Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
Атака развертывалась медленно, между атакующей пехотой и разрывами снарядов сопровождавшей атаку артиллерии расстояние было слишком большим, что дало бы противнику возможность приготовиться к отражению атаки.
На этих же занятиях выявился и еще один существенный недостаток. За 10 минут до начала атаки пехота в соответствии с требованиями тогдашних уставов открыла огонь по противнику. Когда же в ходе атаки она достигла переднего края противника, мы не услышали ни одного выстрела, хотя именно в это время должен был вестись наиболее интенсивный огонь по окопам противника. Оказалось, что у солдат не осталось патронов. Объяснение этому странному явлению оказалось простым. Дело в том, что в период предшествующих боев часть магазинов к автоматам и ручным пулеметам была утрачена. И в подразделениях на каждый автомат и пулемет имелось не три магазина, а всего один.
На всех этих недочетах пришлось остановиться на разборе занятий. Необходимо было повторить учение батальона с учетом допущенных ошибок.
414-я дивизия В.С. Дзабахидзе состояла в основном из грузин. Надо сказать, что практика создания национальных формирований в нашей армии не оправдала себя. Чувство интернационализма вошло в плоть и кровь нашего народа и личного состава армии. В беседах с солдатами и офицерами 414-й дивизии выяснилось, что они хотели бы сражаться бок о бок со своими братьями, представителями других национальностей. В самом деле, для нас стало привычным и мы подчас не замечаем того, как даже в составе мелких подразделений – отделении, взводе – представители разных национальностей, входя в единую боевую семью, дополняют друг друга, как чувства братства и взаимопомощи объединяют их в бою и учебе. Я понял желание личного состава дивизии и удовлетворил его, приказав пополнить дивизию представителями других национальностей.
22 марта я поехал на свой НП. Нужно было посмотреть, как он оборудован и обеспечивал ли наблюдение за передним краем противника.
В пути следования я догнал стрелковую роту, которая шла на пополнение в 32-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Я побеседовал с бойцами, проверил, как они обмундированы, узнал, давно ли они на войне, кто из них ранен, какую имеют военную специальность. В беседе выяснилось, что большая часть роты – бывалые воины.
На НП была и станция наведения 4-й воздушной армии. Мы встретились с командующим 4-й воздушной армией генерал-полковником авиации Константином Андреевичем Вершининым [75] . В этот же день я постарался ближе познакомиться с офицерским составом воздушной армии, узнать нужды и запросы авиаторов и одновременно поставил перед ними конкретные задачи по поднятию дисциплины в подразделениях, дал необходимые советы по улучшению тактики воздушного боя, способов бомбометания и т. д.
Особенное внимание офицеров-авиаторов было обращено на связь летчиков с наземными войсками. Авиация выполняет свои задачи в тесном взаимодействии с пехотой и танками. Умелое и быстрое опознавание наземных войск летчиками, а наземными войсками своих самолетов имеет первостепенное значение. Радиосвязь должна служить основным средством обеспечения надежного взаимодействия.
Были рассмотрены и задачи авиации в наступательной операции.
В откровенной, непринужденной беседе с летчиками, штурманами, техниками и механиками выяснилось настроение офицеров, а также их мнение относительно материально-технического обеспечения, дисциплины. Надо сказать, что настроение у летчиков было отличное, они стремились в бой, ждали начала наступления.
27 марта мы провели показное занятие для офицерского состава 3-го горнострелкового корпуса. Действовал 2-й батальон 1339-го стрелкового полка. Руководил учением командир 318-й стрелковой дивизии полковник В.Ф. Гладков. Чтобы не повторить ошибок, допущенных в 414-й стрелковой дивизии, я предварительно вызвал полковника Гладкова и попросил доложить о том, как он мыслит провести занятие. Затем я посоветовал ему обратить внимание на все детали осуществления штурма обороны противника. Совместно мы наметили план занятия. Его целью было показать способ атаки.
При прорыве подготовленной обороны задача состояла в том, чтобы через укрепления противника повести пехоту с малыми потерями. Это трудное, но возможное дело, и наше занятие подтвердило это еще раз.
Здесь же на занятиях я вручил правительственные награды отличившимся ранее в боях.
