Ростислав Алиев - БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ. Воспоминания и документы
Н-Сталинск, 29.VII.51 г.
Тов. подполковник А.И. Белошеев!
Искренне благодарен Вам за Ваше внимание к моему скромному отклику на Ваши труды. Ваш ответ я получил сегодня и был очень взволнован, прочитав вторую строку.
Воспоминания о днях, проведенных в крепости в первые дни войны, невольно уводят меня в среду тех боевых друзей и товарищей,
с которыми мне довелось услышать первый разрыв снаряда, посланного в наш цветник черными варварами проклятого человечеством Гитлера… С тех пор прошло много дней, а вместе с ними и память об именах многих героев, отдавших жизнь за священные рубежи нашего Отечества, за честь и славу советского оружия.
Я буду откровенен и без прикрасок.
21.6.41 г. по приказу штаба Зап. ОВО части 6-й стр. краснознаменной дивизии и 42-й стр. дивизии в отборном составе в 23.00 были выведены на полигон (в поле у границы) для подготовки к учениям на рассвете 22.6.41 г. В крепости остались: хозроты (транспортные) в составе 60 %, хозвзводы батальонов, рота связи в таком же составе, суточный наряд и состав стрелковых рот, оставшийся после сформирования батальонов по два от каждого полка[334]. Таким образом, 84-й стр. полк, оставшийся в крепости, насчитывал около 350 чел., кроме того, в таком же примерно количестве осталось от 333-го стр. полка и 125-й нашей дивизии, от 42-й стр. дивизии, она частью своей размещена была в крепости, осталось значительно меньше. Подразделения полка НКВД и пограничники стояли в крепости, в районе тираспольской[335] башни. Как обычно, в субботу 21.VI.41 г. в крепости демонстрировались кинофильмы: «Руслан и Людмила», «4-й перископ» (в гарнизонном клубе перед демонстрацией фильма полковой комиссар т. Фомин проводил беседу о содержании фильма «4-й перископ»), «Цирк» и ряд других. Миром и счастьем веяло от улыбающихся зрителей. В крепости было много женщин и детей, стариков из состава семей командного состава и больных в госпитале. К 24.00 все разошлись по своим местам…
Я был на кадровой службе. По распоряжению нач. штаба майора тов. Белик я был оставлен от выхода на учения за зав. делопроизводством строевого отдела 84 сп, а зав. дел т. Невзоров П. — техн. инт. 2-го ранга, выехал на полигон. По сложившимся обстоятельствам полковой комиссар т. Фомин должен был выехать из Бреста на свою прежнюю работу в Эстонию — за семьей, но ввиду того, что билеты к его приезду на вокзал были уже все проданы, он возвратился в 1.00 ночи и остался ночевать в своем кабинете при штабе полка. Командир полка майор Дородных выехал на полигон и находился там. Нач. штаба должен был выехать с соответствующими документами утром на полигон и потому также находился в крепости на своей квартире, в одном из домов по правую сторону при входе в крепость со стороны Бреста (или, как у нас называли тогда, «в северные ворота»). Кроме того, в расположении крепости находился на своей квартире пом. нач. штаба по стр. части капитан Грибакин А., а при штабе в расположении части вместе со мной в одной комнате были л-нт Виноградов и зам. политрука, секретарь к-та ВЛКСМ т. Матевосян — горный инженер кадровой службы. До прибытия в часть т. Матевосян был начальником одного из рудников севера. В армию пришел служить по заявлению с просьбой обязательно зачислить в распоряжение Зап. ОВО (заявление хранилось в его личном деле). Л-нт Виноградов, только окончивший Минское пехотное училище (в Урочище), прибыл в часть за 3–4 дня до 22.6.41 г.
