Алексей Исаев - Иной 1941. От границы до Ленинграда
Ситуация усугублялась отсутствием в руках командования фронта полноценного механизированного соединения для контрудара с решительными целями. В утреннем донесении штаба фронта за 14 августа прямо указывалось: «1 тд использовалась как неподвижные огневые точки, вкопанные в землю между боевыми порядками 1 гвард. дивизии»[332]. Такой принцип использования, впрочем, не удивляет, если учесть практически полное отсутствие в танковой дивизии мотопехоты.
После упорного боя немцам удалось прорвать фронт 1-й гвардейской ДНО и к 15.00 14 августа занять станцию Молосковицы и перерезать ж.д. Ленинград — Кингисепп. Однако правофланговые части немецкой 1-й танковой дивизии все еще вели тяжелые бои южнее железной дороги.
Тем временем пришел час для ввода в бой детища «перманентной мобилизации» — одной из формировавшихся с июля 1941 г. стрелковых дивизий. Сосредоточение 281-й стрелковой дивизии происходило в ночь на 15 августа. На 13 августа она насчитывала 11 055 человек и была неплохо вооружена для свежесформированной дивизии: помимо обычных винтовок в ней имелось шесть сотен самозарядок СВТ. Исходя из сегодняшних знаний об обстановке, можно было бы предположить, что свежее соединение направят седлать шоссе Кингисепп — Ленинград. Однако 281-я дивизия заняла позиции к северу от него, фронтом на юго-запад. Ее линия обороны протянулась вдоль дороги от Котлов на Вруду (станцию на ж.д. Кингисепп — Ленинград). Седлать шоссе осталась 1-я гвардейская ДНО. Это в целом соответствовало стратегии штаба фронта — прочно перекрыть противнику путь к Копорскому заливу. Менее подготовленные ополченцы получили, как тогда казалось, менее опасный участок на шоссе. Но именно этот участок оказался в действительности направлением главного удара. На ополченцев обрушились сразу две танковые дивизии немцев — 1-я и 8-я.
Однако информация об этом дошла до штаба фронта с запозданием. По итогам боев 15–16 августа оценка планов противника штабом М. Попова изменений не претерпела. В боевом приказе штаба фронта, отданном вечером 16 августа, указывалось: «Противник продолжает развивать удар на Нарву и вост. Кингисепп на север, стремясь, по-видимому, выйти к Финскому заливу»[333].
Продвижение на север действительно удавалось сдерживать. Тревожные нотки прозвучали в оперсводке штаба фронта от 20.00 16 августа. Относительно Кингисеппского участка в ней было сказано: «Есть предположение, что противник прорвал в этом направлении оборону, т. к. в 13.10 авиация обнаружила движение колонны танков, артиллерии и мотопехоты — голова у Рабитицы, хвост у Коложицы»[334]. После получения этой сводки от Кингисеппского участка обороны связь с ним прервалась до утра 17 августа. Скорее всего, летчики увидели на шоссе колонну 8-й танковой дивизии. От нее несколько отставала 1-я танковая дивизия, продвигавшаяся севернее шоссе и вступившая в бой с левофланговыми частями 281-й стрелковой дивизии. Колонна под Рабитицами означала глубокий прорыв противника на восток, почти до станции Волосово.
Реакцией на плохие новости стал приказ на приведение в полную боевую готовность Западного и Юго-Западного фасов Красногвардейского УР. Все сооружения предписывалось занять боевыми расчетами, организовав круглосуточную готовность боевых сооружений. Приказывалось проверить «исправность оружия, наличие в точках боеприпасов, особенно бронебойных снарядов». Строившиеся на ближних подступах к Ленинграду укрепления готовились дать бой. Однако заполненный только пулеметными батальонами УР обеспечивал оборону весьма условной прочности и устойчивости.
В распоряжение коменданта Красногвардейского УР приказом командующего Северным фронтом за № 0045 от 17.8.41 были переданы сформированные в Ленинграде 2-я и 3-я гвардейские рабочие дивизии (ДНО). Однако отрицательный опыт участия в боевых действиях 1-й гвардейской ДНО не внушал уверенности в их боеспособности. Никаких других резервов под рукой у командования Северного фронта не было. Из окружения на Лужском рубеже вышли остатки 4-й ДНО, двух полков 90-й стрелковой дивизии и ЛПУ им. Кирова. Боевая ценность этих частей после тяжелых боев и блужданий по лесам и болотам была достаточно условной. Однако они тоже получили задачу на контрудар во фланг наступающему противнику.
В связи с полным отсутствием резервов штаб Попова решил использовать для обороны подступов к Красному Селу и Красногвардейску Военно-политическое училище НКВД и курсы младших политруков ЛВО. Курсантов усилили полубатареей 37-мм и батареей 76-мм пушек.
