Николай Каманин - Скрытый космос (Книга 4, 1969-1978)
Через 25 минут после посадки Шаталов, Хрунов и Елисеев были доставлены двумя вертолетами в Караганду. В гостинице "Чайка" они побрились, перекусили, прошли медобследование и провели первую пресс-конференцию. В 16:45 космонавты, сопровождаемые генералом Гореглядом, вылетели на самолете Ан-24 на космодром...
Только что провел заседание посадочной комиссии. Изучив условия посадки "Союза-5", приняли предварительное решение сажать его с первого суточного витка 18 января в 9:30 московского времени. Окончательное решение о посадке "Союза-5" примем завтра в 6 часов утра.
18 января. Евпатория - Тюра-там.
День больших волнений и день большой нашей победы - день, который не забудется ни нами, участниками свершившихся событий, ни историей.
В пять часов утра Беляев доложил, что на борту "Союза-5" все в порядке (когда корабль совершал тринадцатый виток третьих суток полета, состоялся сеанс УКВ-связи с Волыновым). В 6:00 я собрал посадочную комиссию. Погодные условия на всех трех посадочных витках были почти такие же, как вчера (антициклон усилился, температура понизилась до -35 градусов). Решили сажать "Союз-5" на первом посадочном витке (через Каспий и Аральское море - на Караганду) с использованием ручной ориентации корабля перед сходом его с орбиты.
С целью проверки надежности ориентации вручную дали Волынову задание "отрепетировать" ее выполнение на предпоследнем витке третьих суток полета. Волынов выполнил задание, но из его доклада следовало, что с момента выхода корабля из тени до момента включения ТДУ остается всего 9 минут и этого времени не хватает для завершения точной ручной ориентации (космонавт не имеет возможности изменять угловые скорости вращения корабля по крену, тангажу и рысканию, от которых зависит продолжительность ориентации). Проведенная Волыновым тренировка показала, что ему не хватило каких-нибудь двух минут. Стало ясно, что мы не сможем с полной уверенностью посадить "Союз-5" на первом посадочном витке. Но у нас были два запасных посадочных витка и запасные сутки полета, самочувствие Волынова было хорошее, все системы корабля работали отлично, и в этих условиях мы решили пойти на риск срыва посадки на первом витке в интересах проверки ручной ориентации. Феоктистов, Трегуб, Башкин, Черток, Варшавский, Береговой - все высказались за ориентацию вручную.
Дали Волынову рекомендации по проведению ручной ориентации при дефиците времени и попросили его не волноваться, если она не пройдет на первом витке. Одновременно для страховки выдали на борт "Союза-5" все команды, обеспечивающие посадку по автоматическому циклу на втором витке.
...Мы (я, Мишин и Агаджанов) сидим у пульта управления, а за нашими спинами - члены Госкомиссии и около сотни специалистов. В зале напряженная тишина, мы ждем сообщений с борта корабля. Проходит расчетное время (8:48:49) включения ТДУ на первом посадочном витке, но Волынов молчит. Проходят еще долгие семь минут ожидания, и, наконец, мы слышим спокойный голос Волынова: "Я - "Байкал". Ориентация не прошла, не хватило двух минут светлого времени. Жду указаний". После такого сообщения "Байкала" нам не оставалось ничего другого, как послать ему указание: "Готовиться к автоматической посадке на втором витке"...
...Вчера во второй половине дня заболел министр Афанасьев. Этим обстоятельством воспользовался Мишин: вечером он поехал на банкет к крымским руководителям, прихватив с собой Берегового. Береговой вернулся с банкета довольно рано и совершенно трезвый, а Мишин гулял до утра. В 8:00, когда уже были приняты все решения о посадке и переданы на борт "Союза-5" необходимые команды, Мишин явился на КП. Он сам и его помощник Виктор Васильевич (фамилия не указана. - Ред.), а также секретарь парткома ЦКБЭМ и секретарь Калининградского райкома были неприлично пьяными. Керимов и я пытались принять все меры, чтобы оградить Мишина от "общения с массами", но все знали, что у него сегодня день рождения, и стремились встретиться и облобызаться с ним. Мне было противно наблюдать картины хмельных излияний, особенно в такой ответственный момент, каким является посадка пилотируемого космического корабля...
