Франсуа Блюш - Ришелье
Пале-Кардиналь имеет и другие достоинства: прекрасные галереи, собрание произведений искусства являются свидетельством живого и постоянно развивающегося вкуса Ришелье как любителя, коллекционера и мецената. Не случайно Его Высокопреосвященство вскоре приказывает построить у себя во дворце средних размеров театр. Именно здесь 16 апреля 1635 года перед королем, королевой и Месье была сыграна «Тюильрийская комедия», произведение «пяти авто ров»; здесь же кардинал приказал играть «Сида» (1637 г.). Этот «малый зал» может тем не менее вместить шестьсот персон. Но, влюбленный в драматическую поэзию и потерпевший неудачу как автор, Ришелье мечтает подарить себе, двору и городу более крупный театр, способный вместить три тысячи зрителей. Театр готов в январе 1641 года, и его владелец открывает его пьесой, которой придает очень большое значение — подписанной Демаре де Сен-Сурленом и приписываемой ему самому «Мириам», политической и морализаторской трагикомедией. «Кардинал празднует двойной триумф: открытие театрального зала в своем дворце и бракосочетание своей племянницы»[145] (Г. Кутон). Меценат окончательно уподобился Августу!
Объединив три двора Франции эпохи барокко, мы получаем классический синтез, который впоследствии станет двором Людовика XIV.
РАСКОЛОВШАЯСЯ ИСПАНИЯ
Отныне все принадлежит мне!
Оливарес (1621 г.)Он совершил много проступков против Фортуны.
Мишель ДевезОливарес проиграл партию; тем не менее, это был великий проект, который должен был удаться менее века спустя, и от исполнения которого ожидалось спасение Испании.
Бартоломео БенассарБытует мнение, что История порой бывает подвержена тектоническим воздействиям. Так, в 1660 и 1661 годах некое течение словно сдвинуло Западную Европу (Францию, Англию и т. п.) в сторону абсолютной монархии. Точно так же в 1640–1642 годах, когда странный разлом спровоцировал потрясения и революции. Несмотря на вывоз драгоценных металлов из Америки, несмотря на размеры своей империи, несмотря на отвагу своих моряков и воинскую доблесть своих tercios, набранных из числа добровольцев и считавшихся непобедимыми[146], испанская мощь на протяжении нелегкого 1640 года была сильно поколеблена.
До этого Франция и Испания, похоже, сражаются на равных. Королевство Людовика XIII опережает Испанию в приросте населения, а его гражданские институты власти становятся предметом зависти и восхищения в других европейских государствах. Французский морской флот, не слишком большой, но полностью обновленный, обретает великолепных предводителей — сперва Сурди, а потом Майе-Брезе. Сухопутные военачальники демонстрируют компетентность и невероятную удачливость: Гебриан, похоже, унаследовал таланты курфюрста Саксен-Веймарского, много обещает и молодое поколение (во главе с Тюренном и Гассьоном). Испания Филиппа IV, владения которой в Европе простираются от Антверпена до Неаполя, от Безансона до Гибралтара, от Перпиньяна до Лиссабона, в конце 1639 года является первым государством в мире. Но ее ахиллесовой пятой становится организационное разобщение: говорят не об Испании, а об Испаниях, даже когда речь идет только об Иберийском полуострове. Король Филипп IV является залогом единства, хотя корона Португалии — достаточно недавнее и искусственно приобретенное наследство (1580). То же касалось, возможно, и языка, поскольку Лузитания и Бразилия продолжают говорить на португальском. Конечно, остается еще религия — католицизм, зрелищный, пылкий, победоносный, редко склонный к тонкостям, а еще менее к терпимости.
