Зоя Ножникова - Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев
11. Передававшего письма кладут жарить на огонь. Но хотя ему не в чем было признаться, ибо донос был ложный, его все-таки положили на огонь. Присутствовавший лорд Борис Федорович, обнаруживший невиновность, закричал палачам:
— Снимите и отошлите его!
Он вновь был помещен в темницу, где оставался восемь недель.
12. Лорд Борис Федорович сказал Джону Горнби, который был на пытке, что он может благодарить своих собственных соотечественников. Джона Горнби вместе с другим англичанином, переводчиком, после всего привели к досточтимому Борису Федоровичу, где Джон упал к его ногам, благодаря за великодушие и сохранение жизни. На что Борис Федорович, гладя его по голове, сказал следующее:
— Ты можешь благодарить своих собственных соотечественников за наказание.
13. Джером Горсей добился заключения Джона Чапеля, помощника агента, которого содержали в тюрьме в течение полутора лет. Перед этим он клялся отомстить Чапелю, и, воспользовавшись удобным случаем, составил копию письма, найденного в пакете писем агента. Письмо это было написано одним из слуг Компании своему товарищу в Казань, в нем он извещает, что Компания посылает Джона Чапеля как шпиона, то есть надсмотрщика, над ними.
Срок заключения Джона Чапеля увеличен по причине неверного перевода письма. Это письмо, как и другие, бывшие в пакете, было переведено ими, и само слово «шпион» употреблено не в том смысле, как думал писавший. Из этого вывели, что Джон Чапель был шпионом в стране, вследствие чего его и заключили в тюрьму, а порученные ему товары стоимостью в 4500 рублей были захвачены в царскую казну, из которых поныне только 1000 рублей возвращена.
15. После беспокойств Компании царь написал грамоту королеве, содержавшую различные жалобы на Роберта Пикока и Джона Чапеля, одобряя при этом поведение Джерома Горсея. В своей грамоте царь выразил желание, чтобы ответ был послан опять с Джеромом Горсеем. Этот пункт был, по-видимому, вставлен, чтобы защитить Горсея, так как лорд Борис Федорович до отъезда Горсея с письмами спросил его, как он решается ехать в свою страну.
16. Ее величеству угодно послать обратно Горсея с письмами к царю и пожаловать ему звание своего слуги. В них она принимает на себя самое милостивое посредничество и, желая смягчить неудовольствие царя против ее подданных, просит его даровать им те же самые торговые привилегии, которые покойный отец его, по ее просьбе, дал английским купцам. Для того чтобы Горсей мог успешнее действовать в пользу Компании и исходатайствовать то, что заключалось в письмах королевы, ее Величество соизволила назвать его своим слугой.
17. Горсей безрассудно и нагло злоупотребил оказанной ему милостью. Извратив смысл патентных королевских писем, будто бы дававших ему дальнейшую власть, взял на себя смелость отставить агента Роберта Пикока, отправив его домой сухим путем, и назначил другого на его место. При этом он подписывался резидентом, присвоив себе это звание, и объявил Боярской думе, будто он присяжный королевы, телохранитель ее особы и послан ею управлять Компанией.
18. Одержимый гордостью и честолюбием, он написал письмо Компании, указывая, в каком положении нашел ее дела в свой последний приезд в Россию, и употребил следующее выражение: «Корни дерев были выворочены, сердца людей ожесточены друг против друга, торговля в таком упадке, что понадобилось много труда восстановить ее». (Тогда как, наоборот, наши агенты писали нам, что все дела были в полном порядке.) Далее он писал, что ему много стоило хлопот, чтобы добиться освобождения Джона Чапеля, не приписывая тут ничего ее величеству, хотя это был один из главных пунктов в письме ее величества. Вдобавок он требовал от Компании ответа, какое место назначит она ему у себя: резидента, депутата или агента? И как велико будет его жалованье?
19. Горсей хотел обмануть агента на 2500 рублей. Для этого он занял именем Компании у царской казны 4000 рублей и приказал дьякам изготовить вексель на эту сумму, говоря, что от имени Компании придет агент и подпишет его. Это заемное письмо было написано русским языком и буквами, которые агент плохо знал. Затем он объявил агенту Роберту Пикоку, что достал из царской казны 1500 рублей для Компании, и что если означенный агент отправится туда и подпишет заемное письмо, то деньги будут принесены к нему на дом. На это агент согласился; но один из его друзей уведомил его частным образом о проделке и обмане, и Пикок отказался подписать заемное письмо.
