Михаил Зефиров - Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе
Затем он вступил в схватку с третьим «Спитфайром», чей пилот оказался достойный противником. Маневрируя на максимальной скорости на высоте всего лишь около 100 метров, оба истребителя поочередно оказывались в выгодной позиции для стрельбы. Однако в последний момент каждый из них уходил из прицела. Вскоре у Марселля на приборной доске загорелась красная сигнальная лампочка. Это означало, что топлива осталось всего на пятнадцать минут полета. Надо было как можно быстрее заканчивать поединок!
Бой продолжался еще одиннадцать минут, без каких-либо намеков на то, что кто-то из противников уступит. В один из моментов Марселль резко отвернул в сторону солнца, «Спитфайр» последовал за ним. Это был шанс. Воспользовавшись тем, что солнечные лучи на несколько секунд ослепили британского летчика, он мгновенно ушел в сторону.
Выполнив на максимальной скорости разворот на 360° с минимальным радиусом, Марселль оказался в 100 метрах позади противника и дал очередь. «Спитфайр» получил множество попаданий, и у него сразу же загорелся двигатель. Чуть позже у самолета отлетела одна плоскость, и он рухнул на землю. Это была 158-я и, как вскоре оказалось, последняя победа Марселля.
На последних каплях топлива он смог дотянуть до аэродрома. Он даже не стал пролетать над летным полем, покачивая крыльями, как всегда делал в знак своих побед. Механики, помогавшие Марселлю выбраться из кабины, говорили потом, что никогда раньше не видели своего командира таким. Его лицо выглядело как лицо старика, а когда он закуривал, было видно, как сильно дрожат руки. Он признался: «Это был мастер! Никогда прежде у меня не было противника, который бы вел бой так, как он. Я не знаю, чем это закончится в следующий раз!»Вечером 28 сентября на командный пункт I./JG27 позвонил Роммель и вызвал к телефону Марселля. Он сказал: «Слушайте, Марселль, я хочу вас похитить – в Берлин! 30 сентября фюрер будет выступать в берлинском дворце спорта, и вы должны сидеть справа от него, а я – слева. Это большая честь для нас обоих, и вы не должны упускать этого» . В ответ он услышал: «Но, герр фельдмаршал, я не могу снова уехать. Другие здесь находятся подолгу, в то время как я провожу в отпусках больше времени, чем вся эскадра».
Роммель удивился: «Это чистый вздор, Марселль! Вы вернетесь вместе со мной на моем самолете!»
Но Марселль продолжал: «Есть и другая причина, почему я не могу поехать, герр фельдмаршал. Я хотел бы вернуться в Берлин к Рождеству. Когда я последний раз был в отпуске, я обручился, и мы хотим пожениться на Рождество. Кроме того, я отчаянно необходим здесь».
Роммелю всегда нравился этот молодой офицер, говоривший от чистого сердца, и он, смеясь, заметил: «По-моему, Марселль, вы больше думаете о свадьбе, чем о фюрере!»
30 сентября в 10.47 в воздух поднялась «восьмерка» истребителей во главе с Марселлем. Это был его 388-й и, как оказалось, последний боевой вылет. Его пилоты прикрывали группу Ju-87, но вылет проходил спокойно. Появившиеся британские истребители почти сразу повернули обратно, не принимая боя.
Вскоре упорное, и можно сказать, пророческое нежелание Марселля летать на новой модификации «Мессершмитта» получило наглядное подтверждение. В 11.30 в районе Эль-Аламейна из двигателя его Bf-109G-2/Trop W.Nr.14256, который, кстати, впервые использовался в боевом вылете, неожиданно повалил сине-черный дым. Летчик передал по радио, что вся кабина заполнилась едким дымом и что он ничего не видит. Судя по всему, из-за технической неисправности в кабину стали поступать выхлопные газы двигателя, что на этих «Мессершмиттах» случалось довольно часто.
Марселль открыл фонарь кабины, чтобы хоть как-то проветрить ее. Он по кратчайшему пути направился к линии фронта в сопровождении обер-лейтенанта Шланга и лейтенанта Пёттгена. Последний занял позицию рядом с истребителем своего командира и, командуя по радио, помогал ему ориентироваться. С расстояния в несколько метров Пёттген сквозь клубы дыма иногда видел бледное лицо Марселля. На командном пункте JG27 командир эскадры Нойманн, прильнув к рации, вслушивался в короткие переговоры между ними: « Мы над нашей территорией?…» – «Еще две минуты, Йохен… Возьми вправо!»Задыхаясь и почти ничего не видя в едком дыму, летчик все же смог дотянуть до расположения немецких войск. В 11.35 самолеты пересекли линию фронта в районе городка Сиди-Абдэль-Рахман, приблизительно в 26 км северо-западнее Эль-Аламейна. Марселль передает: «Я должен выпрыгнуть! Я не могу больше терпеть!» Это последние слова, которые слышали его товарищи.
