Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Известие о восстановлении гетманства и избрании Данилы Апостола вызвало у запорожцев, которые прозябали в Алешках под властью крымского хана, бурную радость. Гордиенко, теперь уже глубокий старик, попытался было убедить их остаться на месте, но они заковали его в цепи и, спалив Алешки, вернулись в свой старый дом на днепровских островах. Так появилась Новая Сечь.
В 1731 г. генерал фон Вейсбах возглавил строительство укрепленной линии между Днепром и Донцом (вдоль притоков Самары и Орели). Этот проект появился еще при Петре I, но к его осуществлению смогли приступить только тогда. Запорожцы получили от генерала послание, в котором он писал, что «их служба очень скоро понадобится», а в 1734 г. в Новую Сечь прибыл генерал Тараканов с подарками.
Пока генералы из числа приближенных Анны Иоанновны неторопливо готовились к возобновлению борьбы между Россией и Османской империей, не заставили себя ждать перемены и в Польше.
После разгрома Петра I на реке Прут турки получили власть над всем Северным Причерноморьем, а с возвращением им Азова русские потеряли свой единственный выход к южным морям. В то же самое время вся Правобережная Украина оставалась в руках Польши, в которой правил король Август II Сильный. В ту пору, как и во времена Мазепы, русские не могли продвигаться в этом направлении, не рискуя лишиться помощи Августа II на севере.
Политика императорского правительства в Польской Украине ограничивалась лишь поощрением миграции с правой стороны Днепра на левую. Однако люди не спешили переселяться туда, поскольку судьба казаков и крестьян русской части Украины, которых сгоняли на строительные работы на берегах Балтики и на Северном Кавказе, привела население Правобережной Украины в ужас. Оно предпочло работать на польских панов, чем гнить в болотах Невской дельты, а те люди, которые в предыдущие годы переселились на левый берег Днепра, искали средства «вернуться в родную землю». Крестьяне потянулись с востока на запад, и опустошенные войной земли Чигирина, Умани и Брацлава стали быстро заселяться. Польские паны, вернувшиеся после Северной войны на плодородные земли между Днепром, Бугом и Днестром, нуждались в работниках и, желая привлечь их на свои земли, стали обещать крестьянам разного рода льготы. А поскольку крестьяне были неграмотны, поляки устанавливали в своих поместьях доски с проделанными в них отверстиями. Количество отверстий обозначало число лет, когда переселенцы могли жить на землях того или иного пана, не неся никаких повинностей. Поляки полагали, что это произведет огромное впечатление на умы украинских крестьян, которые за последние годы пережили столько невзгод, что совсем разучились думать о будущем. Когда проходил один год, отверстие в доске запечатывалось, а после того, как все они оказались закрытыми, крестьяне снова превратились в крепостных. Конечно, они не могли предвидеть такой конец, когда селились здесь, и поэтому считали подобный ход событий крайне несправедливым. После 15–20 лет относительно свободной и легкой жизни в Правобережной Украине срок «молчаливых» соглашений с помещиками истек и среди крестьян стало нарастать недовольство.
Так называемая Война за польское наследство, разразившаяся после смерти Августа II Сильного, когда Станислав Лещинский при поддержке французов выступил против возведения на польский трон нового ставленника Петербурга и Вены, принадлежавшего к Саксонской династии, стала поводом для обширного восстания крестьян Правобережной Украины.
На помощь новому саксонскому королю Августу III императрица Анна Иоанновна послала в Польшу войска под командованием ирландца Ласси — одного из тех «диких гусей», которые облепили ее трон. Одновременно сторонникам «законного короля» в Правобережной Украине и Волыни было отправлено 20 тысяч казаков под командованием полковников Лизогуба и Галагана.
Соперничавшие между собой польские фракции вооружили своих крестьян, которые принялись жечь и грабить «вражеские» поместья. Появление русских войск, гетманских казаков и запорожцев крестьянство восприняло как знак того, что «царица прислала войска, чтобы избавить нас от панов и жидов». И селяне принялись с радостью разрушать города и поместья, не задумываясь о том, кому они принадлежали — сторонникам Станислава Лещинского или Августа III, союзника императрицы.
По стране бродили отряды вооруженных крестьян — гайдамаков. Польские паны и евреи, жившие в городах, в ужасе бежали кто куда — особенно на Брацлавщине и в Восточной Подолии. Крестьянское восстание перекинулось на Волынь и Галицию. Когда же Станислав Лещинский отказался от дальнейшей борьбы и бежал за границу, подавлять восстание гайдамаков пришлось русским войскам. Многие восставшие бежали в Новую Сечь.
