Валентина Скляренко - 50 знаменитых загадок истории Украины
Подготавливать свое возвышение Брюховецкий начал уже тогда, когда остался в Сечи. Ведь запорожцы недаром считались единственной авторитетной, бескорыстной, искренне преданной Украине общественно-политической силой, живущей исключительно желанием стоять за правду, волю и государственную самостоятельность. В их среде не было интриг, веяний новых политических идей, четких ориентаций на новые внешние силы и державы. Собственно, и сама украинская держава того времени началась именно с восстания «рыцарей степей», а первый ее глава, Богдан Хмельницкий, был избран гетманом именно запорожцами и именно в Сечи. Так что носителем высшей власти в стране мог стать только тот, кто смог бы склонить на свою сторону запорожцев. Кроме того, такой человек мог считать свое положение достаточно прочным.
Следует сказать, что Брюховецкий являлся ярким представителем той эпохи, метко прозванной «Руиной»: не получивший, по всей видимости, образования, до всего дошедший исключительно своим умом мастер интриги, великолепный оратор, умеющий прекрасно влиять на толпу. В своих политических пристрастиях Иван Мартынович не был оригинален, считая царя Московского государства единственным законным властителем Украины и всегда выступая как пламенный сторонник Москвы. В этом вопросе Брюховецкий стал антиподом гетмана Павла Тетери, который ставил на польского короля.
В общем, первые три года своего правления левобережный гетман провел в непрерывных войнах с хозяином земель на правом берегу Днепра и поддерживавшими его поляками. В 1663–1664 годах армия Брюховецкого, поддержанная российскими войсками, поставила точку на стремлении Польши забрать под свое крыло Левобережье. Но покорить правый берег Иван Мартынович не смог, хотя некоторое время был хозяином отбитых у противника Канева, Черкасс и Белой Церкви. Немало городов оказались опустошены армией Брюховецкого, однако взять Чигирин ему так и не удалось. Затем под натиском казаков Тетери и поляков отряды левобережного гетмана были вынуждены отступить за Днепр.
Однако как гетман Брюховецкий не оправдал ожиданий, возлагаемых на него соотечественниками. И в проведении внутренней политики, и в решении социальных вопросов этот человек действовал исходя исключительно из соображений собственной выгоды. Так, на место казненной либо высланной в Сибирь старшины он посадил своих ставленников, укрепил их власть, что дало возможность новым должностным лицам бесчинствовать, что называется, в свое удовольствие, выказывая редкостную жадность и стремление притеснять тех, кто попадал под их власть. Каждого из представителей старшины теперь охраняла личная стража из запорожцев, содержание которой легло на плечи окрестного населения.
Заполучив желанную булаву, Брюховецкий сразу же забыл практически обо всех своих обещаниях, старался удержать власть не заботой о народе, а при помощи запугивания и жестокости. Наименьший протест или выказанное недовольство тут же заканчивались конфискациями, арестами, казнями. А репрессии, проведенные Брюховецким в тех городах, которые были просто вынуждены сдаться армии польского короля Яна Казимира, заставили содрогнуться даже самых жесткосердных вояк. Естественно, такая политика уж никак не способствовала росту или хотя бы стабильности популярности гетмана. Отношение к нему простых людей и самих запорожцев стремительно ухудшалось.
Собственно, Брюховецкий жил достаточно спокойно только до тех пор, пока на Правобережье правил гетман Павел Тетеря, которого на левом берегу Днепра, мягко говоря, не уважали, не любили, именуя исключительно «ляхом» за его симпатии к Польше. Гром грянул в августе 1665 года, когда в Чигирине появился новый правитель — гетман Петр Дорошенко. Этот человек принадлежал к старинному казацкому роду, очень уважаемому в Украине (его дед, Михаил Дорошенко, являлся в свое время гетманом Войска Запорожского, а отец, Петр Дорошенко, был казацким полковником), отличался исключительными способностями, гибким умом и получил прекрасное образование (вероятнее всего — в Клево-Могилянской коллегии). Еще в 1649 году, в 22 года, Петр стал артиллерийским писарем и служил в ближайшем окружении Богдана Хмельницкого. Затем он занял пост наказного полковника и доверенного дипломата гетмана. В 1657 сам «батька Хмель» доверил 30-летнему Дорошенко высокий пост
Прилуцкого, а позднее — Чигиринского полковника. Тетеря тоже высоко ценил Дорошенко, назначил его генеральным есаулом и Черкасским полковником.
