими воинами снабжал татар князь Ярослав Всеволодович — отец Александра Невского. Будто бы взамен он получил от Батыя ярлык на великое княжение. Этим нередко объясняется загадочный эпизод с уходом татар от Новгорода, управляемого союзным князем.
Вполне здравая мысль. Особенно, если учесть, что Ярослав, по некоторым сведениям, принял крещение от католиков. Посмотрите, как удачно все складывается: князь-католик снабжает бойцами католический же орден. Во всяком случае, в это поверить гораздо легче, нежели в историю с католическим князем, подружившимся с ханом азиатских дикарей.
Данные о «европейском выборе» Ярослава можно почерпнуть из послания папы Иннокентия IV князю Александру Невскому от 23 января 1248 г. Вот некоторые фрагменты из него: «Благородному мужу Александру, герцогу Суздальскому, Иннокентий епископ, раб рабов Божиих. Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, Спаситель наш Господь Иисус Христос окропил росою своего благословения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава и, с дивной щедростью явив ему милость познать себя, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне. Ибо, как стало нам известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из ордена Миноритов, поверенного нашего, отправленного к народу татарскому, отец твой, страстно вожделев обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской церкви, матери своей, через этого брата, в присутствии Емера, военного советника. И вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и счастливо не вырвала его из жизни…