Наряду с боевой подготовкой по специальному плану, устанавливающему режим огня артиллерии и минометов, производился систематический обстрел траншей, огневых точек, опорных пунктов врага. На всем фронте систематически проводилась разведка боем, а также поиски и засады, что помогало вскрывать характер обороны противника, систему огня, расположение опорных пунктов и узлов сопротивления. Таким путем мы изнуряли противника. Вместе с тем эти действия поднимали боевой дух наших войск, вселяли уверенность в свои силы.
Так проходили боевые будни. Воины фронта упорно и настойчиво готовились к предстоящим наступательным боям. Части первого эшелона днем и ночью вели разведку, улучшали свои позиции. Авиация бомбила скопления войск противника, железнодорожные узлы, артиллерийские позиции. 28 марта мы организовали разведку боем по всему фронту армии с целью ввести противника в заблуждение относительно начала нашего наступления. Отдельные подразделения (взвод, батальон) после короткого артналета атаковали оборону противника на ряде участков. Во многих местах (западнее высоты 133,3) в районе железнодорожного моста, южнее Булганак, наши подразделения, несмотря на интенсивный артиллерийский огонь, ворвались в траншеи врага. Выяснив огневую систему и начертание переднего края противника, разведчики под прикрытием своей артиллерии и дымов отошли в исходное положение.
За этот период было захвачено до сотни пленных, принадлежавших 98 и 73-й пехотным дивизиям немцев и 3-й горнострелковой дивизии румын. На наши действия противник реагировал очень нервозно, повысил огневую активность артиллерии и пехотного оружия, активизировал действия бомбардировочной авиации. Противник ночью прожекторами освещал местность перед передним краем, чего раньше не отмечалось. Вражеские подразделения в первой линии были постоянно насторожены, до 90 % личного состава в ночное время и утром находилось в боевой готовности. Это изматывало части противника, так как каждый день и каждую ночь ему приходилось ожидать наших атак, проводившихся то в одном, то в другом месте.
В марте имели место случаи, когда солдаты немецких пехотных дивизий и 3-й горнострелковой дивизии румын под воздействием коротких огневых налетов артиллерии, минометов и дерзких действий небольших групп нашей пехоты и разведчиков поддавались панике, бросали свои позиции, бежали в тыл или сдавались в плен. Наша активность расшатала и поколебала моральный дух войск противника до такой степени, что они часто не выдерживали коротких, но дерзких ударов войск армии.
В тактической глубине обороны противником были созданы заградительные отряды, с тем чтобы не допустить отхода солдат с занимаемых позиций, заставить их сопротивляться и в случае надобности применять оружие против своих войск. Так было 16 марта, когда 5-й батальон 3-й горнострелковой дивизии румын под огнем нашей артиллерии дрогнул и с началом атаки небольшого количества нашей пехоты побежал. Заградотряды немцев открыли огонь по отходящим подразделениям румын. При этом много румын было убито и ранено. В их числе были ранены командир 3-й роты капитан Янку, командир пулеметного взвода 4-й роты лейтенант Сима.
Пленный обер-фельдфебель учебного пехотного полка немцев 17 марта показал: «В составе маршевого батальона, с которым и прибыл на Керченский полуостров, 95 % были австрийцы, единственные сыновья, родители которых были убиты в первой мировой войне, и единственные оставшиеся мужчины, братья которых погибли в этой войне и которые по указу Гитлера в свое время были освобождены от посылки в передовые части на фронт. Солдаты маршевого батальона никак не могли себе представить, что их пошлют в Крым, так как большинство солдат немецкой и румынской армии Крым считают местом, откуда нет надежды на возвращение».
Перед отправкой из Одессы в Крым командир маршевого батальона беседовал с солдатами и, прощаясь с одной из групп, в которой находился военнопленный, сказал: «Вы должны произнести: “Прощай Родина, мы больше тебя никогда не увидим”». Солдаты отдают себе отчет в отношении положения войск вермахта и румынской королевской армии в Крыму и иронизируют, говоря, что «Крым представляет из себя величайший лагерь военнопленных в мире, с той только разницей, что здесь нужно самим себя прокормить и можно свободно передвигаться».
Военнопленный лейтенант показал: «Среди офицеров существует единственное мнение, что война ведется вопреки национальным интересам Румынии. Большинство офицеров прекрасно понимают, что после Сталинграда дальнейшее сопротивление бессмысленно.
