П Сталь - Новый швейцарский Робинзон
Говоря это, я встал. Фриц последовал моему примеру. Мы отправились, рука об руку, к жене и детям, которые действительно, уже недоумевали относительно нашего разговора.
- Дорогая жена, - сказал я с некоторой торжественностью, - дорогие дети, обратился я к Эрнесту, Жаку и Франсуа, - Фриц отвагой и благоразумием уже так давно заявил себя достойным полной свободы, что я считаю своим долгом объявить, что с сегодняшнего дня он может вполне сам располагать собой и свои временем. Конечно, он останется нашим сыном и вашим братом; но он сам себе хозяин, и впредь я буду давать ему лишь советы, как отец и друг, а не приказания: ребенок стал мужчиной.
Как я заметил, слушавшие меня были по различным причинам тронуты моим заявлением. Мать обняла Фрица со слезами на глазах и, горячо благословив его, быстро удалилась, под предлогом приготовления ужина, а на деле для того, чтобы, уединившись, отдаться возбужденному в ней нежному чувству. Со своей стороны, трое детей бросились обнимать Фрица, произнося невинные шутки, которыми также хотели скрыть свое волнение.
- От всего сердца желаю тебе радостей и счастья, - сказал Фрицу Эрнест. - Ты скидаешь претексу (римскую одежду отроков) и облекаешься в toga pura et libera взрослых граждан.
- Покрывай меня иногда твоей тогой, когда мне случиться что-нибудь нашалить, - прибавил Жак.
- Бери меня иногда с собой, чтобы я мог быть твоим товарищем, и также пользоваться свободой, - сказал по-прежнему маленький Франсуа.
Фриц молча улыбался, и мы сели за ужин. Во время еды разговор касался, естественно, жемчужных раковин, и я должен был рассказать, как образуется жемчуг, ловлю его, труд водолазов, опасности, которым они подвергаются, и прочее и прочее. Разговор этот привел к решению, что так как мы располагаем целым пластом жемчужных раковин, то на всякий случай нам следует собрать содержимые им сокровища. Но у нас не было необходимых для этой ловли орудий, и изготовление их мы должны были распределить между собой. Я выковал четыре железные крючка, два большие и два маленькие, и насадил их на крепкие палки, которые мы намеревались прикрепить к лодке таким образом, чтоб во время гребли крючья зацепляли за дно залива и отрывали раковины. Эрнест изготовил, по моему рисунку, согнутый инструмент, которым можно бы было отрывать от скал прикрепленные к ним ласточкины гнезда, которых я хотел собрать большой запас. Жак устроил легкую лестницу об одной веревке, с железным крюком на конце. Франсуа помог матери изготовить мешки для складывания оторванных устриц. Фриц же занимался исключительно лишь устройством в своем кайяке, именно в покрывавших его кожах, второго отверстия. Братья Фрица думали, что это второе отверстие и предназначается для кого-либо из них, как товарища в морских поездках. Я угадывал тайное назначение отверстия, но, конечно молчал.
Решив отправиться на ловлю жемчуга, мы стали готовиться к этой поездке. Путевых запасов было у нас довольно: свежий пеммикан, лепешки из кассавы, кукуруза, миндаль, даже бочонок жидкого меда. Все это было нагружено на нашу пирогу, вместе с оружием и утварью, и в благоприятную для поездки погоду мы отправились, оставив дома мать, в сообществе и под защитой маленького Франсуа. Нас сопровождали: Кнопс второй (Кнопс первый давно умер); Жаков шакал - правду сказать, уже состарившийся для подобного дальнего путешествия; Билль, также уже довольно дряхлая, и наконец наши два бульдога, Бурый и Рыжий; климат и хорошая пища помогли последним развиться до того сильно, что я охотно сравнивал их с собаками, которых царь Пор подарил Александру и которые храбро вступали в бой со львами и слонами.
Жак выпросил себе место на кайяке брата и, поместившись во втором отверстии, намеревался служить нам лоцманом, - конечно, под наблюдением Фрица.
Мы плыли за кайяком и подобно ему отважно прошли между скал Моржа, о которые с пеной разбивались волны. Местами мы видели на берегу выбеленные временем остовы морских животных, один из которых мои молодые спутники охотно захватили бы с собой для нашего музея. Выехав на спокойную поверхность большого залива, мы любовались плававшими на его блестящем зеркале красивыми тонкочерепными ботиками, и наши лоцмана словили несколько штук раковин, которые мы бережно сложили в нашу лодку.
Скоро мы достигли плоского мыса, который, по его виду, называли мысом Дельфина. Обогнув его, мы увидели вдали, за мысом Арки, интересовавшую нас губу Жемчужных Раковин.
