Арне Фальк-Рённе - Где ты, рай
Правительство в Лондоне поставлено в трудное положение, так как переполненность тюрем и тюремных судов сделала их настоящими рассадниками заразных болезней и множества уголовных преступников. На протяжении столетий правительство избавлялось от правонарушителей, высылая "белых невольников", которых называли слугами и отличали от черных рабов. Еще в правление Елизаветы II парламент в 1597 году принял закон, разрешавший отправлять хулиганов, бродяг и нищих в Новый Свет. В 1665 году 11 приговоренным к смерти преступникам в Миддлсексе предоставили выбор между виселицей и ссылкой в качестве невольников на каторжные работы. С 1717 года органы правосудия во всей Англии приговаривают разбойников, вымогателей и взломщиков к виселице, но в половине случаев смертная казнь заменялась ссылкой. Может, это делалось потому, что там, в Северной Америке, была потребность в белых невольниках. На аукционах в Виргинии их продавали тем, кто предлагал более высокую цену. В объявлении, помещенном в виргинской газете в середине семнадцатого века, можно прочитать: "10 слуг и 1 женщина предлагаются для продажи с корабля "Лавли", стоящего на рейде у верфи в Уидоу-Аллене. Там же продается превосходный стерширский сыр по цене восемь пенсов за фунт". Мужчины-невольники, которые могут хорошо работать, предлагаются за 10 фунтов. Искусные ремесленники, например плотники и кузнецы, оцениваются от 15 до 25 фунтов. Впрочем, когда дело касается молодых красивых женщин, цены повышаются. Около 1760 года колонист в Мэриленде пишет: "Новая нация нуждается в рабочей силе. Для Северной Америки лучше принимать белых слуг, чем черных рабов". И таково общее мнение.
Нарушения закона, которые наказывались ссылкой, поражали крайностями: это могли быть кража пары брюк, мелкое карманное воровство, кража мешка моркови, порча стога сена или просто бродяжничество, но, например, такой разбойник с большой дороги, как страшный Джек Шеппард, которого должны были бы четвертовать или отрубить голову, был сослан в Америку для продажи в качестве слуги. Ту же участь разделил известный адвокат, которого застигли на месте преступления: он воровал книги в Тринити-колледже в Кембридже. Было интересно наблюдать за его отправкой на корабль: его огромный багаж доставили на трех экипажах; в пути его кормили за одним столом с капитаном, с которым он также разделял каюту. Там он разместил большой запас спиртных напитков, и поэтому в них ни он, ни капитан, ни судовые офицеры не испытывали недостатка во время плавания через Атлантику.
Однако теперь, когда Северная Америка утрачена для англичан, им пришлось искать другое место для ссылки преступников. В парламент вносились на этот счет разные предложения. Одно из них сводилось к тому, чтобы обменивать преступников на узников-христиан, содержащихся мусульманами в застенках варварских стран. Другие предлагали создать каторжную колонию в Гамбии, чтобы отправлять туда правонарушителей на работорговых судах и обменивать их на Золотом Берегу на черных рабов, которых можно продать в Вест-Индии, а на вырученные деньги приобрести сахарный тростник и ром. Предложения рассматриваются в палате общин. Там обсуждалась и возможность использования Новой Зеландии как места каторги. Однако это предложение тоже было отвергнуто с мотивировкой, что тамошние маори - людоеды.
Ученый-ботаник Джозеф Бэнкс первый употребил название "Новая Голландия" для обозначения современной Австралии. Он посетил ее вместе с Джеймсом Куком на корабле "Индевор" и выходил на берег залива, который, по его словам, можно считать "ботаническим чудом" из-за обилия неизвестных в Европе растений. Поэтому он дал ему название "Ботани-Бей" - залив Ботани [15]. Помимо изумления от множества новых растений, Бэнкс не выразил особых восторгов. Его, например, не удовлетворило качество почв и ограниченность запасов свежей питьевой воды. Странно, что этот человек, такой благородный и задававший тон в правительственных кругах как эксперт в сфере науки, по-видимому, не обратил внимания, что ни одно из собранных семян не давало плоды или зерно, составляющие основу питания людей. Возможно, время и расстояние создали в воображении Бэнкса ореол привлекательности вокруг этой местности, и он почему-то решил, что, если колонисты привезут с собой семена и зерно, район вокруг залива Ботани отлично подойдет как место ссылки. Так было найдено место, куда Великобритания на протяжении жизни двух поколений будет отправлять нежелательных лиц. Поэтому название "Ботани-Бей" стало символом бессердечности и жестокости, а слово "ботаник" быстро превратилось в одно из ругательств в английском языке.
Палата общин одобрила предложение Бэнкса, и министр внутренних дел лорд Сидней в Августе 1786 года оповестил, что его величество милостиво пожелал выбрать Ботани-Бей как место ссылки и флотилия с преступниками в ближайшее время отправится в новую колонию его величества.
