Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир)
Тем временем в русской Армении народ со свойственным ему трудолюбием вновь принялся за восстановление своей опустошенной страны. Ряд организаций взялись за оказание помощи беженцам, наводнившим маленькую страну, и спасли тысячи детей.
Во время мирной конференции в Париже работал панармянский конгресс, состоявший из представителей армян разных стран. Было сформулировано требование о создании независимого государства, как то было обещано союзниками, и 19 января 1920 года Верховный совет мирной конференции постановил признать правительство армянского государства и предложил Лиге наций взять на себя защиту этой независимой республики как подмандатного государства. Но Лига наций ответила, что не имеет для этого средств и что подобная задача не входит вообще в обязанности Лиги. Лига наций в свою очередь предложила этот мандат Соединенным Штатам. Президент Вильсон готов был согласиться, но сенат отказал.
На Севрской конференции между Антантой и Турцией 10 августа 1920 года было подписано соглашение, согласно которому Армения признавалась свободным, независимым и суверенным государством. Спустя три месяца президентом Вильсоном были установлены его границы, и Армения получила территорию в 87 тысяч квадратных километров. Конечно, это было значительно меньше, чем первоначально предполагалось, но и ее хватило бы армянскому народу, если бы великие державы предприняли какие-то шаги для ее защиты. Видя равнодушие правительств, Кемаль-паша, нарушив Севрский договор, напал на Армению[224].
«И великие державы пребывали в спокойствии. Они позволили армянам проливать кровь за союзников, а заплатили им за нее ничего не стоящей бумажкой»,— пишет Нансен.
В апреле 1920 года в Батуми установилась советская власть, а в сентябре на западе перешли в наступление турки и заняли Каре и Александрополь. У армян не было боеприпасов, амуниции и провианта для армии, а помощи они не получили.
В русской Армении в декабре 1920 года была создана советская республика, со столицей в Ереване. Однако через несколько месяцев вернулось старое правительство. В апреле 1921 года красные войска вошли в страну и во главе правительства был поставлен армянин Мясникян[225]. Способнейшие люди страны были вовлечены в работу по ее восстановлению. Нужда была страшная, все было разрушено бесконечными войнами и нашествиями. К осени дело дошло до голода, погибли сотни людей.
Уже на первой сессии Лиги наций Нансен внес предложение о приеме Армении в ее члены и подчеркнул, что страна нуждается в помощи. Во время второй сессии он вновь поднял этот вопрос, а Роберт Сесил внес проект резолюции, гласивший, что армянскому народу нужно «дать родину». Резолюция была принята единогласно. На мирной конференции в Лозанне это требование вновь было высказано лордом Керзоном[226], который назвал армянский вопрос «одной из позорнейших страниц мировой истории». Но мирный договор был подписан в таком виде, точно никаких армян на свете не существует.
В 1924 году лидер консерваторов Великобритании Стенли Болдуин[227] и лидер либеральной партии Асквит[228] обратились к лидеру лейбористов премьер-министру Рэмсею Макдональду с настоятельным требованием о том, чтобы Великобритания предоставила значительную сумму на помощь армянам. Требование было обосновано в пяти пунктах:
1. Обещаниями о помощи армян склонили принять участие в войне на стороне союзников.
2. Государственные деятели стран Антанты как во время войны, так и после ее окончания неоднократно обязывались обеспечить свободу и независимость армян.
3. Часть вины за изгнание армян из турецкой Армении после резни в Смирне падает на Великобританию.
4. Те 5 миллионов фунтов стерлингов, которые Турция депонировала в Берлине и которые после заключения перемирия отошли в собственность Великобритании, были в основном деньгами армян.
5. Нынешнее положение беженцев нестерпимо и представляет собой упрек западным державам.
Несомненно, что Макдональд и лейбористы согласились бы с этим требованием, считал Нансен, но правительство вынуждено было уйти в отставку, и консерваторы во главе с Болдуином сами пришли к власти. «Значит, это должно быть сделано сейчас?» Но правительство Болдуина отказалось предпринимать что-либо в помощь армянскому народу и беженцам.