Перед посадкой на втором витке мы также не имели данных о включении ТДУ, и только радиопередачи Волынова через щелевую антенну дали нам первые сведения о ходе спуска корабля (данные об исполнении команд приходили с опозданием на 10-12 минут). Первый доклад о раскрытии парашюта мы получили от самого Волынова, но перед этим он доложил: "Корабль вращается со скоростью пол-оборота в секунду". Это означало, что СУС отказала и, значит, спуск будет баллистический. Возникла опасность закрутки парашюта - все заволновались, вспомнив о трагедии с Владимиром Комаровым. К счастью, этого не случилось - парашют раскрылся нормально, и спуск на нем продолжался примерно 12 минут. Прошло более четверти часа после приземления "Союза-5", прежде чем Кутасин доложил: "Космонавт чувствует себя отлично" (несколько ранее этого доклада мы получили данные о работе передатчиков приземлившегося корабля, но полной уверенности в его благополучной посадке у нас еще не было). Сообщение об успешном завершении полета все восприняли с восторгом начались объятия с поцелуями и взаимными поздравлениями...
...В 14 часов московского времени я, Мишин, Керимов, Пономарев, Казаков и группа специалистов вылетели на полигон на мишинском самолете Ил-18 (наш Ил-18 я предоставил Афанасьеву и группе офицеров ВВС во главе с Беляевым они полетели в Москву). Почти все, кто был в самолете, пили за успешное окончание группового полета двух "Союзов", добавил и Мишин - пришлось чуть ли не силой уложить его спать...
...На 17-й площадке космодрома я встретился и расцеловался с Шаталовым, Хруновым и Елисеевым. Ребята выглядели немного уставшими, но чувствовалось, что они счастливы и довольны результатами полета. Около 21:00 московского времени с ними говорил по телефону Л.И.Брежнев. Через полчаса с места посадки "Союза-5" был доставлен на космодром и Волынов, и мы еще раз соединились с Брежневым. Леонид Ильич поздравил космонавтов с благополучным завершением полета и очень высоко оценил его итоги. Он сказал: "Примите мои, пока неофициальные, поздравления... Мы будем встречать вас в Москве, и я сам сделаю доклад о вашем подвиге... Советский народ гордится вами и встретит вас как настоящих героев".
В разговоре с Керимовым и со мной Леонид Ильич дал понять, что за осуществление успешного полета "Союзов" будут награждены не только космонавты.
19 января.
В 10 часов утра в спортивном зале 17-й площадки состоялось заседание Государственной комиссии. Шаталов, Волынов, Хрунов и Елисеев в течение двух часов докладывали о результатах полета, самокритично анализируя допущенные ими ошибки. За все время полета были зафиксированы всего два недостатка, которые лишь в какой-то мере могут быть отнесены на счет экипажа: 1) перепутывание фалов Хрунова и Елисеева при выходе (Хрунову пришлось возвращаться из космоса в бытовой отсек и распутывать фалы); 2) невыполнение киносъемки перехода из корабля в корабль из-за неудачной установки кинокамеры. Обсуждение записанных на пленку докладов космонавтов решили продолжить в Москве в рабочем порядке. На Госкомиссии присутствовали представители прессы. После заседания Керимов, Мишин и я коротко ответили на вопросы корреспондентов радио и телевидения об итогах полета.
В полдень улетели в Москву почти все члены Госкомиссии, главные конструкторы и многие из нашей экспедиции (Пономарев, Горегляд, Кузнецов, Береговой, Смирнов и другие). На космодроме со мной остались Шаталов, Волынов, Хрунов, Елисеев, Николаев, Быковский и группа врачей во главе с генералом Карповым. Сегодня и завтра будет продолжаться медицинское освидетельствование космонавтов. Ребята подарили мне свои одиночные и групповые фотографии с очень теплыми надписями, сделанными ими во время космического полета. Борис Волынов, вручая мне свою фотографию, сказал: "Николай Петрович, обратите внимание - я надписал ее вчера в 9:30, то есть тогда, когда пошел на второй круг".
Позвонил Вершинину. В воскресный день он был на службе и лично руководил организацией полетов для спасения людей из зоны внезапного разлива рек на юге страны. Я доложил Главкому о докладах космонавтов и о высокой оценке результатов полета всеми членами Госкомиссии. Вершинин сообщил, что завтра утром на полигон вылетят два самолета Ил-18 для доставки космонавтов в Москву, и предупредил, что в Москве резко портится погода. Возможно, нам придется вылететь не 22 января, как было намечено, а раньше - завтра или послезавтра.
По просьбе генерала Кузнецова вчера вечером долго беседовал с ним. Кузнецов просил ни много ни мало, как полного всепрощения, любовного к себе отношения и всяческой поддержки. В то же время он обвинил меня в излишней доверчивости к начальнику политотдела Центра Крышкевичу, которого обозвал пьяницей и развратником, и наговорил много плохого о Горегляде, Масленникове и других товарищах. Мне было неприятно слушать Кузнецова - я оборвал его и сказал, что он ничего не понял из предупреждений Вершинина и что с ним очень трудно работать. Я посоветовал ему больше думать о работе и поменьше заботиться о собственной персоне, выгораживая себя и черня других.
