Ганс Дельбрюк - История военного искусства
167 Труд Генерального штаба, т. 7, стр. 232.
168 Arneth, Bd 5, S. 388.
169 Новейшее исследование, опирающееся на труд Генерального штаба, опубликовано Лаубертом в "Brandenburg-preissische Forshungen" (1913. Bd 13. S. 91).
170 Труд Генерального штаба исчисляет объединенные силы русских и австрийцев, участвовавшие в сражении, в 79 000 человек, Козер - только в 68 000-69 000, из них 16 000 иррегулярных. По данным Генерального штаба, у Фридриха было 49 900 человек, причем сюда включаются и войска, прикрывавшие мосты и занимавшие Франкфурт, - около 7 000. Указание Козера (т. 2, стр. 25), согласно которому при переправе через Одер насчитано было 53 121 человек, противоречит данным, помещенным на стр. 37, где значится только 49 000. Источник этой ошибки обнаружен еще Лаубертом (Schlacht bei Kunersdorf, S. 52).
171 У Масловского в кн. "Семилетняя война с русской точки зрения" ("Der siebenjдhrige Krieg nach russischer Darstellung,") мы то и дело встречаемся с этими доводами.
172 Клаузевиц находит, что неосторожность эта была так велика, что "ее едва можно было объяснить и тем менее - оправдать". Объяснение найдено и изложено в исследовании Людвига Моливо (Ludwig Moliwo), Марбургская диссертация, 1893 г. Оно заключается в столь характерном для того времени понятии "неприступная позиция". Король был уверен, что австрийцы собираются оставить Саксонию, и не допускал мысли, чтобы они перешли в наступление. Однако Даун заметил свое преимущество, собрался с духом, атаковал и одолел Финка подавляющим превосходством своих сил, и это ему удалось тем легче, что к войскам Финка было примешано значительное число пленных русских и насильно завербованных саксонцев.
173 Герман опубликовал в "Brandenburg- preussische Forschungen" (1889. Bd 2. S. 263) письмо Гауди к принцу Генриху от 11 декабря 1760 года, в котором тот пишет, что "злосчастные орудийные выстрелы" были причиной преждевременной атаки. Кавалерия и артиллерия тоже не оказались на месте.
174 Daniels. Preussische ^h^cher. Bd 78. S. 137.
175 Arneth, bd 6, s. 259.
17630 июня русский корпус под командой Чернышева соединился с пруссаками, и 1 июня началось наступление соединенных армий. Только 18 июля пришло известие о низложении царя
Петра. За это время Фридрих успел бы дать сражение со значительным превосходством сил, если бы он к этому стремился. Однако он имел в виду дать сражение лишь в случае, если австрийцы окажутся вынужденными выделить часть своей армии против турок.
177 Это очень наглядно изображает генерал фон Кемерер (Kremer. Wehr und Waffen. Bd 2. S. 101).
178 Когда Trewe Rath (Фрундсберг) требует для борьбы с сильным неприятелем 10 000 пехоты, 1 500 всадников и изрядное количество полевых орудий, то и здесь имеется уже отголосок идеи нормальной армии.
179 Susane. Histoire de l'infanterie francaise. Vol. 1. P. 106.
180 Монтекукули. Gesammelte Schriften. Bd 1. S. 327, 364.
181 Guibert. Essai gйnйral de Tactique. 1772, Vol. 2. P. 41.
182 Шт, Bd 3., S. 28.
183 Bblow. Geist des neueren Kriegssystems, S. 209.
184 В "Генеральных принципах" (1784 г.) в статье о планах кампании (RMflexions sur la tactique. 1758. Oeuvres XXVIII, p. 155). В письмах к принцу Генриху от 8 марта 1760 г., 15 ноября 1760 г., 21 апреля 1761 г., 24 мая 1761 г., 15 июня 1761 г. Во введении к истории Семилетней войны. В том же духе писал и Мальборо после своей победы при Уденарде своему другу Годольфину, что если бы того не требовали безусловно обстоятельства, он избежал бы подвергаться опасному риску сражения (Сохе. Marlborough, Life and Leiters).
185 Например, 15 и 16 августа 1761 г., когда он имел возможность атаковать русский корпус значительно превосходными силами. Бернгарди (Berngardi. Friedrich der Grosse als Feldherr. Bd 2. S. 358, 359) весьма наглядно очерчивает сложившуюся обстановку и видит объяснение в своего рода прихоти короля, которую он втемяшил себе в голову, - вступить в открытый бой не с русскими, а непременно с австрийцами.
186 Guibert. Essai gйnйral de tactique. Vol. l, p. XXXIII: "Всюду, где прусский король имел возможность маневрировать, он достигал успеха. Но почти всякий раз, как он был вынужден дать сражение, он терпел поражение: факт, свидетельствующий о превосходстве его войск в отношении тактики, если такого превосходства в мужестве у них и не было".
187 Как предуказание можно, пожалуй, отметить одно замечание Бойена в его труде "Beit^ge zur Kenntniss des Generals von Schanihorst", где мы читаем (стр. 20): "В маневренных войнах искусные передвижения дают возможность либо избегать сражений, либо вызывать их лишь при особо благоприятных условиях (система Фридриха Великого)".
