И. Линниченко - Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)
Процессъ образованія націи очень сложенъ. Однѣ части входятъ въ нее насильно (завоеваніе), другія случайно (инородцы, поселившіеся въ чужой землѣ и оставшіеся въ ней), третьи добровольно.
Всѣ эти части объединяются сначала механически государственной организаціей, лишь значительно позже, въ силу многоразличныхъ общихъ интересовъ— сознательно. Силу націи дастъ именно это сознаніе.
Существуютъ ли у насъ тѣ элементы, тотъ цементъ, которымъ племена сплачиваются въ націю?
Да, они па лицо, какъ для элементовъ чужого происхожденія, такъ особенно и для племенъ родственныхъ, выросшихъ изъ одного общаго корня. Великороссы, малороссы, бѣлоруссы — вѣтви одного прадерева — восточныхъ славянъ.
У всѣхъ одна религія, одинъ языкъ — славянскій, общія черты бытового уклада, общіе интересы экономическіе, культурные, охрапительныо, — только при прочномъ сплоченіи наша нація можетъ отстоять свою независимость, свою культуру.
Народы чуждаго намъ происхожденія, вошедшіе въ составъ нашей націи, имѣющіе другую религію, иной бытъ, иной языкъ, связаны съ нами однако интересами экономическими, культурными и защитными— мирно жить и развиваться, они, слабые для самостоятельнаго существованія, могутъ только подъ защитой нашего государства, имѣющаго средства защитить болѣе слабыхъ отъ насилій враждебныхъ имъ элементовъ (вспомнимъ недавнюю татарско-армянскую рѣзню).
Столь "Устойчивыя требованія автономіи для отдѣльныхъ народовъ, изъ которыхъ слагается наше обширное государство, всходятъ изъ положенія, что каждыя народъ, племя, имѣютъ право на самоопредѣленіе, а цѣль самоопредѣленія — обезпеченіе каждой народности условіи наилучшаго ея развитія, развитія ея національныхъ особенностей.
Я не буду говорить о нѣсколько рискованной постановкѣ этого вопроса — данпаго такъ широко, безъ ограниченій; есть національныя особенности, развитіе которыхъ едва ли желательно для блага культуры. Замѣчу еще, что такое самоопредѣленіе съ ого практическими послѣдствіями ставитъ нѣкоторыхъ изъ нашихъ политиковъ въ очень затруднительное положеніе. Существуютъ національности, но имѣющія у насъ опредѣленной земельной территоріи, ихъ сочлены разбросаны по лицу всей нашей земли, и не могутъ, а еслибы и могли, не захотятъ, сосредоточиться въ одномъ мѣстѣ. Положеніе ихъ крайне затруднительное. При лозунгѣ— свое для своихъ — для нихъ нѣтъ мѣста у насъ, иначе какъ на положеніи гостей. Они не смѣютъ возразить теоретически противъ требованій самоопредѣленія національностей, но они очень опасаются практическихъ послѣдствій такого самоопредѣленія для себя и, пока напрасно, ищутъ выхода въ компромиссѣ, предлагая объявить отдѣльныя мѣстности, области, нейтральными, всенаціональными, чуть ли не отдѣльными вольными республиками.
Въ теоріяхъ сравнительнаго права есть два теченія — одно ищетъ въ правовыхъ нормахъ разныхъ народовъ главнымъ образомъ чертъ сходства, другое — чортъ особенностей, несходства. Наши національности исходятъ, разумѣется, изъ исканій вторыхъ и поэтому, добиваясь самоопредѣленія, стараются особенно рѣзко подчеркнуть черты несходства.
Затаенная мысль здѣсь однако иная — стремленіе къ власти, старые племенные счеты, обиженное самолюбіе.
Во всѣхъ панславистическихъ теоріяхъ хотя и проводится одна мысль — частныя усилія славянскихъ племенъ должны объединиться для общей борьбы съ германизмомъ— однако каждое племя хотѣло стоять во главѣ этого движенія — въ мечтахъ нашего Кирилло-Меѳодіевскаго Общества славяне должны были составить федерацію подъ главенствомъ русскаго народа. Хорватскій поэтъ Прерадовичъ поетъ о гніеніи Запада, который погибнетъ отъ восточныхъ стрѣлъ, а въ этой борьбѣ на первомъ мѣстѣ станутъ Хорваты и будутъ биться въ первыхъ рядахъ. Въ польскихъ мессіанистическихъ чаяніяхъ спасеніе славянъ выйдетъ изъ нѣдръ Польши, болѣе всѣхъ пострадавшей, а поэтому и имѣющей наибольшія права на вознагражденіе и гегемонію среди славянскихъ народовъ. Поляки, притомъ, какъ извѣстно, считаютъ себя самымъ культурнымъ изъ славянскихъ племенъ и поэтому нѣсколько свысока смотрятъ па остальные славянскіе народы. Сербо-Болгарская рѣзня нанесла страшный ударъ идеѣ панславизма, еще большій ударъ ему нанесло отношеніе Болгаръ къ намъ. Народъ, нами освобожденный отъ чужеземной власти, сталъ нашимъ злѣйшимъ врагомъ — его убѣдили въ гегемоническихъ стремленіяхъ Руси, въ тайныхъ нашихъ намѣреніяхъ сдѣлать изъ Болгаріи русскую провинцію.