Оба сопровождающих «Мессершмитта» отворачивают, один – вправо, другой – влево, чтобы их командир мог спокойно покинуть самолет. В этот момент истребитель Марселля находится на высоте около 200 метров в двух километрах южнее местечка Сиди-эль-Аман. В полном соответствии с инструкцией пилот делает переворот и отстегивает привязные ремни, чтобы центробежная сила выбросила его из кабины.
Пёттген говорит с облегчением: «Йохен снаружи» , а мгновение спустя на земле слышат, как уже Шланг в ужасе кричит: «Парашют!» Оба летчика видят, как Марселль падает к земле, а его парашют все не открывается. Затем в эфире наступает полная тишина, и только через минуту на командном пункте слышат изменившийся голос Пёттгена: «Йохен мертв!» Наушники выпадают из руки Нойманна, он обводит глазами всех присутствующих и молча выходит наружу.С земли все это видели солдаты 115-го гренадерского полка. Полковой врач обер-артц доктор Бикк сразу же на автомобиле отправился к месту падения. Вот что он затем написал в отчете:
«Пилот лежал на животе, обе его руки были под туловищем. Подойдя ближе, я увидел лужу крови, вытекавшую из разбитого черепа, был виден мозг. Я также заметил ужасную рану выше бедра. Уверен, что обе раны получены не от удара о землю. Должно быть, пилот ударился о самолет, когда выпрыгивал. Парашют лежал рядом с ним. Ранец был сбоку разорван приблизительно на 40 см, и сквозь дыру торчал белый шелк. Парашют все еще был на предохранителе. Я перевернул пилота на спину, черты его лица были почти не искажены. Расстегнув молнию на его куртке, я увидел на шее Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями и Мечами и сразу понял, кто это. Его документы подтвердили, передо мной – гауптман Марселль. Я посмотрел на его часы, они остановились в 11.42»
Вероятно, произошло следующее. В последний момент, перед тем как покинуть кабину «Мессершмитта», Марселль случайно нажал на ручку управления. Практически ослепнув от едкого дыма и ослабев от удушья, летчик просто не успел заметить, как самолет перешел в крутое пикирование под углом 70–80°. Иначе он легко бы мог это исправить и избежать удара о самолет. Воздушный поток затянул его и с силой бросил на хвостовое оперение. Видимо, этот удар и стал смертельным. Во всяком случае, мгновенно потеряв сознание, Марселль уже не мог открыть парашют.
На основании изучения обломков самолета был сделан вывод, что причиной катастрофы стало разрушение шестерен дифференциального механизма, что, в свою очередь, привело к возгоранию масла. Специальная комиссия особо подчеркнула, что саботаж или ошибка пилота были исключены.
Всего Ханс-Йоахим Марселль совершил 388 боевых вылетов, проведя в воздухе в общей сложности 482 часа 49 минут.
1 октября 1942 г. его похоронили на немецком военном кладбище в ливийском городе Дерна. На траурной церемонии выступили командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг и командир JG27 майор Эдуард Нойманн. В тот же день о гибели Марселля было официально сообщено в информационной сводке Главного командования Вермахта.
На могильном камне в Дерна высечено лишь – «Непобежденный» . На месте же гибели итальянские саперы соорудили памятный знак в форме каменной пирамиды. На бронзовой табличке лаконичная надпись на немецком, итальянском и арабском языках: «Здесь погиб непобедимый гауптман Ханс-Йоахим Марселль. 30.09.1942 г.»Его внезапная гибель крайне тяжело сказалась на моральном состоянии I./JG27. Лишившись в сентябре трех асов – Марселля, Штальшмидта и Штейнхаузена, – группа оказалась неготовой к такому развитию событий. Во многом это объяснялось сложившимся в ней стилем командования, когда лишь немногие летчики добивались успеха. Нойманн так объяснял это: «Фактически большинство пилотов эскадрильи Марселля исполняли лишь роль эскорта „мастера“. Нередко они отказывались от атак вражеских самолетов, чтобы Марселль мог еще больше увеличить свой счет. Потому неудивительно, что после его гибели не нашлось никого, кто взял бы на себя роль лидера. Уже 2 октября I./JG27 перебросили на аэродром Бари, в Южной Италии, для отдыха и перевооружения новыми Bf-109G. Конечно, все это нисколько не умаляет личных качеств Марселля. Тот же Нойманн говорил: «Как летчик-истребитель, Марселль был совершенно непревзойденным… Прежде всего он обладал молниеносными рефлексами и мог оценить ситуацию быстрее, чем кто-либо… Марселль был уникальным…» Лучшие асы Люфтваффе, такие как Адольф Галланд и Эрих Хартманн, считали его самым лучшим. Гюнтер Ралль так отзывался о Марселле: «…превосходный пилот и блестящий стрелок. Я думаю, что он был лучшим в Люфтваффе».
