Люсьен Мюссе - Варварские нашествия на Европу: германский натиск
Исходным пунктом спора является одно место у Григория Турского (Hist. Franc, II, 27), выстраивающее основные события правления с интервалом в пять лет: победа над Сиагрием в V г.; над тюрингами в X г.; победа над аламаннами и обет принять христианство в XV г.; победа над Аларихом II при Вуйе также в XV г. Однако нам доподлинно известно, что битва при Вуйе состоялась не в 496 (XV г.), а в 507 г. (XXV–XXVI гг.). Распространяется ли эта ошибка также и на сведения, относящиеся к победе над аламаннами и крещению?
Относительно крещения Хлодвига у нас кроме Григория есть только два древних источника: почти современное письмо святого Авита Вьеннского с поздравлениями Хлодвигу в связи с крещением, которое лишь дополняет Григория неоспоримым уточнением, сообщая день крещения (Рождество), а также письмо святого Ницетия, епископа Трирского, к лангобардской королеве Хлозинде, внучке Хлодвига, написанное около 567–568 г. Оно относит обет Хлодвига принять крещение к следующему дню после посещения св. Мартина Турского, дата которого не указывается (до битвы при Вуйе Тур являлся вестготской территорией). Таким образом, три наших источника почти не пересекаются: Григорий Турский является единственным гарантом связи между крещением и победой над аламаннами, а также важной роли св. Ремигия Реймского; только Авит называет днем крещения Рождество; один Ницетий говорит о связи с Туром (молчание Григория на эту тему весьма удивительно!). Ничто из сказанного не дает нам надежной даты. Однако если поверить в посещение Тура, то оно было возможно лишь в случае войны с готами: хорошо известной, имевшей место в 506–507 гг., или другой, попросту вероятной, в 498 г.? Если принять версию о том, что Хлодвиг одновременно сражался с аламаннами и готами, то идет ли речь о войне 495–496 гг., засвидетельствованной одним Григорием, или 505–506 гг., подтверждаемой Кассиодором?
Таким образом, есть два способа соблюсти эти совпадения во времени. Первый состоит в том, чтобы сохранить относительную верность Григорию, датировав крещение 25 декабря 497 г. (Лот), 498 или 489 г. (Левиллан) и поверив в две аквитанские кампании Хлодвига, как и в две против аламаннов. Другой побуждает больше полагаться на Кассиодора, отнести крещение и единственную войну с аламаннами к 506 г. и оставить свободными десять лет в начале правления, с X по XX г. (в течение которых никто не возражает против борьбы с бургундами), — этот подход принадлежит Ван де Виверу. У каждой системы свои слабости: у первой — умножение на два, у второй — десятилетнее молчание. Которую выбрать? Только один довод не лишен некоторого веса. Вне всякого сомнения, ортодоксальная вера Хлодвига благоприятствовала ему в борьбе с готами в 507 г.; было бы правдоподобней, если он уже восемь или десять лет принадлежал к ортодоксальной Церкви, чем если точкой отсчета было только минувшее Рождество. Но это предположение не является доказательством.
Второй эпизод правления, известный только из Григория Турского (Hist Franc, II, 38), порождает почти столь же разнообразные трактовки: вручение Хлодвигу знаков консульского достоинства, присланных императором Анаста-сием. Возведение Хлодвига в ранг почетного консула (ясно, что о фактическом консульстве речь не шла) не было из ряда вон выходящим событием; это достоинство и раньше уже присваивалось варварам (которые, правда, служили Империи непосредственным образом): это был дипломатический шаг с целью поздравить короля с победой над вестготами и добиться продолжения союза с ним в борьбе против остготов. Но что подумать об императорских атрибутах (пурпурная туника, диадема) и титуле Августа? О конном въезде Хлодвига в Тур, так похожем на коронационную процессию восточных императоров? Историки придерживались самых разных взглядов. Для одних (прежде всего Фюстеля де Куланжа) в этом было зерно истины: Анастасий попытался узаконить власть Хлодвига и сделать его своим представителем на Западе; для других (особенно Альфана) речь идет просто-напросто о легенде; между этими двумя крайностями находят своих сторонников всевозможные промежуточные мнения. Вот то из них, которое представляется нам разумным. На самом деле Анастасий пожаловал королю франков только звание почетного консула; остальное было лишь инсценировкой по местной инициативе, исходившей либо от самого Хлодвига, либо турского духовенства, желавшего отпраздновать свое избавление от готов[391]. Сам Теодорих, при всем своем уважении к прерогативам императора, носил пурпур и диадему, а в надписи из Террачины, как раз около 507–511 гг., принял титул semper Augustus (всегда Август): очевидно, что в его глазах эти формальности не подразумевали претензий на императорский сан или равенство с Анастасием. Впрочем, на севере Галлии с момента убийства Майориана в 461 г. не был признан ни один римский император. Если верить в важность роли турского общества, то можно думать, что эта театральная постановка была призвана придать франкской королевской власти желаемый римлянами вид. Если же заподозрить собственную инициативу Хлодвига, то его жест можно сравнить не только с аналогичными действиями Теодориха, но еще и с выходкой Мастины, князька Авреса, который незадолго до того провозгласил себя «императором».
