Сима Чиркович - История сербов
Начало процесса европеизации
Первое столетие пребывания сербов под властью христианских государей характеризовалось мощной динамикой. Это особенно наглядно проявляется в сравнении начального периода переселения — на разоренную и практически пустую территорию — со случившимся в конце века демографическим и экономическим подъемом, а также усилением процесса урбанизации. В 1791 г. численность сербов, увеличивавшаяся синхронно с остальным населением монархии Габсбургов, составляла уже 650–680 тысяч человек.
За это время изменились условия жизни всех слоев общества, вне зависимости от облика власти. Перемены коснулись облика жилищ, одежды, питания, развлечений и форм социализации. Именно тогда весь мир начал стремительно меняться. Не обошел данный процесс и сербов. Импульсы к тому шли с разных сторон: сверху — от правящих кругов и аристократии, и со стороны — из других национальных сообществ; их посылали города со своим этнически смешанным населением сыграли свою роль и собственные традиции, адаптирующиеся к новым условиям.
Сохранившиеся документы того времени свидетельствуют, что сербы, избегавшие всего, что угрожало их национальной самобытности и вере, были открыты к новшествам. На примере образования и школьного дела хорошо видно, как они воспринимали, адаптировали и использовали в интересах собственного национального развития нововведения и иностранный опыт.
Язык, православная вера, исторические традиции и самосознание являлись той прочной базой, на которую сербы опирались, продолжая обучение в «немецких школах» и поступая в латинские школы и университеты. Оказалось также, что навыки и образовательные методы того времени могли с пользой применяться и для воспитания священников в богословских школах, и для распространения религиозной морали среди народных масс.
Так же как и школа, ряд других новшеств, дотоле неизвестных, был воспринят сербами и поставлен ими на службу народному прогрессу. Иерархическая структура и институции, ранее ведомые только узкому кругу иерархов, ныне пронизывали как всю церковную организацию, так и светское общество, привнося стройность и порядок в отношения между людьми и учреждениями. Даже рост бюрократии, характерный для Австрии XVIII в., оказался фактором развития сербского общества, подтолкнув составные его элементы — городские магистраты, церковные общины и школьные фонды — к артикуляции собственных потребностей и интересов, самостоятельному решению имевшихся проблем. Деятельность социальных институтов способствовала развитию чувства коллективизма, осознанию приоритета общественных ценностей по отношению к интересам отдельной личности.
Начиная с этого времени сербы, осознающие себя как «национ» или «нацию», представляли собой уже не однородную массу верующих и воинов, а сложный конгломерат, состоящий из множества элементов, которые объединены глубоким и развитым представлением о собственной индивидуальности и об отличиях от всех прочих.
К моменту, когда народное благосостояние выросло настолько, что сербы стали задумываться о строительстве и убранстве собственных церквей, они уже не могли копировать облик далеких средневековых памятников. И вскоре на смену скромным полудеревянным церквам-избам, подобным тем, что возводились при турках, пришли масштабные барочные строения. Новые храмы представляли собой в плане прямоугольник с полукруглой апсидой на восточной стороне и с высокой колокольней на западной. В центре располагалась символическая имитация купола, напоминавшая о византийской традиции. Северные сербские городские сообщества (Сентандрея, Буда, Сегедин, Сечуй) первыми восприняли новый архитектурный стиль, который получил «официальный» статус после постройки двух церквей при митрополичьем дворе в Карловцах. Этому примеру последовали города, а позже и села. Поражает количество сохранившихся с XVIII в., а также документально описанных храмов, разбросанных от Триеста и Риеки до Буды, Сентандреи, Арада и Темишвара.
Построенным ранее в Среме монастырям также придавались барочные черты. Новый стиль нашел применение не только в архитектуре, но и в иконописи, в убранстве внутреннего пространства церквей (иконостасы, церковные сосуды, мебель и др.). Развивается графика, в которой выделяются свои выдающиеся мастера — Христофор Жефарович (ок. 1700–1753) и Захария Орфелин (1726–1785). Появляется большое количество иконописцев и портретистов разной степени подготовленности и таланта. О выросших культурных запросах сербов говорит и тот факт, что нередко произведения архитектуры, графики и прикладного искусства они заказывали у иностранцев.