Утром 17 августа перед фронтом левофланговых соединений XXXXI корпуса фактически зияла пустота. Из 8-й танковой дивизии поступило донесение, что на глубину до 15 км восточнее «передовых линий противника не обнаружено». Аналогичное донесение приходит от 1-й танковой дивизии. При подведении итогов дня 17 августа в ЖБД XXXXI корпуса указывалось: «Перед 8-й и 1-й тд противник отходит, не принимая серьезного боя. Севернее дороги Церенковицы — Илези — Пружицы [к северу от Молосковиц. — А. И.] он оказывает упорное сопротивление с использованием артиллерии и сверхтяжелых танков. По всей видимости, противник перебросил новые части с другого фронта, чтобы не допустить продвижения корпуса к Ленинграду. Контрударами по северному флангу корпуса он пытается обеспечить отход частей из дефиле Нарвы к Ленинграду»[335].
Оборона 1-й гвардейской ДНО, единственного соединения, стоявшего на пути немецких танковых дивизий к Красногвардейску, фактически уже не существовала. Согласно донесению о потерях с 10 по 25 августа 1941 г., 1-я гвардейская ДНО потеряла 6179 человек, в том числе всего 41 человека убитым — и аж 5436 пропавшими без вести[336]. По состоянию на 20–21 августа она насчитывала 3788 человек. Дольше сражавшаяся 281-я стрелковая дивизия доносила о потере с 16 по 25 августа 12 человек убитыми и 4127 человек пропавшими без вести[337]. Совершенно другую картину дает статистика потерь 2-й ДНО с начала боевых действий по 25 августа: 4001 человек, в том числе 462 человека убитыми и сравнительно немного пропавших без вести — 1065 человек[338]. При этом 2-я ДНО стабильно демонстрировала высокую стойкость и боеспособность.
Если бы немецкому командованию удалось на этом этапе ввести в бой главные силы LVI корпуса, это могло обернуться для Северного фронта самой настоящей катастрофой. Причем LVI корпус мог выполнить даже пассивную задачу обороны северного фланга 4-й танковой группы. Штабы Ворошилова и Попова сосредоточили усилия на обороне на Копорском плато фронтом на юг, недооценивая возможностей противника по прорыву прямо на Ленинград. Однако от планов по вводу в бой LVI корпуса под Кингисеппом германскому командованию пришлось отказаться ввиду кризиса, возникшего под Старой Руссой.
Несмотря на отсутствие даже туманных перспектив усиления ударной группировки, у Гёпнера и Рейнгардта были все основания торжествовать. Наступление 8-й й 1-й танковых дивизий, а частично также 6-й танковой дивизии развивалось настолько успешно, что «принимается решение продолжать его с более отдаленными целями». При этом потери были минимальными: за 18 августа 1-я танковая дивизия потеряла всего 6 человек убитыми и 2 ранеными.
При подведении итогов дня 18 августа в ЖБД XXXXI корпуса отмечалось: «Складывается впечатление, что на ленинградском направлении противник не в силах противопоставить корпусу какие-либо боеспособные части, в то время как на севере он пытается задержать наше движение к берегу, возможно, чтобы прикрыть погрузку на корабли отходящих из Эстонии частей»[339].
Утром 19 августа в штаб Северного фронта пришла первая хорошая новость — по железной дороге полностью прибыла и завершила сосредоточение 291-я стрелковая дивизия. Она формировалась в Московском военном округе и, ввиду критического положения под Ленинградом, прибыла под Красногвардейск (Гатчину). Она насчитывала 10 694 человека, 54 орудия, 78 минометов, 108 станковых и 317 ручных пулеметов[340]. Помимо нее, для обороны Красногвардейского УРа в распоряжении командования Северного фронта была 2-я гвардейская ДНО. Она насчитывала 10 840 человек, 58 орудий, 108 минометов, 152 станковых и 223 ручных[341]. Кроме того, Красногвардейский УР имел достаточно многочисленные уровские части, на 20–21 августа они насчитывали около 22 тыс. человек. С такими силами уже можно было надеяться на удержание Красногвардейска.
Считается, что именно здесь, на подступах к Гатчине (Красногвардейску), экипаж под командованием старшего лейтенанта З. Г. Колобанова 19 августа 1941 г. уничтожил в одном бою 22 немецких танка, а всего ротой Колобанова было уничтожено 43 танка противника. На данный момент можно совершенно точно утверждать, что бой Колобанова не был придуман задним числом журналистами или политруками. Во-первых, заявка на подбитые танки присутствует в представлении Колобанова к званию Героя Советского Союза. Именно в нем названы цифры 22 и 43, впоследствии ставшие каноническими. В качестве даты, когда состоялся знаменитый бой, указывается 20 августа. Во-вторых, описание боя присутствует в докладе командира 1-го танкового полка Героя Советского Союза полковника Погодина, написанном по горячим следам событий 2 сентября 1941 г.
