Юрий Мухин - Неизвестный Берия. За что его оклеветали?
Сталин редко видел Берию в работе с подчиненными, но Сталин получал с мест и характеристики на него, и доносы, поэтому прекрасно представлял стиль руководства Берии. Сталин знал, что Берия всегда предупреждает руководителей предприятий об их личной ответственности за неукоснительное выполнение задания, но у Берии была уникальная способность воодушевлять подчиненных на работу. Естественно, у директоров промышленных предприятий в начале работы с Берией превалировал страх. Но постепенно у работавших с ним несколько лет чувство страха исчезало, и приходила уверенность, что Берия будет поддерживать их, если они успешно выполняют важнейшие народнохозяйственные задачи. Берия поощрял в интересах дела свободу действий крупных хозяйственников в решении сложных вопросов. То, что и требуется, подумал Сталин, жесткий контроль, исключительно высокая требовательность и вместе с тем умение создать у руководителя уверенность, что в случае добросовестной работы над поставленной задачей поддержка Берии ему всегда обеспечена.
А атомный проект был огромным делом с тысячами никому не известных подробностей, в которые Сталину, на тот момент главе Советского правительства, председателю Государственного Комитета Обороны, наркому (министру) обороны и фактическому генеральному секретарю партии, не хватило бы никакого времени вникнуть. Волей-неволей Сталин вынужден был пойти на уступки Молотову и забрать у него атомный проект, чтобы сдвинуть это дело с мертвой точки, но кроме Берии атомный проект действительно просто некому было поручить.
Спецкомитет
– Что ты, Лаврентий, думаешь по этому вопросу? – наконец прервал паузу Сталин.
Берия уже был готов к ответу.
– Нам нужна быстрота, – ответил он, – поэтому, полагаю, что начать нужно со специального комитета под моим председательством. Это будет как бы законодательный орган всех работ по бомбе. Включить в него предлагаю следующих товарищей.
Берия вынул из папки, принесенной с собой, лист бумаги и протянул его Сталину, а тот окинул документ взглядом.
– Ванников, Первухин, Махнев, Завенягин – это понятно. Маленков – тоже. Курчатов – понятен. Ты считаешь, что Вознесенский со своим гонором будет хорошо работать под твоим началом? – спросил Сталин.
– Будет, конечно, постоянно вам на меня жаловаться, но куда он денется – если будет он, то и Госплан будет работать на бомбу быстрее.
– Думаешь, академик Капица по-настоящему подключится к созданию бомбы?
– У меня, на самом деле, надежда на Курчатова и на тех, кого он привлечет к проекту. А Капицу я предлагаю для очистки совести. Ученый он, может, и не плохой, но тип скользкий, скорее всего, он извернется, чтобы не нести ответственности. Но чем черт не шутит – вдруг действительно начнет работать и что-то сделает?
– Полагаю, что ты больше надеешься на получение разведданных, нежели на наших ученых.
– Не совсем так. Вы же знаете, кто организовал нам поставку сведений по американскому атомному проекту, – это люди, которые могут предать нас в любой момент, как только они сочтут это выгодным для себя. Да, в конце концов, и американскую контрразведку нельзя недооценивать. Так что американские ученые это хорошо, но и своих ученых надо готовить и подбирать для этого дела.
– Что еще? – Сталин вернул Берии документ, тем самым согласившись с предложенными кандидатурами членов Спецкомитета.
– Далее я хочу создать нечто вроде смеси из разных министерств, назовем его, предположим, первое главное управление, и подчинить это управление Спецкомитету – это будет его исполнительный орган.
– Что значит – смесь министерств? – не понял Сталин.
– Введу в состав этого управления действующих замов тех министерств, которые во многом определят решение этой проблемы.
– Но тогда ты посягнешь на единоначалие – у этих замов будет два министра – свой и ты.
– Тут мы, конечно, потеряем, – согласился Берия, – но зато возрастет скорость решения вопросов в этих министерствах.
– Кого предлагаешь во главу?
– Ванникова.
Сталин, усмехнувшись, оценивающе посмотрел на Берию.
– Надеешься, что прощеный предатель до конца жизни будет замаливать грехи самоотверженной работой?
– Не только на это. У Ванникова есть, конечно, и отрицательные черты, но он исключительно энергичен и болезненно честолюбив. Если мы пообещаем ему еще одно звание Героя, или даже два, то он будет землю носом рыть. А в данном случае только такие исполнители и нужны.
– Ты становишься главой атомного государства в государстве, – понимающе усмехнулся Сталин. – Хорошо, – подытожил он, – готовь соответствующие постановления о создании Спецкомитета и этого ПГУ.