Как бы то ни было, турский эпизод почти не имел последствий. У нас нет никакого другого свидетельства в пользу этих претенциозных титулов, а королевство Хлодвига и его преемников сохранило свои германские по сути формы.
III. Атлантический мир
А) Мифы и исторические факты о происхождении англичан
Изрядная часть нашей документации по поводу английских корней, неважно в Британии она собрана или за ее пределами, облечена в форму эпоса или откровенной мифологии. Первые этапы заселения Кента обратились в драму с тремя персонажами — бриттским королем Вортигерном и саксами Хенгистом и Хорсой; истоки Уэссекса вылились в историю Сердика и Порты; окончательное поражение бриттов скрывается позади героической истории короля Артура. Глядя из своего наблюдательного пункта на Востоке, историк Юстиниана Прокопий Кесарийский безнадежно перемешивает в своей «Войне с готами» судьбы Британии (которую он, правда, разбивает на два острова Brittia (Брития) и Brittania (Британия)) и поэтичные легенды о потустороннем мире, который античная традиция связывала с островами Блаженства.
Подход историков предпоследнего поколения ко всем этим текстам был категоричным: в них нет ничего, кроме постыдной дребедени, в которой за первенство борются самое возмутительное невежество и самое больное воображение. Великий французский медиевист Фердинанд Лот олицетворяет аrtu этой критической тенденции[392].
Изобличить недостатки всех наших источников не составляет труда: своеобразная хронология (с интервалом в четыре или восемь лет) «Англосаксонской хроники»; немыслимые имена Хенгист и Хорса («жеребец» и «лошадь») и даже Ворти-герн (представляющее собой не что иное, как уэльский перевод латинского выражения, ошибочно принятого за личное имя). «История бриттов», ответственная за большую часть этих мифов (в том числе и об Артуре), представляет собой «роман, появившийся не раньше IX в.», а Гильдас, ее лучший источник, является «собранием чудовищных оплошностей». Наконец, сам Прокопий видел в Северо-Западе Европы лишь «страну химер».
С тех пор обозначилось более благоразумное отношение. Ныне не отрицают ни промахов, ни этимологических легенд, ни стремления персонифицировать в лице героя историю целого народа. Но стали оказывать достаточно широкое доверие хронологическим и топографическим указаниям «Англосаксонской хроники». Сегодня история происхождения Кента в том виде, в каком ее прослеживает, например, Дж. Н. Л. Майерс на основании археологических указаний[393] или К. Джексон, в основном исходя из лингвистических свидетельств[394], охотно дает место анекдоту о Вортигерне, Хенгисте и Хорее, по крайней мере, в качестве удачного символа. Некоторые, например Т. С. Летбридж и С. Ф. С. Хоукс[395], идут еще дальше и наделяют этих героев исторической реальностью, в которой им раньше было отказано. У Сердика было бы меньше шансов: его английская генеалогия, уэльское имя, войско из ютов, и все это в применении к истокам саксонского королевства, обеспечило ему единодушное недоверие, тем более что, как доказала археология, предполагаемая зона его высадки вблизи Саутгемптона оставалась бриттской в течение, по крайней мере, полувека после заявленной даты его прибытия. Артур появился слишком поздно, чтобы найти защитников Британии; однако признано, что его эпопея, как это предполагал еще Коллингвуд, представляет собой обобщенный и не лишенный точности взгляд на события, в центр которых Гильдас помещает Амвросия Аврелиана. И в тексте Прокопия обнаружено немало ценных сведений: роль, выпавшая на долю фризов, англосаксонские способы ведения битвы (пехота) и навигации (на веслах), отношения между англами и варнами и т. д. Раздвоение Британии объясняется наличием двух маршрутов из Византии на северо-запад (через Галлию и атлантическую Испанию)[396], и большинство подобных ошибок проистекает из античной традиции[397]. Тем не менее не станем сомневаться в том, что в один прекрасный день маятник исторической науки, в результате одного из обыкновенных для него колебаний, вернет относительную благосклонность тезисам Лота…
