Руслан Скрынников - Ввсилий Шуйский
В конце концов легкие победы Лжедмитрия II все же лишили Сигизмунда III благоразумия. Король отдал приказ готовить войска для немедленного занятия русских крепостей Чернигова и Новгорода-Северского.
Завоевательные планы Сигизмунда III натолкнулись на возражения высших сановников. Коронный гетман Станислав Жолкевский указывал на неподготовленность королевской армии к большой войне. Королю пришлось отложить осуществление своих намерений.
В Москве царь Василий продиктовал польским послам условия перемирия. Послы, томившиеся в России в течение двух лет, подписали документ, чтобы получить возможность вернуться на родину. Мирный договор оказался не более чем клочком бумаги. В самый день подписания перемирия в Россию вторгся литовский магнат Ян Петр Сапега с многочисленным войском.
Во исполнение договора царь Василий освободил семью Мнишеков. Сенатор дал клятву Шуйскому, что никогда не признает своим зятем нового самозванца, и обещал всячески содействовать прекращению войны. Но Мнишек вовсе не думал исполнять свои обещания. Он вел рискованную игру и делал все, чтобы разжечь Смуту.
Царь поручил воеводам сопровождать послов до границы и обеспечить их безопасность. Воеводы везли поляков лесными дорогами, таясь от «вора». Но уже на другой день после отъезда из Москвы Мнишек сообщил тушинцам сведения, которые позволили им перехватить обоз.
Польские послы настаивали на соблюдении перемирия и возвращении на родину. Но Мнишеки отделились от посольского обоза и остановились неподалеку от границы в районе Белой. Ружинский послал за ними полковника Заборовского. В письме «тестю» Лжедмитрий II выражал пожелание «скорого радостного и приятного свидания», но при этом прозрачно намекал, что тестю безопаснее будет вернуться в Польшу: ему, «царю Дмитрию», было бы «лучше слышать, что вы (Мнишеки) в Польше на свободе, нежели здесь поблизости в полону».
Заборовский передал сенатору «царскую грамоту», но не стал спешить с возвращением в Тушино. Вскоре к нему присоединился Ян Сапега с литовскими отрядами. Литовцы устроили парад в честь «московской царицы Марины».
В Можайске Сапега получил грамоту Лжедмитрия II с «повелением» оставить Марине Мнишек небольшую свиту, а самому направиться в Тушино, «нимало не сомневаясь в милости нашей».
Борьба за власть была неизбежна. Ружинский не желал расставаться с титулом главнокомандующего. Но теперь на этот пост претендовали также Юрий Мнишек и Ян Сапега.
Последующие шаги Ружинского показали, что своим главным соперником он считал Сапегу. В новой грамоте самозванец и Ружинский сообщили Сапеге, что «царь Дмитрий» внезапно заболел, и предложили Сапеге вступить в переговоры с «канцлером» «царя» Валевским. Два гетмана должны были договориться между собой без всякого участия «царька» и его «тестя».
В отношении «царицы» Марины у тушинцев были свои планы. Когда Мнишеки с Сапегой прибыли в Звенигород, они получили письмо от «болевшего» «царя». Лжедмитрий II просил свою «супругу» принять участие в положении святого в Звенигородском монастыре, чтобы укрепить расположение московских людей к «царственной чете».
Очевидец событий Николай Мархоцкий засвидетельствовал, что появление Мнишеков принесло тушинцам «больше вреда, чем пользы, так как царица и другие персоны, знавшие Дмитрия в столице, увидев нашего, не захотели его признавать, и скрыть это было невозможно». Прошла неделя, и лишь «после долгих уговоров, — отметил Мархоцкий, — согласились все, в том числе царица, притворяться вместе с нами, что это не другой царь, а тот самый, что был в Москве».
Первая встреча Юрия Мнишека с «вором» состоялась 5 сентября 1608 г. Секретарь Сапеги записал в Дневнике, что пан воевода Сандомирский «во второй раз ездил к самозванцу познавать, тот это или не тот». Откровенная и насмешливая запись из Дневника дает точное представление о начавшемся торге.
Вопрос о том, был ли «вор» истинным Дмитрием, не имел существенного значения. Поляки не могли поделить власть. Юрий Мнишек, претендовавший на роль правителя России при Лжедмитрии I, требовал для себя тот же пост в Тушине. Первое свидание закончилось тем, что Руясинский отверг претензии Мнишека, а тот отказался признать Лжедмитрия II своим зятем.
Некогда Отрепьев согласился удовлетворить все территориальные притязания нареченного тестя. Теперь Мнишек напомнил новому «зятю» о его обязательствах. В народе толковали, что Мнишек требует для своей дочери вдовьего удела и известных городов. Эти слухи могли лишь осложнить положение самозванца.