Берия напоминающее посмотрел на Сталина.
– Товарищ Сталин. Все же меня надо освободить для этого дела хотя бы от чего-нибудь.
– От чего?
– Вы же знаете – от должности наркома внутренних дел.
– А кого вместо тебя?
– Круглова, моего зама в НКВД.
Сталин сначала сделал движение, как бы соглашаясь с Берией, но потом все же заколебался.
– Нет, подождем немного – пока у тебя по бомбе организационный период и дел не много. А чуть позже решим и этот вопрос.
Поздним вечером 31 декабря 1945 года Берия все еще никак не мог закончить набежавшие дела и работал в своем кабинете, когда из Киева позвонил его лучший друг Хрущев.
– Ага, – закричал Никита в трубку, – все еще на работе сидишь, прохвессор! – Хрущев мало обращал внимания на необходимость заменить свой малороссийский выговор на великорусский. – Поздравляю тебя, и Нину, и Серго с Новым, 1946 годом и желаю, чтоб вам и елось, и пилось, и хотелось, и моглось! Домой езжай, прохвессор, домой! Пора праздновать!
– Спасибо, Никита! – Берия, сам забывший о поздравлениях, был искренне тронут звонком Хрущева. – Желаю, Никита, тебе и твоей Нине крепкого здоровья и удач в новом году! А с чего это ты взялся дразнить меня профессором?
– А ты что, обзоров заграничной прессы не читаешь?
– Да как-то руки не доходят.
– Тогда дай-ка я тебе прочту, что о тебе пишут империалисты, – в трубке было слышно, как Хрущев шуршит бумагами. – Вот из «Нью-Йорк таймс», – Никита начал, запинаясь, читать: «Живой бывший начальник политической полиции – редкое явление в Советской России. На прошлой неделе в России появилось такое лицо – профессорского вида маршал Берия перестал быть начальником НКВД. Преемником Берия Сталин избрал генерал-полковника Сергея Круглова, великана с лицом младенца (6 футов и 2 дюйма, 245 фунтов), который имеет вид полицейского и действительно является таковым». Так что, раз ты дела в НКВД уже сдал младенцу, то ты теперь только прохвессор, – смеялся Хрущев.
Нефть для народа
В феврале 1946 года Лаврентий был вызван в кабинет Сталина. Около торца длинного стола для заседаний уже сидел Байбаков, тут же прохаживается Сталин с трубкой в руках. И этой трубкой Сталин показал вошедшему Берии сесть напротив Байбакова.
– Товарищ Берия! Вчера я выступил перед своими избирателями и сообщил советскому народу контрольные цифры, которыми мы, правительство, должны руководствоваться при восстановлении народного хозяйства. В том числе я уверил советский народ, что через три пятилетки, то есть к 1960 году, добыча нефти в стране возрастет по сравнению с сегодняшним днем в три раза и достигнет 60 млн. тонн.
Я согласовал это число с вами, и вы одобрили эти 60 миллионов тонн, уверив меня, что фактически мы будем производить гораздо больше…
– Как?! Еще больше?! – ужаснулся Байбаков.
– А народный комиссар нефтяной промышленности товарищ Байбаков, считает производство 60 млн. тонн нефти в 1960 году авантюрой, считает, что в 1960 году мы будем краснеть перед советским народом за не выполнение этого авантюрного плана.
– Я так не говорил! – запротестовал нарком.
– Но это следовало из того, что вы сказали. Товарищ Берия, я действительно возложил на нефтяную промышленность совершенно невыполнимое задание?
– Товарищ Байбаков, у председателя Совнаркома товарища Сталина есть заместители, которые руководят и отвечают за группы наркоматов. Какой заместитель товарища Сталина руководит наркоматом нефтяной промышленности? – прищурившись, задал риторический вопрос Берия.
Байбаков, опуская голову, ответил упавшим голосом.
– Вы, товарищ Берия.
– Значит это я, не только согласовал товарищу Сталину дать вам задание в 60 млн. тонн нефти, но и себя обязал дать Родине эти 60 миллионов тонн, не так ли?
– Но Лаврентий Павлович, – начал оправдываться Байбаков, – я специалист-нефтяник, я ответственно заявляю – невозможно за 15 лет скакануть в добыче нефти в три раза. Мы сегодня качаем всего 19 млн. тонн в год, чтобы качать 60, нам нужно увеличивать производство, грубо говоря, на 20 % ежегодно, мало того, делать это непрерывно в течении 15 лет! Это невозможно!
