Владимир Горончаровский - Арена и кровь: Римские гладиаторы между жизнью и смертью
Каждый, кто оказывался на троне империи, старался хоть в чем-то превзойти своих предшественников в отношении привлечения симпатий толпы, каждый раз жаждавшей и требовавшей какого-нибудь чуда. Надо было только изобрести нечто совершенно необычное, чего раньше никто не делал. Нерон (54–68 н. э.), например, издал указ, разрешающий свободным женщинам становиться гладиатрисами, и сразу «большое число знатных женщин… запятнало себя выходом на арену» (Тас. Ann. XV. 32). Когда и это приелось, по велению императора зрителям показали сражающихся женщин-эфиопок. Подтверждением реального существования гладиатрис служит хранящийся в Британском музее рельеф из Малой Азии, где представлены в вооружении мирмиллонов две сражающиеся женщины — Амазонка и Ахиллия (рис. 6).
Вскоре были сняты вообще все запреты. На арену деревянного амфитеатра на Марсовом поле выходили биться до четырехсот сенаторов и шестисот всадников, многие с нетронутым состоянием и незапятнанным именем. Из тех же сословий император набирал венаторов и служителей арены. Впрочем, тогда он не позволил убить ни одного бойца, даже из числа преступников (Suet. Ner. 12. 1). Тяга к личному участию в захватывающем зрелище однажды побудила самого Нерона, вооружившегося охотничьим копьем, вступить в схватку со львом. Правда, ходили упорные слухи о том, что хищника предварительно подготовили к этой встрече: вырвали зубы и порвали главные мышцы.
Рис. 6. Рельеф с изображением гладиатрис Амазонки и Ахиллии
Даже император Вителлий, правивший Римом всего несколько месяцев в 69 г. н. э., несмотря на ожесточенную борьбу за власть со своими конкурентами, счел необходимым бросить часть подчиненных ему солдат на строительство новых амфитеатров, а в собственный день рождения отдал приказ провести гладиаторские бои в каждом из 265 кварталов Рима (Тас. Hist. И. 67). На совершенно новый уровень, уже не в пространственном, а во временном отношении, поднял гладиаторские игры император Тит (79–81 н. э.), имевший солидный опыт их организации. В 70 г. н. э., сразу после штурма Иерусалима, он пышно справил «день рождения своего брата и в его честь предал смерти множество евреев из тех, которые подлежали наказанию. Число погибших в битвах со зверями, сожженных и павших в сражениях друг с другом превышало 2500 человек». То же, но в еще больших масштабах, повторилось в связи с днем рождения его отца (Jos. Fl. Bell. Jud. VII. 3.1). Тит включил гладиаторские бои и в программу великолепных празднеств, данных по случаю открытия грандиозного амфитеатра Флавиев, более известного под названием Колизей. Помимо собственно поединков на арене они включали в себя венацио и навмахию и продолжались целых 100 дней. При этом император заранее оповестил всех, что устроит гладиаторские бои «не по собственному вкусу, а по вкусу зрителей» (Suet. Tit. 8. 2). Этот откровенный подкуп низших слоев римского общества сработал блестяще и укрепил позиции династии, которую после Тита продолжил его младший брат, Домициан (81–96 н. э.). Он внес особую «изюминку» в проведение роскошных и великолепных кровавых зрелищ, впервые отправив на арену гладиаторов-карликов, там же снова оказались женщины-гладиатрисы (Suet. Domit. 4. 1). Звериные травли и гладиаторские бои Домициан любил проводить ночью при свете факелов, часто, в виде особой милости к народу, выпуская в финале две пары профессионалов из собственной школы (Suet. Domit. 4. 1).
Но особого размаха достигли гладиаторские бои в период правления императора Траяна (98–117 н. э.), когда в 107 г. он отметил свою победу над племенем даков организацией грандиозных празднеств. Они затянулись на 124 дня, в которые уложились выступления 10 тысяч гладиаторов (т. е. столько же, сколько за все царствование Августа) и травля 11 тысяч зверей. Еще более 10 тысяч бойцов были выведены на арену Рима за последующие пять лет[16]. Эти цифры подтверждаются находкой в Остии каменной плиты с надписью, отразившей события того времени, но в то же время внесшей в них некоторые коррективы. В частности, стало ясно, что игры Траяна проводились не безостановочно, а по несколько дней подряд с интервалами, что вполне объяснимо, поскольку любые однотипные зрелища нужно дозировать в разумных пределах, чтобы они не приелись публике. Сначала на рубеже 107 и 108 гг. состоялись отборочные бои, продолжавшиеся в течение 12–13 дней. В каждом из них принимали участие по 300 пар гладиаторов. Затем с июня 108 г. по ноябрь 109 г. в течение 117 дней с перерывами, т. е. примерно раз в пять дней, проводились основные бои, в которых участвовали 9883 гладиатора. Видимо, это свидетельствует о том, что бойцы, одержавшие победу, могли и дальше продолжать выступать на арене. Данное наблюдение подтверждает эпитафия Марка Антония Эксоха, гладиатора-фракийца из Александрии, прибывшего в Рим для участия в играх 117 г., устроенных в честь военных побед Траяна. За время игр Эксох трижды участвовал в поединках[17].