6 сентября Марина впервые виделась со своим «супругом». В Дневнике Яна Сапеги появилась запись, что «царица» московская не очень хотела приветствовать «мужа» и явно не радовалась его приезду.
На пути к Москве молодой шляхтич из рыцарских побуждений предупредил Марину, что в Тушине она увидит не своего венчанного мужа, а самозванца. Разговор был доверительным. Но Юрий Мнишек, видимо, сам выдал имя доброжелателя. Ружинский немедленно приказал посадить шляхтича на кол, и тот умер посреди лагеря в страшных мучениях.
В плен к тушинцам попал один из князей Мосальских.
Он также обратился к Марине с предупреждением, что «царь ненастоящий». Напуганный казнью шляхтича, он бежал в Москву и уведомил обо всем царя Василия.
Непомерные претензии Юрия Мнишека вызвали раздражение тушинцев.
От Тушинского лагеря до Кремля было рукой подать.
Богатейшая сокровищница московских государей разжигала алчность наемников. Вступив на московскую землю, Сапега первым делом потребовал от Ружинского уравнять «в заслуженном» приведенных им солдат с наемниками из Тушина. Тушинцы поначалу отвергли притязания сапежинцев как наглые и абсолютно неприемлемые. Но Сапега привел с собой 1700 воинов, и с ним пришлось считаться.
К осени 1608 г. в лагере Лжедмитрия II было, по словам поляков, «18 000 польской конницы и 2000 хорошей пехоты, не считая 30 000 запорожских казаков и 15 000 донских». Речь Посполитая вела форменную войну с Россией, хотя война и не была объявлена.
Преобладали в «воровском» войске казаки. Казаками считали всех украинцев и русских простолюдинов, пополнявших армию самозванца. Примечательно, что запорожское войско вдвое превосходило донское. Казалось, вся Украина собралась под тушинскими знаменами.
На поле боя решающее значение имели атаки гусарской конницы. Казаки сражались в пешем строю.
Содержание наемной польской армии требовало огромных средств. Но казна Лжедмитрия II была пуста. «Вор» клялся, что раздаст наемникам в счет долга все богатства московской сокровищницы, которую еще предстояло завоевать.
У Мнишека был свой взгляд на вещи. Он требовал вернуть ему огромные суммы денег и драгоценные подарки, которые были отобраны у него после переворота и перешли в царскую казну. Он не забыл также, что не получил миллиона злотых, обещанных ему «царевичем Дмитрием» в Самборе по случаю будущей свадьбы с Мариной. В награду за признание Лжедмитрий II выдал «тестю» жалованную грамоту с обязательством выплаты 300 000 рублей.
Обязательство не было подкреплено подписями ротмистров и войска.
Отец и дочь Мнишеки вскоре уяснили себе, что их «родня» — всего лишь подставное лицо, кукла в руках Ружинского и прочих лиц, его окружавших. Однако делать было нечего. 10 сентября «царица» торжественно въехала в Тушино и разыграла роль любящей жены, обретшей супруга.
Возвращение на «трон» не принесло «царице» ожидаемых выгод. Марина согласилась стать наложницей проходимца, не получив ни казны, ни земель. Ее притязания на управление особыми городами не были удовлетворены.
По слухам, Мнишек пытался оградить честь дочери, а заодно и собственный кошелек. Лжедмитрий II якобы не мог вступить в права супруга до занятия трона и выплаты обещанных денег. Но все это были поздние вымыслы, призванные оправдать грех «царицы», которая нарушила закон и без венчания разделила ложе с бродягой.
Изба «царька» стояла посередине лагеря, и раздельная жизнь августейшей четы была бы сразу замечена и вызвала бы толки, убийственные для самозванца.
Прошло полгода, и Марине пришлось выдержать объяснение с братом, случайно встреченным ею. Юный Мнишек упрекал сестру в распутстве. Чтобы смягчить его гнев, «царица» не моргнув глазом заявила, будто один из ксендзов тайно обвенчал ее с новым супругом. Марина могла скрыть венчание от посторонних, но совершенно невероятно, чтобы церемония осталась тайной для отца и братьев, находившихся при ней в лагере.
Дворецкий «царицы» Мартин Стадницкий свидетельствовал, что Марина жила с самозванцем не венчанная, потому что жажда власти была у нее сильнее стыда и чести.
Комедия, разыгранная Лжедмитрием II и Мариной, не могла ввести в заблуждение дворян и наемников, хорошо знавших первого самозванца. Но спектакль произвел впечатление на простой народ. Весть о встрече коронованной «государыни» с «истинным Дмитрием» разнеслась по всей стране.
