Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография
Далее Корвин-Пиотровский остановился на мерах по укреплению означенной сети. «Для того чтобы заинтересовать рабочих в деле политразведки, — отметил он, — генерал Розвадовский выхлопотал в министерстве внутренних дел дополнительный для этих целей кредит, из которого мы будем оплачивать деятельность каждого сотрудника сети, независимо от его работы, определенной суммой, но не менее 75 злотых в месяц, а за выполнение конкретных заданий такими сотрудниками, он будет получать еще и отдельную плату, уже как вознаграждение. Все сотрудники из числа рабочих состоят на учете у шефа управления и на них открыт специальный реестр «Сверхштатные служащие Главного управления госполиции».
Что касается статуса Розенбаума, то здесь полковник сказал ему следующее: «Тебе генерал решил предложить пост советника при Главном управлении с оставлением тебя в то же время и доверенным нашим лицом при ныне исполняемых тобою обязанностях. Советую тебе по-дружески принять эту штатную должность, которая по нашей полицейской табели приравнивает тебя в общей государственной табели к лицам пятого класса. Если это перевести на язык цифр, то сие означает 1500 злотых в месяц плюс три процента суточных за дни в командировках».
Со слов самого Эдуарда Розенбаума, это предложение «полковник сделал в такой форме, что ответить на него отказом было просто невозможно». Поэтому он не только согласился с предложенным, но и поблагодарил своего шефа за оказанное ему доверие. Сразу же после этого в кабинет полковника вошел генерал Розвадовский, который, улыбаясь, поздоровался с доверенным лицом за руку и сразу же приступил к выяснению интересующих его вопросов в связи с работой Розенбаума в последнее время. На все из них были даны точные и подробные ответы. Выслушав их, генерал предложил Корвин-Пиотровскому выплатить Розенбауму причитающееся вознаграждение. Однако в это время полковник сообщил генералу о том, что только что доверенный госполиции принял их предложение о занятии должности советника управления. Генерал воспринял это сообщение с видимым удовлетворением. Он сразу повеселел и перешел с тона официального на более салонный, не скрывая того, что он «этого в глубине души ожидал». Он тут же продиктовал Корвин-Пиотровскому текст приказа о новом назначении Розенбаума с сохраненим нынешних обязанностей от 1-го апреля 1925 года. Кроме того, за успешную его работу, благодаря которой был раскрыт центр организации «Власть Трудящемуся Классу», генерал Розвадовский распорядился выплатить Розенбауму три тысячи злотых наградных. Сказав все это, генерал пошел к себе, а Корвин-Пиотровский, закончив все формальности, связанные с новым назначением старого своего товарища, распорядился, чтобы тот располагался при нем, выделив для этого Розенбауму служебный кабинет рядом со своим, и чтобы он со следующего дня работал здесь с 8 часов утра до 3 часов дня над разбором материалов, изъятых у рабочих-активистов. На их основании ему поручалось в двухмесячный срок, т. е. до 1 августа 1 925 года, составить подробный и раздельный отчет для следствия.
Весь этот срок Розенбаум безвыездно работал в Варшаве. Полученное задание оказалось делом кропотливым и сложным. И это при том, что в помощь ему были выделены трое молодых сотрудников с юридическим образованием, проходивших так называемую апликантуру (стажировку), дающую им право занимать потом судебные должности. Тем не менее к назначенному сроку работа была завершена и представлена полковнику. Тот же, одобрив ее, передал составленные материалы судебным властям.
Через несколько дней после этого Розенбаум получил отпуск на шесть недель и выехал вместе с семьей двоюродной сестры, живущей в Варшаве, на Балтийское побережье. Погода в ту пору уже испортилась, пошли дожди, в результате чего Розенбаум заболел и, не закончив отпуск, по протекции генерала Розвадовского был помещен в офицерское отделение военного госпиталя имени маршала Пилсудского, где пролежал до начала декабря. У него был сильнейший ревматизм, осложнившийся затем тяжелым внутренним заболеванием, уложившим его на операционный стол. После выхода из госпиталя советник госполиции так и не смог по состоянию здоровья приступить к своей привычной работе. Так закончился для него 1925 год.
