Густав Эмар - Твердая рука
-- Ну, вот и прекрасно, карай! -- любовался он своей работой.-- Я готов поспорить с кем угодно, поставив в заклад свое пребывание в раю,-- а я твердо надеюсь попасть туда,-- что даже самые опытные ищейки клюнут на эту удочку: индейцы уже выступили! И будь я проклят, если найдется хотя бы один человек, который усомнится в том, что этот пьянчужка пал жертвой апачей!
И в самом деле, такого рода надругательство над телом врага было в обычае у некоторых племен индейцев бравое. Прежде чем покинуть место, где совершено было это подлое убийство, Кидд тщательно смыл все следы крови как со своей одежды, так и с военной формы Исидро. Окинув в последний раз пытливым взором всю местность и убедившись, что нигде не осталось никаких следов преступления, Кидд привязал мундир опатоса позади седла, скрутил пахитоску, закурил и, вскочив на коня, пустился в путь, испытывая тихое удовлетворение человека, успешно закончившего важное и хлопотливое дело.
Во время своего пребывания в атепетле Кидду совершенно случайно удалось найти документ, при чтении которого его сердце радостно забилось. Эта находка давала ему власть над Доном Руфино.
Первым движением Кидда было разыскать сенатора. Мысленно бандит представлял себе разговор с сенатором. Ему казалось, что он уже видит, как бледнеет дон Руфино. Кидд да
причмокнул от удовольствия, предвкушая всю эту сцену.
-- Кого мне надо? -- переспросил Кидд, чтобы выигра время и оправиться от смущения.
-- Да, кого вам надо? Кажется, ясно сказано, так я полагаю.
-- Карай! А кого же мне тут может быть надо, как не его превосходительство, сенатора дона Руфино?! Кажется, ясно сказано, так я полагаю.
-- Очень хорошо! -- насмешливо продолжал слуга.-- И вы воображаете, что его превосходительство так, ни с того ни с сего, тотчас вас и примет?
-- А почему бы и нет, скажите на милость, сеньор?
-- Потому что рожей не вышли.
-- Вы находите? -- спросил бандит, задрав нос.
-- Я думаю! Это бросается в глаза; вы больше похожи нет пройдоху, чем на кабальеро.
-- Вы не очень вежливы, приятель. Если вы судите по внешности, ваше замечание, может быть, и верно, но в данном случае неуместно. За поношенным платьем зачастую скрывается весьма почтенный кабальеро, и то обстоятельство, что судьба так немилостиво обошлась со мной, не дает вам право бросать мне в лицо подобные оскорбления.
-- Ладно, ладно, хватит болтать! Убирайтесь!
-- Я не сдвинусь с места, пока не повидаю сенатора. Слуга косо посмотрел на него, что не произвело ни малейшего впечатления на Кидда.
-- Так! И вы думаете, что это вам удастся?
-- Я в этом убежден,-- спокойно ответил Кидд.
-- В последний раз говорю вам: убирайтесь! -- угрожающе произнес слуга.
-- Полегче, любезный! Мне надо поговорить с сенатором. Он ждет меня!
--Ждет? Вас?!
-- Да, меня! -- важно ответил плут.
Слуга презрительно пожал плечами, но, поразмыслив спросил уже более мирным тоном:
-- Ваша фамилия?
-- Вам не к чему знать ее; доложите своему господину, что я прибыл из асиенды дель Торо.
-- "Из асиенды дель Торо"?! Почему же вы это сразу не
сказали?
-- Вероятно, потому, что вы меня не спросили об этом. Ступайте же и доложите своему господину. Вы и так уж отняли у меня немало времени.
Слуга, не сказав ни слова, удалился, а Кидд, воспользовавшись его отсутствием, вошел в переднюю и уселся там. Соседство улицы никак не устраивало его; у него была тысяча причин не попадаться на глаза любопытным. Слуга быстро вернулся; на этот раз он заговорил по-другому.
-- Кабальеро,-- низко кланяясь, произнес он,-- благоволите следовать за мной. Его превосходительство ожидает вас.
-- Был нахалом, стал подхалимом! -- сказал плут, обдав слугу презрительным взглядом.-- Ступай вперед! И Кидд, посмеиваясь, последовал за слугой, побагровевшим от стыда, обиды и гнева.
В Мексике, за исключением лишь очень больших городов, возводят, как правило, одноэтажные или же, самое большее, полутораэтажные дома. Их строят обычно из самых легких материалов, чтобы противостоять частым в субтропических странах землетрясениям, которые в несколько минут превращают города в руины. Благодаря такой конструкции все помещения расположены на одном уровне, и людям не приходится ни подниматься, ни спускаться по лестницам, что, на наш взгляд, весьма приятно.
Кидд с удовлетворением заметил, что кабинет сенатора отделялся от прихожей длинным лабиринтом других комнат, жилых и парадных. Наконец слуга открыл одну дверь и, посторонившись, пропустил бандита.
Кидд вошел развязно и непринужденно, как человек, уверенный в том, что его хорошо примут.
