Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография
Покрутившись немного возле этой группы рабочих, Розенбаум медленно двинулся к другому строящемуся объекту, как вдруг услышал за собой шаги. Он обернулся. Это был Гржимек. «Господин доктор, — достаточно громко, обращаясь к нему, сказал он, — вы забыли у нас свой портсигар». И действительно вручил командору его любимый кожаный портсигар, который он или забыл, или обронил, когда угощал папиросами рабочих. Розенбаум поблагодарил Гржимека, дал ему на пиво и пригласил к себе в гости, в гостиницу, куда он с утра переехал, не желая стеснять Квятковского.
Под вечер Гржимек явился, причем был он слегка навеселе. Розенбаум усадил его в кресло и с ходу стал расспрашивать о житье-бытье, о работах в порту, о заработках и о настроениях рабочих. На последний вопрос бывший матрос ответил несколько неожиданно: «Если бы у меня было под рукой оружие, честное слово, я бы всех их перестрелял. Это все прохвосты, дурни и большевики, а вы знаете, как я их «люблю». Но что сделаешь, живя с ними в одном бараке, вою с ними заодно…а порою и водку с ними пью». Услышав такие откровения, Розенбаум сказал Гржимеку: «Дорогой, живи с ними и дальше так, более того, постарайся от них узнать, нет ли среди них какой-либо революционной организации. А чтобы было тебе за что с ними выпить, вот тебе, братец, сто злотых. Сделаешь мне это дело, то сможешь неплохо заработать. В общем, как только что-либо узнаешь, лети ко мне…». Гржимек, несмотря на хмель в голове, все прекрасно понял, что и подтвердил словами, сказанными при прощании: «Командор, как и в былое время, в 1920 году, я вас не подведу».
Между тем Розенбаум продолжал свои прогулки по порту. Однажды, проходя мимо оживленно беседовавших рабочих, он краем уха услышал с их стороны отдельные долетевшие до него слова: «собрание, Ястарня, шхуна». Собрать эти слова воедино было несложно: ясное дело, что речь шла о каком-то сборище. Одного только не мог понять Розенбаум, неужели Ястарня, где живут рыбаки-кашубы — люди достаточно зажиточные, известные своим польским национальным духом и глубокой преданностью католицизму, может стать местом проведения революционного собрания? В связи с этим он решил побывать в Ястарне, чтобы на месте обдумать возникшие вопросы. Среди рыбаков-кашубов им ничего подозрительного замечено не было, но зато обратила на себя внимание очень красивая, замечательно оснащенная шхуна с золотыми накладными буквами на борту «Добра новина» («Добрая весть»), Поговорив с рыбаками, Розенбаум выяснил, что хозяином шхуны является сын богатого торговца, студент Варшавского политехнического института Леон Цзиковский. Все лето он проводит на яхте в море, в компании друзей, а зимой оставляет ее на попечение ястарнских рабаков, а точнее, на солтыса (старосту) рыбацкой деревни Кшиштофа Копали. Розенбаум нашел старосту, и тот любезно согласился «столичному пану» показать «Добру новину». По внутреннему своему устройству шхуна походила на яхту и была двухпалубной. Внизу, под верхней палубой находились жилые помещения, в средней части была большая кают-компания, на корме имелись две небольшие каюты (на два и четыре места), а на носу размещался кубрик на восемь человек. Шхуна командору понравилась. При осмотре ее у него стали зарождаться светлые воспоминания о своих былых морских мечтаниях, но они тотчас же были прерваны внезапно появившейся догадкой: «а вдруг шхуной захотят воспользоваться рабочие-революционеры?». Поэтому он сразу же обратился с вопросом к старосте: «Скажите, почтенный, а нельзя ли договориться об аренде шхуны на один день для прогулки по морю?». На что Кжиштоф Копаля ответил: «Ни в коем случае. Такова воля владельца. Несколько дней тому назад был у меня кто-то из Гдыни, похожий на моряка-матроса, который также хотел заарендовать шхуну часа на три для прогулки и даже предлагал хорошие деньги, но я, несмотря на настойчивые просьбы приезжего, ответил ему отказом. Для меня честное рыбацкое имя важнее всего». Выразив внешне сожаление по поводу несговорчивости старосты, внутренне Розенбаум еще более утвердился в правильности своих предположений о наличии в порту нелегальной организации: «след найден и теперь надо нажимать на Гржимека». Но делать этого не пришлось. Как только на следующий день он разыскал в порту Гржимека, тот, не дожидаясь вопроса командора, тотчас же ему сообщил: «Все, что вас интересует, я уже имею. Вечером буду у вас со всеми данными на руках». Так оно и случилось. Правда, в отличие от прошлого визита, Гржимек на сей раз был трезв и вел себя подчеркнуто солидно.