Брюховецкий, который был старше своего нового «оппонента» всего на несколько лет, прекрасно знал о способностях и авторитете Дорошенко; прослышав о его приходе к власти на Правобережье, Иван Мартынович всерьез обеспокоился и даже испугался. Ведь теперь возникала серьезная угроза того, что Левобережье взбунтуется и захочет отойти под власть Дорошенко, чтобы создать единую державу.
Желая удержать власть, Брюховецкий бросился просить помощи у Москвы. Ему требовались дополнительные военные силы, которые могли бы разместиться в самых крупных городах на левом берегу Днепра и служить гарантом нерушимости власти гетмана. А чтобы бюрократическая машина не дала сбоя, Брюховецкий в сентябре 1665 года лично отправился в Москву, где подписал с царем соглашение, сильно ограничивавшее государственный суверенитет Украины. Тогда же гетман решил накрепко связать себя с сильным союзником и испросил у царя разрешения жениться на одной из его подданных. Такие мысли, кстати, появлялись у Брюховецкого неоднократно. Но если вначале он хотел связать свою судьбу с «честной вдовой» («ибо сам лыс есть»), то с течением времени решил все же венчаться с молодой девушкой. В итоге супругой гетмана стала падчерица князя Долгорукого, Дарья Исканская.
В общем, ради скорейшего прибытия московских войск в Украину левобережный гетман, который получил от царя титул боярина, сделал все что мог. Так что вскоре «союзники» стояли уже не только в Киеве, где осели еще со времен Богдана Хмельницкого, но и в Чернигове, Переяславе, Нежине, Полтаве, Новгороде-Сиверском, Кременчуге, Кодаке, Остре. Однако такой шаг привел к неожиданному для гетмана результату. Украинцы, которые и без того не приходили в восторг от персоны Брюховецкого и его способов управления, окончательно лишили Ивана Мартыновича своей благосклонности: никто не обрадовался перспективе кормить нахальных чужаков, якобы призванных защищать население от его единокровных братьев, волей судьбы оказавшихся на другом берегу Днепра. На Левобережье сложилась взрывоопасная обстановка, грозившая вот-вот вылиться в восстание.
Самое интересное, что Брюховецкий быстро понял, в какой переплет попал по собственной глупости. Гетман, по всей видимости, даже и не представлял себе, какой вред Украине принесет пребывание на ее территории московских войск. Но все складывалось, как в известной сказке про глупого зайца и хитрую лису, которая, получив разрешение просунуть лапу в дверь домика, вскоре оттяпала у доверчивого зверя весь домик. Уже в 1666 году московские воеводы начали поголовную перепись населения с тем, чтобы обложить украинцев подушными налогами, которые впредь должны были поступать в казну соседней державы; туда же стали направляться прибыли от торговли и винокурения. Московским воеводам передавалась юрисдикция над неказацким населением страны. Гетман лишался права поддерживать отношения с другими государствами. Дело дошло даже до того, что Брюховецкий попросил прислать в Украину митрополита из Москвы. Правда, тут уж не выдержало местное духовенство, пригрозив, что просто затворится в своих монастырях и предпочтет смерть подчинению чужаку. Так что дело с присылкой митрополита благополучно застопорилось.
А год спустя под Смоленском, в Андрусове, Московское царство подписало с Польским королевством мирный договор, согласно которому Украина делилась на две части между обеими договаривавшимися сторонами: Левобережье отходило к Московии, а Правобережье — к Польше. Клев в течение двух лет должен был пребывать под властью Москвы, а потом также перейти к Польше. Что же касается Сечи, то она, согласно договору, попадала под протекторат обеих держав. Наверное, излишне уточнять, что мнения самих украинцев никто в данном случае не спрашивал… Все это привело к быстрому росту общего недовольства самоуправством чужаков и тем, кто дал возможность вмешиваться в дела Украины, т. е. Брюховецким. В воздухе явственно запахло массовым восстанием.
Понимая, что булава, несмотря на все приложенные усилия, все же ускользает от него, Иван Мартынович спохватился и кардинально изменил свою политику. Меры, к которым он прибег, на несколько веков вперед обеспечили левобережному гетману место в том списке, который регулярно звучал во всех московских церквах и начинался со слов: «Да будут прокляты во веки веков злые воры и разбойники…» Причем проклинали Брюховецкого не только в Московском царстве: по особому распоряжению те же выражения звучали и в Украине.
