Марк Вишняк - Дань прошлому
Если бы генерал не поддался наущению своих ближайших политических советников, авантюристов Завойко, Аладьина, Филоненко или хотя бы отсрочил свое "выступление", Октябрь не был бы произведен в октябре 17-го года и, возможно, его не было бы вовсе. Ибо в эти самые месяцы шло невидимое для посторонних состязание на скорость истощения воюющих стран. И капитуляция России со дня на день могла быть предвосхищена капитуляцией союзных с Германией стран - Болгарии и Австрии, уже заговаривавших секретно о мире.
С корниловского восстания началась агония Февраля. Корнилов, конечно, меньше всего желал сыграть в руку Октябрю. Но фактически он это сделал, намереваясь ударить по Февралю, которому он сам же раньше честно служил и который, по его убеждению, сорвался и выродился. Это была роковая ошибка, за которую Россия расплачивается по сей день. В этой ошибке, повинны и руководители Февраля: переоценив угрозу со стороны Корнилова, они недооценили угрозы со стороны Ленина.
7
После выступления ген. Корнилова уже не могло быть речи об единении власти со "всеми организованными силами страны". Участие в деле Корнилова или даже сочувствие ему, связанное с осуждением тактики Временного Правительства, откидывало в сторону "цензовые элементы", - по крайней мере на время. Вместе с тем потребность опереться на организованное общественное мнение не только не исчезло, а усилилось. Требовал своего разрешения и очередной правительственный кризис, вызванный выходом из правительства министров-кадетов. Так возникла мысль о созыве Демократического совещания - без "цензовых элементов".
Оно собралось в Александрийском театре в Петрограде и заседало целую неделю, от 14 по 22 сентября. Опять собралось множество народу - до 1.600 делегатов от левых партий и организаций, представленных на Государственном Совещании в Москве. Опять были произнесены длиннейшие речи теми же и новыми ораторами. Слова лились неудержимым потоком, но за ними не просвечивала воля к действиям. Большевики в этом совещании приняли участие, и схватка Церетели с Троцким была самым ярким моментом в затянувшемся словопрении. Церетели, как всегда, был красноречив и благороден. Поймав Троцкого на передержке, Церетели бросил ставшую исторической сентенцию: "Когда имеешь дело с большевиками, надо запастись нотариусом и двумя писцами". Но из ораторской схватки демократического Пересвета с большевистским Челибеем победителем вышел всё же последний. И не только потому, что тот не стеснялся в посулах и большевистская клика неистово поддерживала своего лидера. Но и потому, что Троцкий мастерски владел словом, а в данном случае был и в ударе.
Основным вопросом было разрешение правительственного кризиса - образовать новое правительство с участием "цензовых элементов", то есть с к. д. или без них. Разногласия проходили не только между отдельными партиями, но и внутри некоторых из них. У нас левые эс-эры, у меньшевиков интернационалисты с Мартовым во главе были за однородное социалистическое правительство. Победили их противники, стоявшие за коалицию с "буржуазией". Но левые тотчас же отыгрались. Они внесли поправку: "За пределами коалиции остается партия народной свободы". Большинство поправку одобрило, сводя тем самым практически на нет свое первоначальное решение. А при голосовании резолюции в целом она собрала всего 183 голоса, против нее высказалось 813, воздержалось 80. Восьмидневные труды пошли насмарку. Совещание оказалось без решения. Проблема власти продолжала висеть в воздухе. Удовлетворение могли получить лишь крайние фланги - правые, которых не пустили на совещание, и большевики.
Что происходило публично, у всех на виду в Государственном и Демократическом совещаниях, в меньшем масштабе и келейно происходило и внутри, в частности, в нашей фракции. Голоса чаще всего разбивались почти пополам с некоторым числом воздержавшихся, которые могли бы повернуть принятое решение в другую сторону. Раскола партии мало кто желал. Но сосуществование в одной и той же партии политически разнородных и даже враждебных течений обессиливало и парализовало ее активность. Господствующим становилось, думаю не у меня одного, некое фаталистическое отношение: fais ce que doit, advienne que pourra - случится то, чему надлежит случиться, ты же делай, что считаешь должным!..