«Невольно спросишь в отчаянии, зачем же было все это? Неужели же и впрямь все это были только слова, брошенные на ветер? А Лига наций? Неужели и она не чувствует своей ответственности?»— говорил Нансен.
В 1924 году Нансен получил от Совета Лиги наций поручение заняться армянскими беженцами. Сперва он отказался, поскольку не видел возможности оказать сколько-нибудь эффективную помощь. Но когда Совет вторично обратился к нему с предложением предпринять что-то совместно с Международным бюро труда, он все же поехал в русскую Армению во главе комиссии экспертов, чтобы выяснить, может ли страна принять еще некоторое количество беженцев. Представители советской власти в Ереване соглашались допустить комиссию при условии, что ее работа будет проходить при участии комитета, назначенного армянским правительством. Нансен этому только обрадовался. Армянские сотрудники были очень дельными людьми и своим знанием страны и народа значительно облегчили работу комиссии. Маршрут поездки проходил из Батуми через Тифлис и затем в Ереван. Комиссия установила, что по крайней мере 33 тысячи гектаров в этом районе можно использовать для сельского хозяйства и они смогут прокормить еще 25 тысяч человек. Для этого необходим был заем в миллион фунтов. Ценность возделанной земли во много раз превысила бы сумму займа. Армянское и русское правительства готовы были дать со своей стороны гарантии, а армянское правительство обязалось все налоги, получаемые с новоселов, отдавать на уплату займа.
Комиссия присутствовала при открытии оросительного канала. Здесь она увидела образец знаменитого армянского ирригационного искусства. Все сооружение было очень внушительно, причем, по словам Нансена, обошлось на удивление дешево.
Повсюду комиссию принимали с необычайным гостеприимством — как правительство, так и народ. Перед отъездом комиссии город устроил в ее честь торжественные проводы, на которых присутствовали представители народа во главе с руководителем правительства и его супругой. В начале программы в честь Нансена исполнили пьесу Грига для струнного квартета, а затем гости слушали армянскую народную музыку и сочинения армянских композиторов. На банкете Нансена чествовали как «великого друга человечества из северной страны, чей образ во все времена будет сиять грядущим поколениям как пример человека, который так же мужественно вступил в поединок с вероломными правительствами Западной Европы, как некогда с арктическими льдами».
Нансен ни на минуту не мог забыть о том, какие кровавые ужасы совсем недавно пережили все эти люди. Он согласился со своим другом Кургеняном, который сказал: «Ведь правда же, народ, в душе которого звучит такая музыка, не может умереть?»
На следующий день поезд вез их по равнине:
«На юге высится Арарат, совершенно отчетливо видна его могучая вершина. Огромный снежный купол сверкает в лучах заходящего солнца. Эта могучая гора первой бросилась нам в глаза, когда мы сюда приехали, она возвышается над всей страной. Сейчас, вечером, когда мы уезжаем, он снова встает перед нами.
На прощанье великан снял свою шапку из облаков. Перед нами проходят непрерывной вереницей образы прошлого этого народа, который испокон веков жил здесь же, в тех же долинах, под сенью Арарата и Алагёза. Сколько борьбы, нужды, неизбежных страданий, и так мало побед! Есть ли в целом свете другой народ, который бы столько же выстрадал — и не погиб?» (39)
Нансен был убежден, что единственное место, где этот народ найдет родину,— эта маленькая республика. Чтобы хоть как-то приступить к работе, он запросил у Лиги наций заем в 900 тысяч фунтов.
«Наконец-то армянский народ получил родину, и я хочу спросить членов этого собрания, считают ли они возможным найти для него какое-то другое прибежище? По-моему, я заранее знаю ответ. Поэтому я прошу собрание помочь мне реализовать эту единственную возможность выполнить все обещания, которые давались армянскому народу в прошлом».
Большая часть правительств стран, состоявших в Лиге, дала свое согласие, и казалось, что на этот раз наконец-то обещания будут исполнены. Но в последний момент Уинстон Черчилль, который тогда был министром финансов, телеграфировал, что Великобритания не может поддержать это предложение. Таким образом, он подставил ножку всему начинанию.