Лещинскому помогали крымские татары — или ожидалось, что они ему помогут, — поэтому в 1735 г. императрица отправила в Крым «карательную экспедицию», но та оказалась неудачной.
Окончание Войны за польское наследство предоставило прекрасную возможность напасть на Турцию. Полномасштабные военные приготовления на Украине в предыдущие годы проводились специально для новой турецкой войны. Тесное сотрудничество с Австрией во время борьбы за польское наследство продолжилось и в Юго-Восточной Европе. Все были уверены, что недавние победы Надир-Кули-хана над османами в Армении и Ираке свидетельствовали о слабости турецкой армии и что Турция станет легкой добычей соединенных русско-немецких сил.
Совершенно естественно, что сильный режим в Петербурге решил возобновить войну там, где потерпел неудачу Петр I, стремясь восстановить прежнюю «меридиональную линию» от Балтийского моря до Черного и обеспечить экономическую независимость Российского государства.
Турецкие крепости в устьях великих российских рек и татарский оплот в Крыму мешали развитию русской торговли. Турецкая морская мощь в Черном море была арбитром всей экономической жизни Южной России: «Крым в ту пору стал очень богат. В его степях паслись неисчислимые стада и отары, и торговля полуострова с Турцией была громадной. Из Козлова, главного западного порта, в Стамбул вывозилось ежегодно 200 тысяч голов скота и неисчислимое количество зерна, а еще более богатая Кафа на восточном побережье была, вероятно, самым крупным невольничьим рынком в мире».
Весной и летом 1736 г. маршал Миних форсировал Перекоп и взял татарскую столицу Бахчисарай, а Ласси после тяжелой осады завершил захват Крыма. На следующий год турецкая крепость Очаков, контролировавшая выход в море одновременно из двух рек — Днепра и Буга, сдалась войскам шотландского генерала Кита. В 1738 г. русские вторглись в Молдавию.
Однако огромные потери, понесенные российскими войсками скорее от болезней, чем от боевых действий, и упорство, с которым держались турки, разгромившие австрийские войска, вторгнувшиеся в западную часть Балканского полуострова, заставили Петербург прекратить войну. При посредничестве Франции был заключен Константинопольский мир, по которому Россия согласилась вернуть все завоеванные ею территории, за исключением Азова и окружавшей его местности, хотя сама крепость Азов должна была быть снесена; «по этому случаю Турция согласилась отказаться от старого названия „Московия“ и перейти к „России“, но признать императорский титул российской государыни она не захотела». Крепость на мелком Азовском море, которую донские казаки еще 100 лет назад предлагали царю Алексею Михайловичу, — вот и все, что получила Россия в этой кровопролитной войне. Турки же по-прежнему остались владельцами устьев всех южнорусских рек.
Засилье немецких фаворитов при дворе императрицы Анны изменило отношение правительства к казацким полковникам, к которым русские аристократы, окружавшие малолетнего царя Петра II, вроде Долгоруких и Голицыных, относились с большой симпатией. Всемогущий Миних на вершине своего крымского триумфа обратился к императрице с просьбой сделать его «герцогом Малороссии». «Фельдмаршал слишком скромен, — ответила Анна Иоанновна, — я думала, он попросит у меня Москву». Еще при жизни Апостола в середине 1730-х гг. в Глухов был послан князь Шаховской, чтобы «строго и неотрывно наблюдать за поведением малороссийского народа». Подозрения правительства носили чисто патологический характер, поскольку в Малороссии не было никаких признаков оппозиции. Казацкие полки преданно и верно несли свою военную службу; крестьяне работали на строительстве украинской линии без того недовольства, которое они выражали, когда их гнали на работы за пределами своей земли, а полковников интересовало только одно — расширение своих владений.
По случаю смерти Данилы Апостола советники императрицы решили «при нынешних обстоятельствах» не назначать ему преемника, а возродить Малороссийскую коллегию в форме Директории, в которую должны были входить три украинца и трое русских под председательством князя Шаховского. Директорию подчинили Сенату; так дела Украины снова отобрали у Коллегии иностранных дел. В то же самое время Шаховского предупредили, чтобы он действовал, «не возбуждая среди людей никаких подозрений и не давая повода к нежелательным разговорам». Как бы то ни было, «временное» отсутствие гетмана прошло более или менее незаметно, поскольку все шесть членов Директории оказались людьми миролюбивыми, желавшими избегать всяческих неприятностей (в их число в 1740–1741 гг. входил генерал Кит).