Часть четвертая. ЭПОХА НАРОДНЫХ АРМИЙ.
Глава I. РЕВОЛЮЦИЯ И НАШЕСТВИЕ.
По окончании Семилетней войны политические организмы (politischen Gebilde) Европы впали в своего рода оцепенение. Колоссальная борьба этих семи лет закончилась, не внеся ни территориальных изменений в Европе, ни перемещений в соотношении сил. Державы, поняв, что они не могут нанести друг другу существенного ущерба, стали пытаться прийти к взаимному соглашению, не прибегая к решениям силой оружия. Первый раздел Польши, отторгнувший от нее Западную Пруссию, Галицию и обширные восточные области, был произведен путем дипломатических переговоров. То же самое, что характеризует политику того времени, наблюдается и в стратегии, и в военном деле вообще. Мы видели, как уже в Семилетнюю войну Фридрих все более и более стал приближаться к маневренному полюсу. В течение двух последних кампаний 1761 и 1762 гг., а также во время войны за Баварское наследство 1778 г. он уже не дал ни одного сражения: в 1762 г. - несмотря на свое численное превосходство, в 1778 г. - несмотря на приблизительное равенство его сил с силами противника. Теория шла по тому же пути. Думали, что возможно совершенно отказаться от решения при помощи сражения, и выработали чистую маневренную методику, которую и раньше кое-кто рекомендовал.
Фэш в "Правилах и принципах военного искусства" 1771 г. (Fdsch. Regeln und Grundsдtze der Kriegskunst, I, 213) цитирует Тюрпена де Криссе: "Полководец никогда не должен ни допускать, чтобы его принудили к сражению, ни давать такового без особой нужды. Но если он решается дать сражение, он должен стремиться скорее щадить человеческую кровь, чем ее проливать".
Саксонский капитан Тильке1 поучает, что не только нравы облагораживаются наукой, но и "что по мере того как тактика будет достигать все большей и большей высоты и совершенства, а офицеры приобретут в ней глубокое понимание и силу, все реже и реже будут иметь место сражения, да и сами войны".
Англичанин генерал Ллойд, служивший во французских, прусских, австрийских и русских войсках и составивший первое всеобъемлющее, прагматическое описание Семилетней войны, пишет (1780 г.): "Умные всегда скорее положат в основу своих мероприятий эти предметы (знание местности, науку о выборе позиций, об устройстве лагерей, о маршах), чем вверят свое дело случайности исхода сражения. Тот, кто знает толк в этих делах, может руководить военными действиями с геометрической точностью и постоянно вести войну, никогда не оказываясь вынужденным дать сражение"2.
Ллойд отнюдь не был незаслуживающим никакого внимания, незначительным человеком. Так, например, он отлично доказывает (I, 320), что единственная разумная цель всякого маневрирования заключается в том, чтобы на одном каком-нибудь пункте ввести в бой больше людей, чем противник.
Также и блещущий богатством мысли французский военный писатель граф Гибер, написавший весьма распространенное сочинение по тактике и радушно принятый королем Фридрихом, дозволившим ему в 1773 г. присутствовать на прусских маневрах, говорят, писал в 1789 г. (сам я этого места у него не нашел), что эра больших войн закончилась и что больших сражений мы больше не увидим.
Так как войну предполагалось вести при помощи маневрирования, то стали искать принципы, правила и рецепты этого искусства. Стали изучать географию, чтобы установить, где можно найти позиции, с одной стороны мало доступные для неприятеля, с другой - удобные для подвоза всего необходимого для своей армии. Особо выгодные в этом отношении позиции или крепости называли "ключами" страны. Установили, что реки или горы образуют внутри страны "рубежи", у которых оперирующая армия должна сосредоточиться, прежде чем переходить через них. Формы и правила тактики и крепостной войны перенесли на стратегию. Области рассматривались как бастионы и куртины крепости, и, например, формула, что войска должны остерегаться, как бы в бою их не атаковали с тыла, переносилась и на стратегию, где, при известных условиях, это как раз бывает наоборот, а именно, если представляется возможность разбить противника с одной стороны раньше, чем он успеет подойти с другой стороны и принять участие в сражении; тогда как в тактике наступление в тыл дает себя знать непосредственно и действует на такое расстояние, на какое пушки и ружья могут поражать. Так как в течение боя выгодно занимать более возвышенную позицию, чем противник3, то из этого вывели стратегический принцип, что обладание водоразделами имеет решающее значение. Область, из которой армия черпает свое снабжение, назвали базой и пытались установить, в каком отношении должны находиться операции к этой базе. Простая, очевидная истина, что чем армия находится ближе к своей базе, тем легче бывает снабжать ее, облекалась в ученые, математические формы. Линия, которая ведет от базы через расположение нашей армии к неприятельской, была названа "операционной линией"; если соединить передовую часть оперирующей армии с конечными пунктами его базы, которая мыслилась в виде линии, то получается треугольник; совершенно произвольно, но весьма многозначительно звучало поучение, что удаление армии от ее базы не должно превосходить расстояние, которое образуется, когда угол в вершине такого треугольника равняется 60° (т.е. угол этот не должен быть острее).
