Наполеон Бонапарт - Кампании в Египте и Сирии (1798-1799 годы)
I. Пока существует эта вторая коалиция и Франция вынуждена вести войну на своих границах, она не сможет оказать никакой помощи Восточной армии и Порта не пожелает прислушаться к каким-либо предложениям; поэтому окажется невозможным что-либо предпринять в Азии; придется ограничиться удержанием Египта, улучшением управления им, увеличением средств обороны его. Впрочем, Египту ниоткуда ничто не угрожало. Туземцы подчинились, большинство их привязалось к французам. Мамлюки ничего более не значили. Две армии, сформированные Портой в начале кампаний - в Сирии и на Родосе, были уничтожены. Первая потеряла 6000 человек в различных боях в районе Аль-Ариша, 8000 в Яффе, 6000 в Сен-Жан-д'Акре; 30000 были рассеяны у горы Табор; сорок орудий, составлявших парк ее полевой артиллерии, были захвачены в Яффе, равно как и ее склады и запас бурдюков. Вторая армия потеряла в Сен-Жан д'Акре 12000 человек, а именно: 4000, составлявших первые два отряда, выделенные из состава этой армии на помощь гарнизону крепости, и 8000, прибывших 7 мая; 18000 погибли только что на поле Абукирского сражения; в этом сражении был также захвачен парк ее полевой артиллерии в составе 32 орудий, и пленен ее главнокомандующий - везир Мустафа, румелийский паша. Порта не имела более ни одного организованного войскового соединения, если не считать семи или восьми тысяч янычар, составлявших арьергард Родосской армии, которые не успели прибыть в Абукир и находились в Дарданеллах. Великий везир, покинув Константинополь, переправился через Босфор и стал лагерем в Скутари с 4000 человек, составлявших его свиту. Ему нужно было много времени, чтобы собрать новую армию. Янычары Порты были не в силах бороться с французской армией. Несомненно, что в Египет могли прибыть европейские войска, которые высадились бы в Абукире или в Дамиетте, но с того момента, как вторая коалиция возобновила военные действия, Египет стал второстепенным объектом. В дальнейшем Англия стремилась отвоевать Египет в Милане, в Амстердаме или в Брюсселе, быть может, на равнинах Фландрии или Шампани.
Французская армия потеряла с 1 января 1799 г. в Сирии 700 человек, умерших в госпиталях, особенно от чумы, и 700 человек, убитых на полях сражений; кроме того, 200 человек, раненных в Сирии, умерли в госпиталях Египта. 650 человек было убито в Верхнем и Нижнем Египте на полях различных сражений или же умерли от ран (сюда входят и потери у Абукира); 400 человек умерло в госпиталях от болезней; следовательно, армия потеряла 2650 человек. Мы уже сказали, что на 1 января 1799 г. она насчитывала 29700 человек, значит, на 1 сентября 1799 г. оставалось 27050 человек, в том числе 400 старослужащих солдат, годных, однако, для несения гарнизонной службы в крепостях. Кавалерия насчитывала 3000 коней, могущих участвовать в кампании; артиллерия располагала весьма значительной материальной частью, способной обеспечить восполнение потерь, понесенных в нескольких кампаниях. Действовали арсеналы в Александрии и Газе; в госпиталях и лазаретах дело было поставлено не хуже, чем во Франции. Армия могла выставить на поле сражения 24000 человек, не считая вспомогательных отрядов численностью в 2000; 3050 человек были либо старослужащими, либо больными, либо нестроевиками, либо состояли в кадрах запасных частей. Экипажи Александрийской и Нильской флотилий сюда не включены.
Покидая Францию, главнокомандующий был облечен военной властью. Ему была предоставлена от правительства свобода действий как в отношении мальтийских дел, так и в отношении египетских и сирийских, равно как и константинопольских и индийских. Он имел право назначать на любые должности и даже избрать себе преемника, а самому вернуться во Францию тогда и так, как он пожелает. Он был снабжен необходимыми полномочиями (с соблюдением всех форм и приложением государственной печати) - для заключения договоров с Портой, Россией, различными индийскими государствами и африканскими владетелями. В дальнейшем его присутствие являлось столь же бесполезным на Востоке, сколь оно было необходимо на Западе; все говорило ему, что момент, назначенный судьбой, настал!!!
II. Он посвятил в свое решение совершить переход в Европу контр-адмирала Гантома и приказал ему приготовить два фрегата - "Мюирон" и "Карэр" и две маленькие шебеки - "Реванж" и "Фортюн". Оба фрегата были венецианской постройки, и тоннаж их несколько превышал тоннаж французских 44-пушечных фрегатов. Этот небольшой отряд был снабжен трехмесячным запасом воды и четырехмесячным запасом продовольствия для экипажей и 400 пассажиров.