Глава XII. В ЖИРАРДОВЕ И ГДЫНЕ, В ПОЗНАНИ И ЛОДЗИ
В 1926 году Эдуард Розенбаум имел по линии Главного управления госполиции всего лишь два задания по политической разведке. Выполнение первого из них заняло не много не мало около шести месяцев. А началось оно, как всегда, с вызова к полковнику Корвин-Пиотровскому. Было это в десятых числах января. «Ну, друже, думаю, что ты и сам понимаешь, что засиделся в кабинете. А тут дело для тебя просто под заказ», — начал свою беседу полковник, как только похудевший за время болезни советник полиции появился у него на пороге. Внешне Розенбаум ничел не выдал своего волнения, хотя этого вызова он уже ожидал, однако мощный внутренний прилив бодрости, уверенности в себе он сразу же почувствовал.
«Тебе никогда не приходилось бывать в Жирардове?», — спросил Корвин-Пиотровский. «Так вот, — продолжал он, — сейчас такая возможность тебе представляется, и сам понимаешь, что дело идет не об экскурсии». Далее полковник стал рассказывать о Жирардове: «Это недалеко от Варшавы, между последней и Скерневицами, где-то четвертая или пятая станция от столицы, приблизительно в полуторачасовой езде отсюда пассажирским поездом. Здесь с давних, еще царских, времен существуют огромные фабрики так называемой «Жирардовской мануфактуры». Первую из них основал в 1830 году французский изобретатель и предприниматель Филипп Жерар. После его смерти город и получил данное название, но уже на польский манер. Отсюда берет свое начало и польское рабочее движение. В 1883 году многотысячная забастовка хотя и закончилась кровопролитием (трое убиты, четверо ранены), но в то же время она явилась первой победой польских рабочих, так как предприниматели вынуждены были вернуться к прежним расценкам. Эта историческая справка к тому, что совсем недавно в Жирардове опять появились симптомы старой болезни. Сейчас былые фабрики принадлежат частному акционерному обществу «Жирардовская индустрия». Генеральным директором его является самый крупный держатель акций этого богатого предприятия граф Грохольский. Хочу заметить, что этот граф находится в хороших, если не в приятельских, отношениях с нашим генералом Розвадовским. Ранее он никогда с подобными просьбами к нам не обращался, но на днях сказал генералу, что в последнее время на фабриках его общества участились забастовки с выставлением экономических требований, и, несмотря на то, что они со стороны администрации насколько возможно удовлетворяются, забастовки все же продолжаются, что приносит предприятию колоссальные убытки. Поэтому граф Грохольский высказал нам свое предположение, что за чисто экономическими требованиями его рабочих, являющимися, по его мнению, только ширмой, скрывается какая-то политическая цель, ввиду чего он, граф Грохольский, просит нас заняться этим делом. У генерала, скажу тебе честно, после поступления этой просьбы другого исполнителя ее, кроме тебя, сразу и не нашлось. Так что считай, что это приказ. Надеюсь, ты в порядке?». И как всегда, не дожидаясь ответа, полковник перешел к самому заданию. Он сказал: «Завтра же выезжай в Жирардов и начинай работу. Я не исключаю, что в своих предположениях граф прав. С ним ты можешь говорить по этому делу вполне свободно. Методы и приемы работы выбирай по своему усмотрению».
Получив такое право, Розенбаум сразу же попросил о том, чтобы его представили графу Грохольскому здесь, в управлении, а затем в общих чертах изложил полковнику зарождавшийся в его голове план будущих действий, предупредив, что его выполнение займет от трех до четырех месяцев.
Корвин-Пиотровский внимательно выслушал соображения советника полиции, выразил с ними свое согласие и сказал, что немедленно переговорит об этом с генералом. Минут через десять оба были вызваны в кабинет к генералу Розвадовскому, который сообщил Розенбауму, что в целом план его одобряет, что же касается встречи с графом Грохольским здесь, то и эта просьба вполне удовлетворима, хотя на это уйдет два-три дня. Что касается плана работы, то он был достаточно прост. Сам Розенбаум о нем рассказывал так: «Я решил просить графа Грохольского о предоставлении мне на его фабрике такой должности, при которой я мог бы иметь возможность как можно чаще сталкиваться с рабочими и, заслужив у последних доверие, получать необходимую информацию о том, что на предприятии происходит. Служба эта, конечно же, будет чисто фиктивной, но заработную плату я должен получать согласно установленной для этой должности ставки. Я буду для виду, как и все прочие, получать эту зарплату, расписываться за нее в ведомостях и, если это на фабрике практикуется, буду просить авансов, т. е. жить таким образом, чтобы этот образ жизни соответствовал получаемой зарплате. Получаемые от администрации суммы, а также зарплату я буду сдавать затем в депозит графа Грохольского, на руки генералу Розвадовскому, или в другое какое-либо место по указанию графа».