22.6.41 г. в 4.00 первый снаряд крупного калибра разорвался (со слов санит. фельдшера, находившегося на дежурстве в санчасти Василия Солозобова) в расположении военного госпиталя, попав в маленький деревянный домик. 2-е детей, один грудной и один 3-х лет командира 4-й роты л-та Власнина, его жена и жена командира взвода л-та Ованесова (женщина 21 года) были первыми жертвами фашизма. Артподготовка длилась 3,5 часа со всех видов оружия. Результатом ее были много жертв, взорван склад боеприпасов, продсклад сожжен, взорвана водокачка[336], нарушена связь. Имеющимся в наличии по подразделениям оружием были вооружены все, кто еще мог носить оружие. Кроме того, в полукольце[337] крепостного здания, его северозападной части, находился батальонный склад боеприпасов незначительного запаса 42 сд, где были взяты оружие и боеприпасы для бойцов 84 сп. Немедленно по окончании арт. подготовки, по приказу полкового комиссара т. Фомина, состав 84 сп занял оборону по земляному оборонительному валу[338] вдоль западной границы. Немцы бросились в атаку через переправу, которую они соорудили под прикрытием арт. огня силами танков, пехоты и мотоциклистов; по реке Муховец, по отводной канаве и по р. Буг рвались в тыл крепости моторные резиновые лодки[339]. Завязалась борьба. Взвод, которым по стечению обстоятельств войны командовал т. Матевосян, молниеносно уничтожил пулеметным огнем зарвавшихся лодочников, а дальнейшее их проникновение предупреждали бойцы 333 сп и полки НКВД. Переправа была взорвана нашими минами, а прорвавшиеся мотоциклисты и пехотинцы-автоматчики — гранатами и всеми остальными видами оружия, вплоть до сабель и штыков. Неудавшаяся атака фашистов вызвала налет авиации… Комиссар Фомин принял командование подразделениями 84 сп, а его заместителем был назначен т. Матевосян устно. Первые жертвы боевых друзей породили нечеловеческую жажду мести врагу. В момент пиратского налета вражеской авиации, которая одновременно и бомбила и обстреливала из пулеметов в таком сосредоточении огня, что в каждый м2 попадало столько их грязного металла, что грозила смерть даже нашей русской травинке, т. Матевосян провел 5-минутку о задачах коммунистов и комсомольцев в этой начавшийся великой войне.
При налете авиации, когда немцы оказались вновь на своих рубежах, наши подразделения укрылись[340] в избежание липших жертв в стенах крепостных зданий, где и проводилась 5-минутка. Насколько мне не изменяет память, его слова выразили общее мнение присутствующих в следующем содержании: «…фашисты, как кровожадный зверь, набросились из-за куста, ибо они боялись и боятся открытой встречи с русскими, советскими воинами. Мы уже имеем жертвы и будем иметь, но враг уже потерял больше, чем мы, и он потеряет много больше здесь, у стен нашей крепости, чем мы. Он стремится парализовать нас с ходу, но получил урок и сейчас пугает градом металла с воздуха. Вы должны понять, что самое главное в борьбе — не поддаваться панике, не впадать в отчаянье, не терять надежды на победу. Мы далеко от Москвы, но я знаю и Вы все знаете, что Москва уже знает, что Иосиф Виссарионович Сталин думает о нас и, я полагаю, что уже он отдал приказ об оказании нам помощи. Сейчас до последней капли крови, до последнего патрона, а если не будет чем стрелять, колоть штыком, рубить саблями, резать ножами, и если этого всего не будет, бить кулаками, грызть зубами. Пусть проклятый миром фашизм найдет себе могилу у наших стен. Пусть почувствуют послушные баронам и князьям молодчики, что СССР не Польша и не Франция, пусть узнают силу советского воина, его мужество и храбрость, его умение воевать. Наш долг сейчас, в обстановке войны, первых дней войны, сказать языком оружия, что здесь, на нашей земле, найдет себе могилу фашизм. Коммунисты и комсомольцы, обращаюсь к Вам в трудную минуту схватки с врагом, в минуту нависшей над нами смертельной опасности, будьте достойными сынами отечества, служить примером всему личному составу гарнизона, а большевики не партийные и не комсомольцы не подведут Вас. До здравствует Родина, да здравствует Великий Сталин». «Ура!» заглушило разрыв бомб и трескотню пулеметов врага. В первой схватке с фашистами т. Матевосян со своего взвода не потерял ни одного человека, был легко ранен в правую ногу боец роты связи Степанов Н.
После разгрома лодочников взвод т. Матевосяна встретил прорвавшуюся со стороны госпиталя, в районе железнодорожного моста[341], группу фашистов во главе с офицером в звании обер-лейтенанта, которая прорывалась к разрыву крепостной стены в северо-западной части[342] крепости в тыл расположения нашей части. Умным маневром своего взвода т. Матевосян завел эту группу к себе в тыл и, окружив пулеметным огнем[343], уничтожил всех фрицев. Обер-лейтенанта убил сам. Оружие и полевую сумку с картой доставил в штаб. При обыске трупа, кроме номерного знака на шее, ничего не оказалось, а в полевой сумке только карта крепости…
После 5-минутки и окончания бомбежки т. Фомин дал приказ каждому отделению, каждому в отдельности бойцу поставил задачу, не теряя напрасно людей, как можно дальше не допускать немцев на свою землю, просил он и приказывал одновременно. Закончил он словами: «если настанет миг, когда обстановка войны потребует жизнь, умейте отдать ее с честью, со славой героя, пусть друзья наши и боевые товарищи скажут на могилах павших за правду и свободу человечества. Здесь легли смертью храбрых доблестные воины, защитники крепости Брест-Литовск».