Исполинский свод, под которым мы прошли, действительно заслуживал восторга, с которым отзывался о нем Фриц, и как последнего, так и нас облетали, подобно летней стае комаров, тысячи морских ласточек. Впрочем, мы не долго предавались созерцанию красоты свода: под ним мы видели богатства, которыми мы, рано или поздно, могли воспользоваться, и каждый из нас принялся добывать гнезда, при чем изготовленная Жаком веревочная лестница давала нам возможность взбираться до трещин в скалах. Но так как дерзкие попытки детей внушали мне опасения, то я прекратил их. Добыча была сложена в большой мешок, помещенный нами затем в лодку, и мы продолжали плавание, подкрепив себя предварительно пищей.
Прилив помог нам беспрепятственно пройти этим опасным ущельем, и мы очутились вскоре в прекраснейшей бухте, какую мне когда-либо удавалось видеть. Окружность ее была от семи до восьми миль. Вид ее разнообразили рассеянные местами маленькие острова. Со стороны моря она была ограждена от бушующих волн поясом высоких и низких скал, по средине которых оставался свободный проход, довольно широкий для самых больших кораблей. Единственное неудобство, которое заметил бы в этой природной гавани моряк, состояло в том, что в ней было несколько отмелей. Но отмели эти, состоящие частью из раковин, подымались до уровня воды, были видны и потому не представляли опасности.
Мы с чрезвычайным удовольствием плыли по этой красивой водной поверхности, близко держась берега, который изумлял и очаровывал нас своими тенистыми лесами, разнообразного вида холмами и живописной рекой. Местом стоянки мы выбрали довольно вместительную бухточку в двух шагах от мели с жемчужными раковинами. Наши собаки, которым мы во время плавания лишь скупо уделяли пресную воду, не ожидая нашего выхода на берег, скакнули через борт и побежали утолить жажду в недальнем чистом ручье. Обезьяна, вероятно, также почуявшая близость пресной воды и также томившаяся жаждой, презабавно гримасничала, перебегая с носа на корму и обратно, смотря то на море, то на небо, то на людей, намереваясь и не решаясь скакнуть в воду. Сначала я смеялся над ее ужимками, но потом мне стало жаль ее, и я перебросил на берег толстый канат, к концу которого был привязан обрубок бревна. Этим я хотел облегчить бедному животному выполнение его законного желания. И действительно, обезьяна пошла по этому мосту, по инстинкту удерживая равновесие при помощи данного ей в руки шеста и, подобно товарищам своим, достигла берега, хотя по дороге несколько раз беспокойно подергивала головой.
За обезьяной вышли на берег и мы. День кончался, и нам следовало позаботиться об ужине и ночлеге. Приготовление ужина заняло не много времени: он состоял из отвара пеммикана, вареного картофеля и кукурузных лепешек. Собрав по берегу выброшенные морем и высушенные солнцем щепы, мы зажгли большой костер, собак оставили на берегу, а сами возвратились спать на шлюпку, которую укрепили на якоре и на которой раскинули свою палатку.
XXXIX
ИСПУГ ЖАКА. КАБАН. ТРЮФЕЛИ.
НАНКИНСКИЙ ХЛОПЧАТНИК. ЛЬВЫ.
СМЕРТЬ БИЛЛЯ. ПОЕЗДКА ФРИЦА. КАШАЛОТ
В начале ночи мы были немного потревожены дальними завываниями шакалов, которым и наш шакал вздумал было вторить. С рассветом все поднялись и после хорошего завтрака отправились к раковинной отмели. Сбор раковин был до того обилен, что я решился продолжить его еще на три дня. Заботу вскрыть раковины и убыстрить их гниение мы предоставили солнцу, разложив устрицы толстым слоем на берегу. В то же время мы насушили некоторое количество собранной нами по соседству солянки-соды и солянки-кали, которыми я хотел воспользоваться для приготовления мыла и очистки сахара.
Каждый вечер, приблизительно за час до приготовления ужина, мы обыкновенно совершали пешком небольшую прогулку по окрестности и всегда приносили с нее либо какие-нибудь растения, либо птиц. В последний день сбора раковин нам захотелось проникнуть в небольшой лесок, из которого раздавались крики индейских петухов и павлинов. Впереди шли Эрнест с отважным Рыжим. За ними следовали Жак и шакал, лениво пробираясь среди высокой травы. Фриц и я остались на берегу, приводя в порядок наши охотничьи рыболовные орудия. - Внезапно раздался выстрел, потом страшный крик, а за ним второй выстрел. Тотчас же Билль и Бурый понеслись на шум, а за ними и Фриц с орлом. Я также побежал узнать, что случилось.
Вскоре после крика отчаяния раздались стоны, и между деревьями я увидел Жака, хромающего, стонущего и поддерживаемого на ходу братьями.