Символ этого равновесия двух противников подчеркивается противостоянием двух равных между собой validos. Оливарес, родившийся двумя годами позже Ришелье (1587) и умерший спустя три года (1645) после своего противника, так же как Ришелье, пользуется полным доверием своего господина. И тот и другой католики, умные, волевые, талантливые, отважные и прозорливые (а также нервные и страдающие маниакально-депрессивным психозом). Как и Ришелье, «Оливарес является государственным человеком, опережающим свое время». Первый уменьшил власть знати, исправил и развил гражданскую администрацию, создал материально-техническое обеспечение армии, полностью пересмотрел систему альянсов Франции. Второй, Оливарес, привлек в Испанию марранов (на чью финансовую помощь надеялся), умерил рвение инквизиции, покровительствовал возвращению евреев и мавров. Он без труда понял, что составляет силу и результативность Ришелье: управление страной, «объединенной прежде всего в сфере налогов и национальной обороны» (Б. Бенассар). И попытался сделать из «Испаний» испанскую версию Франции. К несчастью для него, этот проект плохо сочетался с «множественностью институционных систем» Испании, отвернувшихся от своего отважного инициатора и приблизивших закат богатой и гордой страны, переживавшей свой «золотой век». Вынужденный содержать армию в 70 тысяч человек и раздраженный тем, что финансирование и содержание армии ложится тяжким грузом на Кастилию, Оливарес придумал то, что он называл объединением армий: участие каждого королевства или провинции в содержании морского флота и сухопутной армии. Начиная с 1626 года он облагает займами (возрастающими) и набором рекрутов арагонцев, не слишком этим довольных. Затем этот новый порядок, от которого ждут усиления единства и патриотизма, распространяется на другие области. В некоторых районах полуострова противостояние этой насильственной национализации войны вскоре принимает опасный размах. Разумеется, объявление войны Францией в 1635 году вызывает прилив патриотизма, но он тут же уменьшается, когда речь заходит о сражениях с голландцами или оккупации Мантуи. Победы кардинала-инфанта — Нердлинген в 1634 году, Корби в 1636 году — кажутся испанцам достойными и даже славными. В 1638 году Оливарес лично отправляется на помощь осажденному войсками Людовика XIII Фонтараби (этот эпизод обессмертил Веласкес). Но по мере продолжения войны «страна все больше и больше беднеет и деморализуется» (М. Девез). И это только начало.
Постоянно неспокойная начиная с 1636 года Каталония открыто поднимает бунт 7 июня 1640 года. Она отказывается приносить требующиеся от нее жертвы. Оливарес быстро разбирается в опасной ситуации. Его верная Кастилия обескровлена; государство на пути к банкротству; Аррас, осажденный в июне, вынужден капитулировать 9 августа. Каталонское восстание, вызвавшее военное вмешательство, открывает границу для французских войск, более чем на два года обрекая на неудачи армию Филиппа IV.
Оказавшись под угрозой уже на двух фронтах — в Барселоне и Артуа, — Оливарес теперь видит, как из-под власти его короля выходят Португалия и ее колонии. Каталония всегда была неприязненной (и таковой осталась); Португалия же на протяжении всех шестидесяти лет своей аннексии оставалась враждебной. Если Оливарес и удивлен восстанием в Португалии, то исключительно из-за недостатка трезвости, порожденной многими заботами. «Он был потрясен, узнав, что группа дворян посадила на трон Жуана IV [герцога Браганса] (1 декабря 1640 г.)» (Вероник Жерар); 16 декабря новый король торжественно вступил в Лиссабон. С этого момента события ускоряются. Каталония обращается за помощью к Людовику XIII. 23 января 1641 года кортесы низлагают Филиппа IV, а затем передают титул графа Барселонского королю Франции. 4 декабря 1642 года маршал де Ла Мотт-Уданкур, вице-король Каталонии, торжественно въедет в Барселону. 9 сентября 1641 года испанские войска выведены из Перпиньяна.
Фортуна отказывается поддержать графа-герцога Оливареса. На сей раз — в который уже раз — она помогает Ришелье.
ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ ИЛИ ЗЛОПАМЯТНОСТЬ?
Я желаю видеть в армейском генерале много сердца[147] и средний ум, а не много ума и посредственное сердце.
Ришелье. Политическое завещаниеСуществует «Реестр тех, кто командовал войсками, начиная с осады Ла-Рошели», выпускавшийся благодаря кардиналу и для него вплоть до 1642 года. Этот текст, иногда грубый и неожиданный, дает возможность понять, «как Ришелье выбирал своих генералов» (герцог де Ла Форс). Автор «Истории кардинала Ришелье» восхищается в ней «суждениями, сформулированными в столь непреклонном и ярком трактате», «четким и решительным тоном», безапелляционными приговорами, достойными такого «великого министра», такого «великого ума». Однако не следует забывать, что военачальников назначал король: тем не менее, если «в армии насчитывалось мало хороших военачальников», то, возможно, в этом упрекали министра-кардинала? Иногда, но не всегда.
Похвалы (довольно редкие) и ругань (частая) в «Реестре» от января 1642 года выявляют мысли и настроение Ришелье: решения в отношении генералов и адмиралов указывают на суровость их автора. Они сочатся желчью в ущерб восхищению или признательности, правде и интеллектуальной порядочности. В записках об умерших, сосланных или впавших в немилость военачальниках, которые преданные секретари кардинала сохранили, как того требовал порядок, заметна явная и чрезмерная злопамятность.
