Михаил Мягков - Вермахт у ворот Москвы
Немецкое командование было вынуждено издавать специальные директивы, с указаниями по подъему боевого духа в войсках. Одна из них была разработана в штабе 2-й танковой армии 14 апреля 1942 г. В документе довольно точно отражены причины, влиявшие на настроение военнослужащих ГА «Центр» весной 1942 г.: «Продолжительное пребывание в обстановке выжидания, изнуряющей партизанской войны, малой войны с ежедневными жизненными неудобствами без явно выраженных успехов…» Чтобы поднять настроение солдат, указывалось на необходимость «взаимопонимания и тесной совместной работы командира подразделения и его врача…»[557] (см.: Приложение, док. № 20)
Меры, предпринятые германским командованием по подъему настроения в войсках, ужесточению наказаний за самовольное оставление части оказали определенное влияние на повышение боеспособности личного состава ГА «Центр». Не случилось, в прямом смысле этого слова, и одичания немецких военнослужащих. Ряд успешных операций весной-летом 1942 г. (фактическое уничтожение 33-й армии генерала Ефремова, разгром 39-й армии генерала Масленникова и др.) благоприятно отразились на настроении солдат. Фронт западнее Москвы стабилизировался. Но большинство военнослужащих начинало свыкаться с мыслью, что впереди их уже не ждет ничего хорошего.
В письме обер-ефрейтора Людвига Цебеля (п/п 46409) на родину в мае 1942 г. были такие строчки: «…Я живу только настоящим, о будущем не думаю. Главное – было бы что поесть и выпить. Вот чем интересуется большинство нашего народа на Восточном фронте. Часто я не могу спать и все задумываюсь о будущем. У меня волосы становятся дыбом, когда я присматриваюсь ко всему происходящему здесь…»[558]
Едва ли не нормой поведения становилась расхлябанность, наплевательское отношение к уставам и инструкциям. Германское командование отмечало, что «несколько раз разведка задерживала солдат, одетых в поношенное русское обмундирование. Их вид позорит армию. Никто не будет возражать, учитывая положение с обмундированием, если русский материал и куртки будут перешиты и будут нашиты знаки отличия германской армии. Надлежащим начальникам наблюдать за тем, чтобы это не нарушало общего вида армии…»[559]
Внешний вид немецких солдат на Восточном фронте не только отражал, но и влиял на настроение в войсках. Здесь необходимо отметить, что неспособность германской промышленности обеспечить сухопутную армию всем необходимым, включая обмундирование, стала во многом результатом нерешенности экономических проблем в ходе кампании против Советского Союза. Рассмотрим далее кратко вопрос о том, как экономические аспекты поражения германской армии под Москвой повлияли на моральный потенциал вермахта.
Провал блицкрига предопределил крушение расчетов немецкого командования на быстрый захват сырьевых районов Советского Союза. К концу 1941 г. германская промышленность стала испытывать все возрастающий недостаток рабочей силы; многие опытные специалисты призывались на фронт. К весне 1942 г. на заводах не хватало уже почти 800 тыс. рабочих. Контрнаступление советских войск под Москвой зимой 1941/42 г., тяжелые потери вермахта вынуждали перестраивать промышленность Германии, переориентировать ее мощности на ведение длительной войны. Однако потребности Германии в качественной стали, алюминии, каучуке, горючем, электроэнергии не покрывались ни запасами, ни новым производством. Потребовались перераспределение рабочей силы и стратегического сырья, резкое увеличение использования иностранных рабочих и военнопленных, усиление грабежа оккупированных и союзных стран. Зимой 1941/42 г. экономическое положение Германии значительно осложнилось[560]. Все эти процессы сопровождались неизбежным ухудшением материального положения немецкого населения.
Зимой 1941/42 г. в Германии начался процесс мобилизации всех ресурсов страны для ведения затяжной войны. Однако возможности военной промышленности рейха были более ограниченными чем у коалиции основных союзных государств: СССР, Великобритании и США. После того как борьба на Востоке вступила в новую стадию, стали очевидны многие изъяны германской экономики, ее слабая готовность выдержать напряжение длительной войны. Необходимо отметить, что Германия довольно поздно начала процесс тотальной перестройки всего хозяйства на военный лад. Это было одним из просчетов гитлеровского руководства, ранее надеявшегося на победу исключительно в молниеносной войне.