Пока в александрийском арсенале шли эти приготовления, главная квартира достигла Каира. Везир Мустафа прибыл туда несколькими днями раньше. При виде трофеев Абукирского сражения население Каира почувствовало удовлетворение. Наполеон чрезвычайно энергично заботился о всех нуждах армии. Он приказал закупить все имевшиеся каркассонские и ландресийские сукна любого цвета, ибо найти синие не представлялось возможным, и сам определил новые цвета мундиров каждого полка. Он внес в управление страной некоторые изменения, подсказанные опытом. Однако в ряде важных вопросов разбирались еще слишком плохо, чтобы можно было осуществить более значительные перемены. Трудности языкового характера и нежелание коптов давать разъяснения намного замедлили познание финансовых дел. Праздник пророка был отпразднован с торжеством, которое вызвало самую горячую признательность везира Мустафы и офицеров, плененных будь то в Абукире или в Сирии. На следующий день после этого праздника главнокомандующий отправил нескольких лучше всего настроенных из числа этих офицеров в Константинополь и Мекку. Их рассказы вызвали сенсацию, благоприятную для французов.
Комиссия наук и искусств ожидала подчинения Верхнего Египта, чтобы совершить туда путешествие. Господин Денон, сопровождавший главную квартиру Дезэ, вернулся. Зарисовки и заметки, находившиеся в его портфеле, возбудили дух соревнования в других ученых и художниках. Члены комиссии разместились на трех джермах, хорошо меблированных и вооруженных; они осмотрели, зарисовали и описали 'памятники Верхнего Египта. Они провели несколько месяцев в этом интересном путешествии, которого Европа дожидалась уже столько веков.
Контр-адмирал Гантом прислал донесение, датированное 13 августа, в котором говорилось, что все четыре судна будут готовы выйти в море 20-го; но что, однако, не следует надеяться на возможность сделать это с какими-либо шансами на успех до ноября месяца; тогда ветры станут дуть с юга, а длинные ночи будут благоприятствовать переходу. Но 19 августа, в 5 часов утра, в Каир прибыл дромадер с курьером генерала и доставил депешу, в которой говорилось, что, по счастливой случайности, английские корабли, крейсировавшие перед портом, неожиданно исчезли, оставив для наблюдения за ним только маленький бриг; что в результате этого 24-го в полдень его отряд станет на якорь вне фарватеров; что необходимо прибыть на побережье 24-го, до полудня, чтобы он смог выйти в море, и, воспользовавшись ветрами с суши, удалиться от берега. Это известие оставило главнокомандующему лишь столько времени, сколько нужно было, чтобы продиктовать свои последние инструкции и указать лиц, которые должны были сопровождать его; нельзя было терять ни минуты, чтобы воспользоваться этим счастливым стечением обстоятельств.
III. Генерал Дезэ был офицером, наиболее способным командовать Восточной армией, но он мог принести больше пользы во Франции. На втором месте стоял Клебер, на третьем - Ренье. Наполеону пришла было мысль увезти во Францию всех троих, поручив командование армией генералу Ланюссу; но, учитывая опасности, связанные с переходом, он понял, что будет правильнее предоставить командование Восточной армией способному полководцу; выбор его пал на генерала Клебера. Одновременно он продиктовал три памятные записки о положении дел и своих планах. Первая заключала в себе принципы, которые руководили им при управлении Египтом. В этой записке говорилось:
IV. Внутреннее управление. Араб - враг турок и мамлюков. Последние правили им только силой, власть их была только военной; турецкий язык столь же чужд туземцам, сколь и французский. Арабы считают себя от природы выше османов. Улемы, великие шейхи являются вождями арабской нации; они . пользуются доверием и симпатией всех жителей Египта, и именно это во все времена возбуждало такую зависть турок и мамлюков и побудило последних держать их вдали от общественных дел. Я не счел нужным подражать этой политике. Мы не можем претендовать на то, чтобы оказывать непосредственное влияние на народы, которым мы столь чужды; мы должны дать им вождей, не то они выберут их сами. Я предпочел улемов и докторов богословия - во-первых, потому, что они являются естественными вождями народа; во-вторых, потому, что они являются толкователями Корана, и что самые большие препятствия, с которыми мы столкнулись и еще столкнемся, порождены религиозными идеями; в-третьих, потому, что улемы - люди мягкие, любящие справедливость, богатые и придерживающиеся высоких моральных принципов. Это, бесспорно, самые честные люди страны. Они не умеют ездить верхом, не приучены ни к каким военным маневрам и мало пригодны к тому, чтобы возглавить вооруженное движение. Я заинтересовал их в моей системе управления. Я воспользовался ими, чтобы обращаться к народу, я образовал из них диваны правосудия; они явились тем средством, которым я воспользовался для управления страной. Я увеличил их богатства; я при всех обстоятельствах выказывал им величайшее почтение. Однако тщетно было бы заботиться таким образом о них, не проявляя самого глубокого уважения к религии ислама и допустив эмансипацию коптов - христиан, православных и католиков, которая изменила бы существующие отношения. Я желал, чтобы они проявляли еще больше покорности и уважения к учреждениям и лицам, связанным с исламом, чем это было в прошлом.