Глава 2
Обстановка на тюремном корабле "Дюнкерк". - "Индианка" Бетти и ее прошлое. - Тоска по раю Руссо. - Винная Бутылка. - Мэри встречает Вильяма Брайента, Джеймса Кокса и Джеймса Мартина, прозванного Писателем.
1
Известный литератор того времени доктор Сэмюэл Джонсон, который так проникновенно писал о том, что волновало литературные салоны, разделял точку зрения аристократов о необходимости строгого наказания простолюдинов, которых злая судьба заставила преступить закон. "Давайте займемся ими. Смертная казнь рассчитана на то, чтобы привлечь зрителей, - замечает он. Без этого массового зрелища цель не будет достигнута. Старый прием (вспарывать живот и вываливать внутренности на лицо преступника, пока он еще жив) самый подходящий для всех участников. Почему мы от него отказались?" Джонсон оправдывает и необходимость порки кнутом, а, говоря о преступниках, приговоренных к принудительным работам на тюремных судах, почтенный ученый муж выражает откровенное удивление: "Я не могу понять, в чем заключается их наказание; ведь, если бы они никогда не занимались воровством, им пришлось бы так же много работать. В настоящее время они только работают и, следовательно, отличаются от честных людей лишь тем, что раньше крали, а само пребывание в тюрьме не имеет значения".
Доктор Джонсон вряд ли когда-нибудь бывал на борту хотя бы одного из многочисленных тюремных судов, куда осужденных набивали как сельдь в бочку, потому что власти не знали, где их разместить. Старые, давно отслужившие свой век суда стоят на рейдах крупнейших портов Англии, без мачт и деревянных покрытий палуб, полусгнившие и зловонные; они вмещают такую массу несчастных узников, что мужчины, женщины и дети, попадая в эту обстановку, болеют и умирают. Здесь живут психически больные и слабоумные бок о бок с матерыми старыми преступниками, мальчишками, стянувшими несколько яблок из лавки уличного торговца, невинными девушками, которые не смогли побороть соблазн нарядиться в хозяйкины платья и отправиться в таком виде на прогулку в город, и вульгарными пожилыми проститутками, которые отдаются любому мужчине за стакан джина и заражают венерической болезнью, известной под названием "турецкая музыка".
На такой тюремный корабль "Дюнкерк" попадает Мэри. Она обречена влачить здесь жалкое существование, пока ее не сошлют в земли его величества на другом конце света. Ее подруг, Мэри Хейдон и Кэтрин Фрайер, отправляют на другой тюремный корабль, и Мэри становится совсем одинока. На какой-то момент она падает духом и думает, что лучше бы ее повесили, чем заживо гнить на "Дюнкерке". Но она еще так молода и имеет приятную внешность. Она прислушивается к тем, кто вполне приспособился к той странной обстановке, в которой ей придется долго находиться, и скоро приобретает некоторые навыки.
Впрочем, вначале все было плохо. Когда ее вместе с другими женщинами, осужденными на каторгу, подвели к барже, которая должна была доставить их на "Дюнкерк", невысокая плотная женщина приказала построиться в длинную шеренгу и выложить перед собой узелки с вещами. Пронзительным голосом надзирательница заявила: "Меня зовут мисс Энни Крофтли. Постарайтесь не забыть мое имя, так как отныне вы подчиняетесь мне. Хотя вы всего лишь куча грязных воровок, как женщин вас освободят от железных оков. А их у нас множество видов. Давайте я покажу вам некоторые из них, чтобы потом вы не говорили, что вас не предупреждали".
Она подает знак двум женщинам, находящимся позади нее с большим кожаным чемоданом. Девушка, стоящая рядом с Мэри, успевает шепнуть: "Это две любимицы нашей Обезьяны, такие же заключенные, как и мы, но они еще отвратительнее, чем сама Обезьяна!"
Каждая из женщин вытаскивает по нескольку цепей из чемодана длиной около полуметра и с двумя запорами. "Смотрите, девушки, - кричит Обезьяна, и в ее голосе звучит радость, - это обычные наручники. Безобидная, широко употребляемая цепь, которую носят мужчины. Это, так сказать, их орденская лента". Она заливается непродолжительным раскатистым смехом, который завершается хриплым кашлем. Ее помощницы криво улыбаются. "Унесите ее, мои голубки, и позвольте нам теперь показать дамам нечто более миниатюрное. Вот это, например, ножные кандалы!" Тем временем женщины подносят более короткую и мощную цепь. "Если я встречу вас с каким-нибудь мужчиной на нашем "Повелителе крыс", вы быстро научитесь понимать, почему такое название дано "Дюнкерку", ваши ноги будут закованы в эту цепь, которая не позволяет их даже немного раздвинуть". Здесь Обезьяна снова разражается приступом кашля. "А теперь мы покажем те страшные вещи, которые предназначены для простофиль, которые пытаются сбежать. Поэтому учтите, милые дамы, побег с "Повелителя крыс" невозможен. За это полагается самое жестокое наказание, и вас унесет сладостный ветер смерти!"