В помощь правительству Демократическое совещание постановило создать Временный Совет Республики, которая была провозглашена в корниловские дни. И 2-го октября появился декрет, которым правительство приглашало принять участие в Совете Республики, прозванном Предпарламентом, 555 лиц - "по представлению общественных организаций". "Цензовым элементам" отводилось, примерно, третье место. До выборов в Учредительное Собрание оставалось всего шесть недель, и Предпарламенту надлежало быть лишь совещательным органом при Временном Правительстве, которое нуждалось в опоре на морально-политический авторитет организованного общественного мнения.
Причислявшие себя к эс-эрам представители различных организаций образовали в Предпарламенте особую фракцию. Она обсуждала план работ, распределяла задания, намечала кому идти в какую комиссию, кому выступать в общем собрании, кого наметить в президиум. Места председателя и секретаря отданы были эс-эрам, как наиболее многочисленной фракции. Председателем был намечен Авксентьев, умевший председательствовать и любивший это дело. Он был приемлем и для других фракций. Товарищами председателя были избраны представители других партий: от меньшевиков - Крохмаль, от к. д. - Набоков и от эн-эсов - Пешехонов.
Во фракции обычно председательствовал у нас Гоц. Как оратор он был слаб, но морально-политический его авторитет стоял всё время очень высоко.
И вдруг Гоц предложил избрать секретарем Предпарламента меня. Я был совершенно озадачен и сначала просил, а потом стал умолять - буквально освободить меня от этой чести: я никогда не считался организатором и администрировать не люблю и не привык. Мне доказывали, что это не административный пост, а политический. Мой старый друг, со всеми всегда милый и благодушный, Гоц сердито сверкнул на меня стёклышками своего пенснэ и, повысив голос почти до начальственного приказа, заявил, что я обязан подчиниться и выполнить то, что требует от меня партия. Я твердо стоял на своем и, думаю, отстоял бы свое право не быть избранным секретарем Предпарламента, если бы меня не вызвал спешно H. H. Авинов. Отведя меня в угол, он заговорщицким тоном стал меня увещевать:
- Я слышал вас намечают секретарем Совета Республики. Очень хорошо...
Только Бога ради не отказывайтесь. К вам перейдет канцелярия нашего Особого совещания по закону о выборах в Учредительное Собрание. Я подобрал лучших людей из канцелярий Государственного Совета и Думы. Это первоклассный персонал. Его необходимо сохранить до Учредительного Собрания. Вы это сделаете. Если же секретарем окажется кто-нибудь другой, всякое может случиться...
Вопрос был решен. Я согласился на избрание в секретари и, тем самым, по должности - в президиум. Точно для доказательства основательности опасений Авинова, как только фракция утвердила мою кандидатуру в секретари, ко мне обратился один из присутствовавших:
- Товарищ Вишняк, имейте в виду в канцелярии имеется барон Шеппинг. Он контрреволюционер и его необходимо немедленно уволить. Поручите мне...
Я прервал его со всем пылом молодого администратора, ощутившего власть:
- Никого я не уволю, пока он профессионально не провинится или окажется непригодным...
"Подчиненные" мне чины канцелярии - их было несколько десятков - делали свое дело превосходно. За время нашей совместной работы не возникло ни одного недоразумения.
И свою преданность профессиональному долгу многие из них, во главе с заведующим канцелярией Иваном Ивановичем Батиным, доказали на деле. Не без риска для себя они, по моей просьбе, явились в заседание Учредительного Собрания. И если существует стенографический отчет о нем, хотя и в несовершенном виде, история обязана этим неизвестным мне по имени чинам канцелярии, которых я унаследовал чрез Авинова от Государственного Совета и Думы и которые передали мне свою запись в расшифрованном виде.
Большевики не повторили ошибки, которую они допустили, по мнению Ленина, участвуя в Демократическом совещании. То, что Ленин рекомендовал сделать в отношении к последнему, они проделали с Предпарламентом. На первом же заседании Троцкий от имени большевиков огласил свою декларацию о том, что "с этим правительством народной измены и с этим Советом контрреволюционного попустительства мы не имеем ничего общего", и удалился со всей своей компанией.
Предпарламент организовался как настоящий парламент, и технически работа была налажена превосходно. Рядом с президиумом появился совет старейшин - из представителей от всех входивших в Предпарламент фракций, групп и организаций. Рядом с общим собранием возникли комиссии, множество комиссий: по наказу, обороне, внешней политике, по "укреплению республиканского строя и борьбе с анархией" - об "анархии" говорилось, чтобы не говорить о большевизме, - целых четыре экономических комиссии. Голосование часто производилось по древнеримскому образцу: pedibus in sententiam ire - голосование путем выхода в двери.
