Анатолий Абрашкин - Русский Дьявол
— Я думал, что пожар, ей-богу! Сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол.
— Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то, право, без всякой ненависти.
— Да говорите, ради бога, что такое? У меня сердце не на месте.
— Что вы, господь с вами! это не он (о ревизоре. — А. А.).
— Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии!
— Авось, бог вынесет и теперь.
— Беда, если старый чорт, а молодой — весь наверху.
— Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу.
— Пусть каждый возьмет в руки по улице… чорт возьми, по улице, — по метле!
— А, Степан Ильич (частный пристав. — А. А.). Скажите, ради бога: куда вы запропастились?
— Коробка так коробка. Чорт с ней!
Счет первого действия: 13:4 в пользу Бога.
Комментарий. Городничий перепугался, но он полностью контролирует ситуацию и все делает правильно. Оттого и перевес в счете такой большой. Действие второе
— О, господи ты боже, какой сердитый! (О Хлестакове. — А. А.)
— По неопытности, ей-богу, по неопытности. Недостаточность состояния. <…> Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета.
— Ну, слава богу! деньги взял.
— Не рассердитесь, — ей-богу, от простоты души предложил.
– (С укоризной Бобчинскому) Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как чорт знает что такое.
Счет второго действия: 5:1 в пользу Бога.
Комментарий. Дана первая взятка. Бог опять побеждает, но уже не с таким большим перевесом. Действие третье
— Благодарение богу, все идет благополучно <…> Но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..»
— Боже сохрани! здесь и слуху нет о таких обществах. <…> Бог с ними! Как можно, чтобы такое драгоценное время убивать на них?
— Так вот, право, чем больше думаешь… чорт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
— Ах, боже мой, вы все с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле.
— Боже вас сохрани шуметь!
— Чш! экие косолапые медведи — стучат сапогами! <…> Где вас чорт таскает?
Счет третьего действия: 6:2 в пользу Бога.
Комментарий. Все, кажется, идет как по маслу. Городничий еще чувствует себя хозяином ситуации, но уже растерялся от хлестаковского вранья. Действие четвертое
— Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом.
— Да благословит вас бог, а я не виноват! Что за чорт! в самом деле! (Протирает глаза.) Целуются!
Счет четвертого действия: 2:1 в пользу Бога.
Комментарий. Городничий «умывает руки». Бог в его сердце понемногу сдает позиции. Действие пятое
— С каким дьяволом породнилась!
— Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, чорт побери! <…> Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дескать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все! Всем объяви, чтобы все знали. Кричи во весь народ, валяй в колокола, чорт возьми!
— Что, ведь, я думаю, уже городничество тогда к чорту, а, Анна Андреевна?
— А, чорт возьми, славно быть генералом!
— Что, самоварники, аршинники, жаловаться? <…> Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
— Ну, да бог простит! <…> Ну, ступай с богом!
— Да, признаюсь, господа, я, чорт возьми, очень хочу быть генералом.
— Как ни се ни то? Как вы смеете называть его ни тем ни сем, да еще и чорт знает чем?
— О, чорт возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без того не стоит.
— Нет, чорт возьми, когда уж читать так читать! Читать все!
— У, щелкоперы, либералы проклятые! чортово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех да чорту в подкладку <…> Вот, подлинно, если бог хочет наказать, так отнимет прежде разум.
Счет пятого действия: 20:4 в пользу Черта.
Комментарий. Без комментариев.
«Ревизор» — комедия с грустным финалом. Карьера городничего Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского безвозвратно погублена. Уж теперь точно не бывать ему генералом в столице. А неплохой он все-таки человек, да и хозяйственник отличный. Тридцать лет на одном месте, и «ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!..» Не случись Хлестакова, может, ему и памятник в городе соорудили бы, и в пример потомкам бы ставили. Но не судьба. Если же подвести общий счет, то Бог в душе Антона Антоновича победил (29:27). И значит, как человек он не сломается…
Одиссея чертоподобного ПавлаАндрей Белый, этот гений въедливости, как окрестил его В. В. Набоков, усмотрел, что первая часть «Мертвых душ» — замкнутый круг, вращающийся так стремительно, что не видно спиц: при каждом повороте сюжета вокруг персоны Чичикова возникает символ колеса.
«Мертвые души» — это поэма-путешествие. Чичиков все время в пути, он исправно колесит по N-ской губернии в поисках выгодной сделки. Дорога — верная подруга Павла Ивановича. Правда, если начинается поэма с торжественного, уверенного въезда его в ворота гостиницы в довольно красивой рессорной небольшой бричке, то заканчивается позорным бегством, тихим улепетыванием, дабы не быть замеченным городским бомондом. Но это уже частности. Чичиков зовет нас проездиться по Руси, взглянуть на ее каждодневное житье-бытье и лишний раз задуматься: «Русь-тройка, куда ж несешься ты?»
Павел Иванович охотится за мертвыми душами, он намеревается стать, а в ходе действия и становится хозяином призраков, мертвецов. В этом своем качестве он, безусловно, выступает посредником между тем и этим мирами, посланником Сатаны. Да и фамилия его, как нам думается, возникла от слова «шишига», одного из имен Черта. Набоков также находил Чичикова не просто дьявольским пошляком, но прямым агентом Вельзевула: «Да и сам Чичиков — всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер: «наш господин Чичиков», как могли бы называть в акционерном обществе «Сатана и К°» этого добродушного, упитанного, но внутренне дрожащего представителя. Пошлость, которую олицетворяет Чичиков, — одно из главных отличительных свойств дьявола, в чье существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование Бога. Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несет гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей), — непременная щель в забрале дьявола».
Есть еще одна важная подробность, которую следует учитывать, следя за перелетами чичиковской брички по губернским просторам. Для того чтобы заполучить мертвые души, стать их собственником, покупатель должен проникнуть в их мир. С художественной точки зрения это означает, что посещение Чичиковым каждого из помещиков должно выглядеть как переход в мир иной, посещение царства усопших, что, впрочем, является обычным делом для агента Дьявола. Попробуем же проследить маршрут чичиковского экипажа, который, скажем забегая вперед, продуман и выстроен не менее искусно, чем египетские пирамиды или Стоунхендж.
Резиденцией Павла Ивановича Чичикова во время пребывания в губернском городе NN является гостиница. Нижний ее этаж «не был выщекатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками. В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою». Описание внешнего вида гостиницы точь-в-точь соответствует картине костра: черная борода сбитенщика — это уголья, лавочки — дрова, первый этаж — сердцевина пламени, она всегда красная, а второй — его желтые языки, вздымающиеся неизменно кверху. Самовары в окне символизируют тот факт, что огонь в гостиничной «геенне» поддерживается постоянно. Сбитень, заметим, — это горячий напиток с медом, и упоминание о нем — последний штрих в картине «гостиничного костра»: где есть пламя, там всегда горячо.