Начал он с сообщения о том, что революционная организация в порту есть и называется она «Польска работнича» («Рабочая Польша»). Возглавляет ее рабочий Ян Вержба. Он бывший подшкипер с парохода «Полония» общества «Балтик». Его ближайшие помощники: Войцех Млот, Винцент Вржод и Кароль Куява. Все члены комитета живут в портовом бараке, всю документацию хранит у себя Войцех Млот. В организации насчитывается около 200 членов. Свое краткое сообщение рабочий закончил словами: «Комитетчики планировали провести собрание представителей организации в Ястарне, на шхуне «Добра новина», куда по этому поводу ездил Ян Вержба с целью ее аренды с тем, чтобы собрание состоялось в море. У него была даже подготовлена судовая команда из рабочих, плававших ранее на самых разных судах, но ввиду того, что ему наотрез отказали в найме шхуны, он отложил проведение собрания на неопределенное время».
Похвалив Гржимека за работу, Розенбаум выплатил ему триста злотых под расписку, а от себя лично добавил сослуживцу еще 20 злотых, что называется, «на пропой». От последних для видимости он отказывался, но потом с благодарностью взял, пообещав и на будущее быть командору полезным. После того как Гржимек ушел, советник и доверенный госполиции отправился к шефу местной госполиции майору Прушинскому. Представившись полным своим титулом, Розенбаум предъявил ему завизированные ордера на аресты и попросил произвести таковые сегодня же ночью в двух портовых бараках одновременно, добавив при этом, что список всех членов организации полиция найдет у Войцеха Млота. Майор Прушинский обещал все сделать оперативно, а главное — «как надо», гарантируя при этом уже вечером следующего дня показать советнику госполиции выявленные у арестованных материалы. Вечером Розенбауму действительно удалось ознакомиться с некоторыми вещественными доказательствами, подтверждающими наличие в Гдыне организации «Рабочая Польша». Аресты продолжались в городе и порту на протяжении трех суток. В результате за решеткой оказались 187 человек. Операция в Гдыне от начала ее и до полного завершения заняла два месяца. В первых числах ноября Розенбаум вернулся в Варшаву. Здесь, в Главном управлении госполиции, он занимался анализом материалов, полученных в Гдыне, и другой, как он сам называл ее, — «бумажной работой».
Зима 1927 года прошла у Эдуарда Розенбаума преимущественно в стенах служебного кабинета. То, чем он занимался, трудно было даже назвать работой. Иногда начальство приглашало его к себе для выяснения каких-то деталей, связанных с его былой разведывательной деятельностью то в Лодзи, то в Кракове, а то и на «крэсах», но такие вызовы практически не нарушали монотонности серых будней. Нелегким бременем становилась и некогда привольная холостяцкая жизнь. Напоминали о себе и прежние болячки. Правда, к весне советник слегка оживился, стал подумывать о настоящей работе, и это внутреннее предчувствие чего-то нового его не подвело.
Где-то в конце марта — апреле Розенбаума пригласил к себе Корвин-Пиотровский и предложил готовиться к срочной командировке в Познань на крупный химический завод «Индустрия химикальна», где за последнее время прошли на экономической почве две забастовки. Сам факт забастовок, судя по всему, не очень беспокоил полковника («они были, есть и будут» — не раз говаривал он), больше всего его волновало то, что до сих пор в этом регионе забастовок не было. Как истинный патриот он несколько раз в присутствии советника выражал свое недоумение по этому поводу: «Ну ладно, Лодзь, Жирардов — там всегда не хватало патриотизма, но чтобы в Познани готовили нам удар в спину — это уж слишком… Ведь познанские поляки широко известны своей преданностью независимой Польше, а тут… Одним словом, сам понимаешь, дру-же, — надо ехать. Кстати, там ты будешь не один, по соседству с химзаводом, на сталелитейном заводе «Познань», работает твой бывший помощник Вильгельм Вернер. Как он нам сообщает, на его заводе пока все спокойно, так что ты можешь прибегнуть к его услугам».
Когда Корвин-Пиотровский стал говорить о самом предприятии и его продукции, то Розенбаум уловил в его речах и другую причину для беспокойства. Завод этот был акционерным и принадлежал «Польскому химическому обществу», находящемуся под попечительством президента Польской Республики профессора-химика Игнация Мосьцицкого, являвшегося также и почетным председателем этого общества. Одним словом, полковнику хотелось, чтобы его ведомство в глазах высшего политического руководства было, что называется, «на месте».