-- А! -- воскликнул сенатор.-- Это вы?
-- Да, это я,-- ответил Кидд, отвесив вычурный поклон,
-- Можешь идти,-- обратился сенатор к слуге.-- Я никого не принимаю. И сам не входи, покуда не позову тебя. Слуга поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Точно сговорившись заранее, сенатор и Кидд, храня молчание, чутко прислушивались к шагам удалявшегося слуги. Когда шум их совсем заглох в отдалении, Кидд не говоря ни слова подошел
к двери и распахнул настежь обе ее створки.
--Зачем вы делаете это? -- удивился дон Руфино.
-- Потому, что предстоит серьезный разговор, потому, что петатес, разостланные на полах ваших комнат, заглушают шаги, потому, наконец, что у вашего слуги типичная рожа шпиона. Сенатор, очевидно согласившийся с этим замечанием, не возразил ни слова.
.-- Так, значит, это вы, бандит! -- начал беседу дон Руфнно.
-- А вы, если не ошибаюсь, не очень-то ожидали меня?
-- Сознаюсь, что меньше всего на свете мне хотелось бы видеть вас.
-- Гм! Вы не очень любезно встречаете своих друзей. Это очень огорчает меня... дон Руфино,-- сокрушенно произнес бандит.
-- Это еще что такое! Как смеешь ты так разговаривать со мной!
Кидд пожал плечами и, придвинув к себе кресло, с явным удовольствием опустился в него.
-- Я должен вам заметить,-- с невозмутимым хладнокровием произнес Кидд,-- что вы забыли предложить мне сесть.-- И, закинув ногу за ногу, он стал скручивать пахитоску. Казалось, он всецело поглощен был этим занятием. Сенатор хмуро следил за каждым его движением. Ему стало ясно, что Кидд не осмелился бы вести себя так без серьезных оснований: либо в его руки попало какое-нибудь веское оружие против сенатора, либо он принес какие-нибудь весьма важные для сенатора известия. И в том и в другом случае следовало быть обходительнее с этим человеком.
Лицо сенатора внезапно смягчилось, а сам он протянул бандиту золотое огниво прекраснейшей работы.
-- Закурите, любезный Кидд,-- произнес он, приветливо улыбаясь.
Бродяга взял огниво в руки и стал разглядывать вещицу с видом знатока.
-- Какая прекрасная безделушка! -- воскликнул он.-- Всю жизнь мечтал о такой штуке, но, увы,-- тут он тяжело вздохнул,-- подобные вещицы создаются не для таких бедняков, как я.
-- Ну, если она вам так нравится,-- с плохо скрытой гри масой сказал сенатор,-- я рад преподнести ее вам.
-- Вот это подарок так подарок! Поверьте, сеньор, он мне особенно дорог тем, что исходит от вас,-- сказал Кидд и, закурив, без всякой церемонии сунул вещицу в свой карман.
-- Вы пришли, вероятно, по делу?-- помолчав, спросил сенатор.
-- Я всегда прихожу по делу, сеньор,-- ответил бандит, выпуская через рот и через нос густые клубы дыма.-- Но сегодня мною руководило прежде всего желание повидать вас.
-- Благодарю за любезность, но позвольте мне усомниться в том, что любовь ко мне, а не к золоту заставила вас разыскать меня здесь.
-- Довольно обидное, знаете ли, замечание! -- с грустью произнес бандит, но, тут же изменив тон, заговорил на своем обычном грубом жаргоне: -- Вот что, дон Руфино, карты на стол! Пора покончить с этими бесконечными взаимными любезностями, в которые, к тому же, никто из нас не верит, иначе мы никогда не сдвинемся с места.
-- По мне, ничего лучшего не придумаешь. Говорите же, а там хоть чума вас задави!
-- Благодарю, такой разговор мне больше по душе, по крайней мере узнаю вас. Хорошо, сейчас я преподам вам урок откровенности. Я пришел не то чтобы по делу, а просто с намерением продать вам кое-какие сведения и одно очень важное для вас письмо. А каким образом я раздобыл его -- это уже вас не касается.
-- Отлично! Теперь посмотрим, сойдемся ли мы в цене.
-- Да, но прежде позвольте мне в двух словах обрисовать вам позиции, которые мы теперь занимаем относительно друг друга. Должен вам сказать, что с недавних пор многое изменилось: раньше я боялся вас, а теперь вы станете бояться меня.
--Я? Бояться? Вас?
-- Да, сеньор, или, если вам так больше нравится, вы будете опасаться меня, как человека, который знает кое-что о вас. Только не думайте, что вам удастся сейчас, как в прошлый раз, испугать меня расправой.
-- А почему бы нет, позвольте вас спросить?
---- Потому, что мы здесь один на один, потому, что у вас нет оружия, а у меня оно имеется, потому, наконец, что при малейшем вашем движении я убью вас как собаку! Надеюсь, вы поняли меня, любезный сеньор! -- закончил он, извлекая из-под плаща два пистолета.-- Как вам нравятся, кстати, эти безделушки?