После проявленной Траяном щедрости, о которой в столице империи вспоминали многие поколения завсегдатаев амфитеатров, последующие правители из династии Антонинов казались просто скрягами. Самое большее, на что расщедрился император Адриан (117–138 н. э.), это устроенные им по случаю дня рождения «гладиаторские бои, продолжавшиеся непрерывно в течение шести дней», и тысяча выпущенных на арену диких зверей (Ael. Spart. Hadr. VII. 12). Другую тысячу хищников он выставил для «охоты» на афинском стадионе, поскольку формально занимал в любимом им городе должность высшего должностного лица — архонта. Известно также, что он почтил память Помпеи Плотины, жены усыновившего его Траяна, играми, в которых участвовали триста гладиаторов. Лишенные прежнего обильного финансирования гладиаторские школы были обязаны своим выживанием в основном знатным римлянам, избранным на различные муниципальные должности. Например, эдилам полагалось устраивать зрелища на протяжении не менее трех дней. Дело это было весьма дорогостоящее даже для состоятельной семьи. Бесплатными были только приговоренные к смерти преступники, предоставлявшиеся местными судебными органами.
Редко раскошеливался на проведение гладиаторских игр и «философ на троне» — Марк Аврелий (161–180 н. э.). Единственный случай, когда он не пожалел денег, — это грандиозное представление 175 г. в Колизее, во время которого было проведено 2757 боев гладиаторов. Два года спустя, чтобы смягчить недовольство в провинциях большими расходами, которых требовали игры с участием гладиаторов, император отменил весьма доходный для государственной казны налог на продажу гладиаторов, дававший от двадцати до тридцати миллионов сестерциев ежегодно. Более того, в преамбуле соответствующего законодательного акта говорилось, что государственная казна «не должна быть запятнана замаранными кровью деньгами… аморально пополнять ее за счет мероприятий и акций, осужденных всеми божьими и человеческими законами». Он установил также предел расходов на игры и условия продажи или найма гладиаторов (Iul. Capit. М. Anton. XI. 4; XXVII. 6). При этом некоторое дозволенное властями количество бойцов их хозяин должен был по более низкой цене уступить организатору зрелищ как человеку, связанному с проведением общегосударственной акции, обеспечивающей не только ему, но и императору поддержку народных масс. Правда, сам Марк Аврелий нередко вызывал недовольство народа тем, что во время представлений демонстративно рассматривал государственные бумаги или перечитывал философские трактаты. В собственном сочинении «Наедине с собой» он высказался по поводу гладиаторских боев вполне определенно, назвав их утомительными и скучными. Более того, в преамбуле закона 177 г. содержалась столь резкая их критика, какую раньше никто себе не позволял: государственная казна «не должна быть запятнана замаранными кровью деньгами… аморально ее пополнять за счет мероприятий и акций, осужденных всеми божьими и человеческими законами». Луций Вер (161–169 н. э.), соправитель Марка Аврелия, напротив, пережил такое бурное увлечение гладиаторскими боями, что часто устраивал их во время своих пиров, затягивая увеселения на всю ночь (Iul. Capit. Ver. IV. 9).
Страсть к гладиаторским играм захватила и сына Марка Аврелия, Коммода (180–192 н. э.), который всерьез собирался сменить дворец на казарму своих любимцев и часто устраивал с ними совместные пирушки. До чего дошла эта страсть, рассказывает Геродиан, написавший труд «История императорской власти после Марка»: «Коммод, уже не сдерживая себя, принял участие в публичных зрелищах, дав обещание… сразиться в единоборстве с мужественнейшими из юношей. Молва об этом распространилась, и со всей Италии и из соседних провинций спешили люди посмотреть на то, чего они раньше не видели и о чем не слыхали». Этот высокий мускулистый человек мастерски владел многими видами оружия и даже мог пронзить пикой слона. Все «толковали о меткости его руки и о том, что он никогда не промахивается… Всех зверей он поражал копьем или дротиком с первого удара. Наконец, когда из подземелий амфитеатра была одновременно выпущена сотня львов, он убил их всех таким же количеством дротиков — трупы их лежали долго, так что все спокойно пересчитали их и не обнаружили лишнего дротика. До этих пор, хотя его поступки и не соответствовали императорскому положению, однако в них было благодаря мужеству и меткости нечто приятное для простого народа; когда же он обнаженный вышел на арену амфитеатра и, взяв оружие, начал сражаться как гладиатор, тогда уже народ с неодобрением посмотрел на это зрелище — благородный римский император, после стольких трофеев отца и предков, не против варваров берет в руки оружие, подобающее римской власти, но глумится над своим достоинством, принимая позорнейший и постыдный вид. Вступая в единоборство, он легко одолевал противников, и дело доходило до ранений, так как все поддавались ему, думая о нем как об императоре, а не как о гладиаторе» (Her. Hist. I. 15). Нередко в дневной программе император в вооружении секутора принимал участие в показательных поединках с известными гладиаторами. При этом он держал щит в правой руке, а деревянный меч в левой и очень гордился, что от рождения был левшой. Впрочем, император сражался и «острым» оружием, убивая при этом традиционных противников секуторов — ретиариев. Если верить античным авторам, к концу жизни Коммод одержал на арене тысячу побед, причем предметом особой гордости для него было то, что его 620 раз провозгласили «перворазрядным секутором» (Ael. Lampr. Comm. XI. 12; XII. 10–12; XIII. 3–4). Погиб Коммод все-таки не от оружия или звериных когтей, а в результате заговора, составленного людьми из его ближайшего окружения, случайно узнавшими о намерении императора их казнить. В итоге его задушил обычно упражнявшийся с ним в борьбе атлет Нарцисс, позднее, при императоре Септимии Севере, отданный за это на растерзание львам. Когда известие о смерти ненавистного тирана дошло до сената, раздались крики: «Гладиатора — в сполиарий!» (Ael. Lampr. Comm. XVIII. 4) — т. е. в мертвецкую.