Известно, что индустрия Третьего рейха смогла увеличить выпуск танков всех образцов с 2 808 шт. в 1940 г. до 6 008 шт. в 1941 г. Сухопутные войска вермахта увеличили число танковых дивизий до 21 (правда, предварительно сократив на треть количество танков в каждом соединении). Но такое увеличение выпуска танков оказалось совершенно недостаточным в связи с громадными потерями на фронте. Кроме того, танков последней модели T-IV было изготовлено за 1941 г. всего 480 шт[561]. Советский Союз, несмотря на тяжелейшие потери в начале войны, эвакуацию промышленных предприятий сумел выпустить во второй половине 1941 г. 4 740 танков Т-34 и КВ, которые заметно превосходили германские образцы бронированной техники. Возможности советской экономики позволили СССР уже к 1943 г. выпускать ежегодно около 30 000 танков (не считая поставок по ленд-лизу), тогда как Германия только в 1944 г. смогла достигнуть пика своих возможностей – 22 110 танков за этот год[562].
Иными словами, после окончания зимних боев 1941/42 г., промышленность третьего рейха предприняла отчаянные усилия в увеличении производства военной продукции и сумела достигнуть больших успехов в разработке новейшей техники и вооружения. Однако солдаты и офицеры ГА «Центр» чувствовали все возрастающее давление противника, чья боевая техника, в основном, была не хуже немецкой, а некоторые образцы советского вооружения превосходили германские аналоги. Командованию сухопутных войск Германии пришлось смириться с ослаблением боевой мощи соединений, растянутых на огромном фронте. Лишь некоторые элитные дивизии ГА «Центр» теперь укомплектовывались полностью и снабжались достаточным количеством вооружения.
Уверенность личного состава вермахта в превосходстве германского оружия постепенно утратила свое значение. Материальное оснащение Восточной армии и моральное состояние ее военнослужащих в начале 1942 г. были тесно связаны между собой. После завершения советского наступления под Москвой и образования относительно стабильной линии фронта, настроение немецких солдат в немалой степени определялось изменением «привычных» условий фронтового быта и ведения боевых действий. Сокращение транспортных средств стало причиной перебоев в снабжении войск боеприпасами, продуктами и амуницией. Условия жизни в окопах многими старослужащими сравнивались с позиционным противостоянием в Первой мировой войне, другие называли их просто «примитивными». Так, главный врач 12-й пехотной дивизии отмечал весной 1942 г.: солдаты утепляют себя газетами; сапог, перчаток, шапок, свитеров и шинелей поступает крайне недостаточно; пища доходит до позиций замерзшей; солдаты живут в темных, сырых бункерах, плохо проветриваемых и слишком тесных, в них невозможен нормальный отдых; грязный воздух и отсутствие средств гигиены стали причиной многих инфекционных заболеваний и вшивости; нехватка личного состава означает дополнительные часы караульной службы для оставшихся солдат, а это сказывается на боеспособности частей; военнослужащие с апатией относятся к своим обязанностям.
Врач указывал на большую опасность нервного перенапряжения солдат: «Каждый день становится все очевидней, что потеря сил, веса и увеличивающаяся нервозность военнослужащих оказывают негативный эффект на ход боевых действий…»[563]
В начале 1942 г. многие немецкие части на Восточном фронте не имели достаточно огневых средств, чтобы сдерживать советские танковые атаки. Зачастую они располагали лишь противотанковыми орудиями малого калибра, которые не пробивали броню танков Т-34 и КВ. Этот факт также влиял на моральное состояние германских солдат, которые привыкли наблюдать превосходство своего оружия. Командир одной из немецких частей отмечал в то время в своем приказе: «Тот факт, что наши снаряды отскакивают от брони не должен служить основанием тому, что наши орудия не могут поражать советские танки… Смелое применение легких противотанковых орудий в бою уже приносило хорошие результаты…» Однако такие заверения были малоубедительны для солдат в окопах.
Так, 22 февраля 1942 г. солдат Алоис Зейтнер (п/п 070561) написал своему брату, обер-ефрейтору Гансу Швейнгхоферу, в Вену о том, что несколько дней назад немецкое командование планировало окружить далеко зашедшую советскую часть, однако это не удалось: «…Запланировано было хорошо. Три раза мы пытались это сделать, и три раза были отброшены назад. Наши потери были большими… Что произошло при этом наступлении, ты, конечно, можешь себе представить! Русские действовали с танками, а мы имели только два штурмовых орудия, но и они вскоре были уничтожены танками. У русских к тому же еще артиллерия и авиация… Если я снова выберусь из России здоровым, то я смогу считать себя счастливым…»[564]