20. Упомянутый агент Роберт Пикок, узнав впоследствии, что Горсей получил из казны 4000 рублей на кредит Компании, должен был вытребовать их назад с большими хлопотами, не иначе как под угрозой явиться в казначейство и объявить, что ничего не получал. Тогда Джером Горсей испугался этого и отдал деньги.
21. Горсей отомстил Компании. Он устроил, что кладовые Компании были опечатаны за долг царю на сумму 4000 рублей. Отправляясь из Москвы в Англию, он написал письмо Борису Федоровичу о том, чтобы захватить имущество Компании в обеспечение долга царю. Кладовые были опечатаны к упадку кредита Компании, и длилось это до тех пор, пока доктор Якоб не исходатайствовал освобождения наших имуществ.
22. Горсей приписывает себе большую часть хвалы за добро, оказанное Компании доставлением новых милостивых привилегий. Он даже не удержался приписать себе эту важную для общественного благосостояния услугу, которую, по его словам, не мог оказать ни один посланник, бывший когда-либо в этих странах. Но привилегии вовсе не содержат таких больших преимуществ, как те, что были дарованы покойным царем в то время, когда мистер Рандольф был посланником России; и тем более нельзя приписать особенных заслуг в этом деле Джерому Горсею, бывшему просителем и ходатаем при Борисе Федоровиче, который сам сказал, что делает это только из расположения к королеве и сделал бы то же самое для всякого другого посланного ее Величества.
23. Горсей — виновник заключения Ричарда Силь-ка, его жены и детей и понесенной ими потери в 1000 рублей, так как Горсей устроил заключение в тюрьму этого англичанина, Ричарда Силька, его жены и детей, причем Сильк должен был заплатить царю 1000 рублей, что было подстроено Горсеем в отмщение за совет Силька Роберту Пикоку искать поддержки против Горсея в ком-нибудь из Боярской думы и держать себя осторожнее относительно лукавств и проделок Джерома Горсея.
24. Его боятся все англичане в России как общего доносчика. Он стал виною заключения многих в тюрьму, из-за чего люди нашей нации считают его общим доносчиком, и никто не хочет жить при нем добровольно, потому что он вместе с тем очень опасен и злобен в мести, если имеет на кого-нибудь неудовольствие.
Не следует ни в коем случае допускать Горсея вернуться в Россию; необходимо, чтобы ее Величество избрала надежного джентльмена и послала бы его туда восстановить добрые отношения и торговлю».
* * *В своих ответных письмах Джером Горсей писал:
«Я торжественно заявляю перед Богом, что все мои заботы направлены ко всемерному и честному выполнению своего долга, без всяких стремлений к частным делам, что можно доказать и обнаружить вопреки подозрениям кого бы то ни было. Я делал все, что мог, хотя на мои неумелые старания могут косо взглянуть люди, дурно расположенные, если таковые есть в Компании».
Кончилась вся суета Горсея грамотой от русского царя к королеве:
«А Еремей[85] не ведомо для каких причин тайно из вашего государства выехал, и вы приказали послу своему в Английскую землю его прислать. И мы того Еремея с послом твоим, с Елизаром[86], к тебе послали.
А Еремей за свое воровство жив быть недостоин, так как меж нас, великих государей, и меж тебя смуты делал. И вперед бы такие воры с гостями твоими в наше государство не ездили, чтобы от таких воровских смут меж нас порухи бы не было».
«Напрасно он суетится»[87], — давно сказано было в 38-м Псалме. Барон вздохнул: ожидал Горсей в Московии многого, а получил в конце концов меньше, чем — кто знает! — имел бы, если бы вел дела честно, без притворства, вероломства и зависти.
Смотрите, чтобы кто не увлек вас.
Глава 6
После аудиенции, когда послы формально представились московскому государю, вручили ему верительные грамоты и изложили — устно и письменно — цель посольства, для приезжих иностранцев наступало новое ожидание. Впереди были новые аудиенции: явные, то есть открытые, на которых присутствовала большая толпа придворных, множество писцов, порой зарубежные гости; и тайные, или закрытые, совещания с узким кругом доверенных лиц русского правителя, куда, кроме строго подобранных переводчиков, никто не допускался. Впереди были встречи с высокомерными боярами и умудренными дьяками из разных приказов, с которыми следовало обсуждать вопросы, соответствующие делу, за которое отвечал каждый из них, будь то дела торговые, таможенные или военные. Впереди были встречи с земляками, жившими в Москве: купцами, дельцами, медиками, военными, лазутчиками и ремесленниками.