Существенные и быстротечные изменения, которым подверглись письменный язык и образование, а также условия развития церковной жизни, привели к отказу от некоторых традиций старины, к каковым относились старый язык древних церковных книг, а также средневековые каноны церковной архитектуры и украшения храмов. Несмотря на бедность и примитивизм наследия времен турецкого владычества, австрийские сербы старались не порывать связи с прошлым. Отказываясь от старины в повседневной житейской практике, они постоянно возвращались в духовном плане к собственным корням — своим старым святителям и правителям, церкви и государству, уничтоженному турецким завоеванием.
Еще до появления книг о сербской истории, отцы церкви постоянно напоминали, посредством изображений и символов, что являются наследниками славных святых предшественников — святых Симеона и Саввы, святого мученика князя Лазаря и других святых правителей, издавна считавшихся посредниками и заступниками за свой род перед Христом и Богородицей. Многочисленные гравюры, монастырские и церковные ведуты содержали изображения святых защитников сербов. В русских книгах они не упоминались, и поэтому митрополия, дабы не предать их забвению, в 1761 и 1765 гг. опубликовала «Србляк» — агиографическое и церковно-служебное издание. О сербских святителях напоминали изображения на иконостасах, а также посвященные их памяти обязательные церковные праздники, введение которых совпало с усилиями власти по сокращению католических праздников. Согласно обычаям того времени, митрополия имела свои геральдические символы, которые, как считалось, восходили к Сербскому царству, — двуглавый орел, крест с четырьмя буквами С, корона и др.
Сербское барокко. Соборная церковь Митрополии в Сремских Карловцах, построена в 1758–1762 гг., фасад реставрирован в XIX в. Фото Д. Тасича Ожившая история: Святой Савва окружен сербскими святыми (гравюра X. Жефаровича и Т. Месмера, Вена, 1741 г.)Изучение истории в то время имело практический смысл, поскольку все чаще приходилось апеллировать к историческим аргументам при защите своей идентичности. Для этого уже не хватало устной эпической истории и фрагментарной агиографической традиции, поэтому даже среди иностранцев сербские иерархи искали потенциальных авторов для написания сербской истории (1711, 1728). Эти поиски увенчались успехом лишь в 1765 г., когда в Венеции было опубликовано первое краткое историческое произведение под названием «Краткое введение в историю происхождения славяносербского народа», написанное Павлом Юлинцем. В момент издания этой брошюры другой выдающийся сербский автор — Йован Раич завершал работу над своим гораздо более объемным и амбициозным произведением, получившим название «История разных славянских народов, особенно болгар, хорватов и сербов» (в четырех томах) и увидевшим свет только в 1794–1795 гг. Научная, основанная на документах работа, написанная в соответствии с историографической традицией того времени, связала сербскую историю с античностью и эпохой переселения народов, вписав ее в контекст европейской истории. Вплоть до 70-х годов XIX в. труд Раича был главным источником знаний о прошлом сербского народа[26].
Обогащение и углубление исторических знаний, переход от агиографии и эпоса к основанной на источниках научной историографии служили отражением общего процесса формирования сербской культуры Нового времени, в основе которого лежало «взаимодействие» образованных авторов, типографий и читающей публики. Облик последней вырисовывался из списков подписчиков, предварительно вносивших плату за публиковавшиеся книги.
Широкому кругу читателей предназначались выходившие с 60-х годов месяцесловы — календари с полезными и развлекательными статьями, объявлениями и практическими советами. Ту же функцию, только на более высоком уровне, выполняли периодические издания: «Славяносербский магазин» (1768, Венеция. Опубликован всего один номер); «Сербская (повседневная) газета» (1791–1792, Вена); «Славяносербские ведомости» (1792–1794, Вена. Еженедельное издание).