И такое же происхожденіе имѣетъ столь настойчивое теперь требованіе автономіи для Малороссіи, требованіе особенно странное именно теперь, въ новомъ строѣ, ставящемъ цѣлью созданіе у насъ правового государства, всеобщаго равноправія, отмѣны всѣхъ привиллегій.
Кому и зачѣмъ нужна эта автономія, это отдѣленіе, выдѣленіе, отмежеваніе отъ обще-русскаго тѣла, и главное — отъ обще-русскаго дѣла?
Не народу малорусскому, не массѣ, о такомъ отдѣленіи вовсе не думающему. Мысль о такомъ отмежеваніи, ого необходимости, нужно еще внушить народу, о проблематической пользѣ его (едва ли достаточно ясной и отдѣльнымъ представителямъ малорусской интеллигенціи), неимѣющему никакого представленія. Стремленіе къ самоопредѣленію только тогда жизненно, когда оно сознательно, а въ данное время его еще нужно доказывать, а доказывать его теперь, въ эпоху свободы, куда какъ труднѣе, чѣмъ прежде, въ эпоху стараго режима.
Малорусскимъ автономистамъ самимъ еще неясны территоріальныя границы ихъ территоріи.
Федеративная республика, особенно такихъ колоссальныхъ размѣровъ, какъ наше государство, можетъ быть жизненной и прочной только тогда, когда ее составляетъ нація, сознательное сожительство для общихъ цѣлей. При 85 % безграмотныхъ у насъ болѣе чѣмъ сомнительно, чтобы нашему населенію ясны были различія между формами государственныхъ организаціи.
Вспоминается мнѣ одинъ митингъ въ селѣ Херсонской губ. въ эпоху движенія 1905—6 г. На митингѣ ораторствовалъ какой то пріѣзжій ораторъ (въ Малороссіи такихъ ораторовъ именуютъ пролетаріями, а слово пролетаріи производятъ отъ слова «пролетѣть», такъ какъ они странствуютъ обыкновенно на велосипедахъ «прилетівъ па велохсипеді якійсь пролетарій, щось наговорывъ, тай пролетівъ далі»; въ одномъ мѣстѣ, прослушавъ рѣчи ораторовъ на митингѣ, крестьяне просили записать ихъ въ пролетаріи, такъ какъ ораторы утверждали, что пролетаріямъ принадлежитъ будущее). Прослушавъ его рѣчь, содержаніе которой, разумѣется, въ виду состава аудиторіи, сводилось конечно только къ вопросу о надѣленіи крестьянъ землей, одинъ старый крестьянинъ спросилъ оратора: «а хто намъ дасть землю, чи вы, чи царь, бо намъ усе одно — хто намъ дасть землю, за тімъ мы и пійдемо»; къ землѣ, хлѣбу, сводятся всѣ существенныя нужды крестьянскаго населенія, вопросы политическіе для нихъ graeca, non lcgimtur.
Лѣтъ около 30 тому назадъ я довольно долго проживалъ въ Львовѣ, работая въ тамошнихъ архивахъ и библіотекахъ. Приноситъ мнѣ однажды самоваръ дворникъ, переминается съ ноги на ногу, очевидно желая меня о чемъ то спросить и наконецъ спрашиваетъ по польски — «Вы русскій?» Да. «Я тоже русскій (въ русской Галиціи населсніе не знаетъ названія Украина, украинецъ, а называетъ себя русскими, вѣру свою, русской»[1]. Отчего же ты говоришь со мной но польски, если ты русскій? ужо забылъ русскій языкъ». Помолчавъ немного Русскій, забывшій свой родной языкъ, вдругъ огорашиваетъ меня неожиданной фразой: «Вотъ хорошо бы было, еслибы была война». Зачѣмъ тебѣ война?
«Да многихъ бы поубивали, меньше было бы народа, стало бы легче жить. А еще лучше было бы, еслибы насъ взяла Россія». Отчего? «Да, говорятъ, въ Россіи много хлѣба».
Вотъ къ чему сводится вопросъ о самоопредѣленіи народностей въ темной массѣ — къ вопросу о хлѣбѣ.
Но наши мѣстные патріоты въ сущности говорятъ то же — ихъ задача конечно шире— они мечтаютъ при автономіи удовлетворить но только матеріальныя, но и духовныя потребности народа, но, обращаясь къ народу, они стараются его убѣдить, что только при автономіи народъ получитъ достаточное количество земли.[2]
Скажутъ: автономія но ость отдѣленіе, это только самоопредѣленіе отдѣльной области въ ея внутреннихъ дѣлахъ. Самоуправленіе вызываетъ къ жизни мѣстныя силы, работающія за совѣсть, за идею, на благо народа, въ то время, какъ чиновники, изъ коихъ многіе могутъ быть людьми пришлыми, не связанными кровной связью съ населеніемъ, не знакомые съ его бытомъ, относятся къ своимъ обязанностямъ формально, безъ увлеченія, ихъ интересуетъ но чужое благо, а собственные оклады.
Совершенно съ этимъ согласенъ. Но вѣдь федерація и автономія понятія разныя. Наши сторонники федераціи понимаютъ ее какъ соединеніе отдѣльныхъ областей, имѣющихъ каждая право законодательное — федерацію отдѣльныхъ государствъ, скажемъ прямо.
