Гали Еникеев - Великая Орда: друзья, враги и наследники
Вначале католики нанесли удар по руководству своего противника – видных московских ордынцев начали уничтожать агентурным путем. Известно, что уже в XIII веке «у немцев была неплохая агентура. Кинжалы и яды сработали вторично, после гибели Ярослава Всеволодовича, и опять в нужный момент» – так высказывался Л. Н. Гумилев, описывая гибель князя Александра Невского (34, с. 568), (38, с. 297).
Повторим, что в XVI веке все происходило намного масштабнее и изощренней – методы тайной войны совершенствовались. Многие московские цари и князья «рода Рюриковичей» (мы уже знаем, что это были именно русские-ордынцы, а не «потомки скандинава-разбойника») были отравлены, «что доказала современная экспертиза царских останков. Дозы мышьяка и ртути превышали все критические нормы. Самые предельные» (2, с. 987), (67). «В Кремле начались отравления, породившие слабоумие и болезни в царской семье», впрочем, не только отравления – как ниже увидим, «иезуиты могли подстроить любое убийство, это их стиль ведения борьбы» (2, с. 987).
После волны терактов шла волна пропагандистского воздействия – причем также массированного. Разумеется, эти же теракты также использовались в пропагандистских целях – в их совершении обвиняли тех же московитов и татар, мол, «уничтожали своих конкурентов». Или просто в безумной ярости, дескать, «мочили» друг друга ни с того, ни с сего эти дикие московиты – отец сына, например. Мол, деспоты они, притом шизофреники да дебилы – какой, дескать, с них спрос. Потом и в сочиненную ими историографию все это включали, и уже отечественные западники радостно «повторили эти выдумки столько раз, что все в это поверили» – так выразился Л. Н. Гумилев о правдоподобности многих утверждений своих «научных коллег» (34, с. 663–667).
Например, отравив князя Ярослава Всеволодовича, католики еще в XIII веке обвинили в этом не кого-нибудь, а именно мать верховного хана державы Монгол (41, с. 353). Точно так же и позже иезуиты в распускаемых их агентурой слухах результаты проводимых ими же ликвидаций и покушений объявляли делом рук своих противников-ордынцев. Как известно, «Ивана Грозного» обвиняли в том, что он, дескать, «убил своего сына и еще массу знати ни за что», в том, что царь убивал и простолюдин во множестве. Причем запросто якобы мог казнить – за то, например, что «не так посмотрел», или «стоял не с тем выражением лица» и т. п.
Бориса Годунова пропаганда иезуитов обвинила уже в «отравлении сына Ивана Грозного Федора» и еще в массе невообразимых преступлений. Еще обвинили царя Бориса в том, что он «подверг опале, сослал и отравил хана Саин-Булата» – но тот мол, «чудом выжил после отравления Борисом, хотя и ослеп». Но, забегая вперед, заметим, что известно достоверно только то, что хана Саин-Булата[114] заключили в Соловецкий монастырь, то есть, в тюрьму, и там уничтожили именно западники во главе с «Лжедмитрием», после того, как они захватили Москву. Когда ставленник иезуитов захватил власть в Московии, престарелый ордынский хан открыто и мужественно выступил против узурпаторов, не польстившись на их подачки – этим и объясняется уничтожение западниками старейшего царя-ордынца (58, с. 296).
В результате незаметного отравления у московского царя Федора, избранного на престол в 1584 году, рано развились болезни, человек постепенно угасал от неизвестного яда[115]. Потом объявили историки-западники и такую версию: мол, никто его не травил, это все, дескать, выдумки его жены, сам таким и родился – «дураком и доходягой», – из-за «плохого Грозного папы». А из-за «натворенных папой ужасов опричнины» – мол, прямо дома, на глазах у маленького Феди – дескать, и вовсе вырос Федор запуганным идиотом. Именно таким, согласно утверждениям некоторых историков-западников, был царь Федор – мол, правильно описывали его враги-католики в своих публикациях.
Но не был царь Федор с рождения слабым и болезненным, и в юности не был таким, есть об этом сведения – и в начале своего правления Московией он весьма неплохо справлялся со своими обязанностями царя. Например: в 1585–1587 гг. царь Федор писал татарскому царевичу Мурату: «Будь готов с верными ногаями и козаками идти к Вильне, где встретишься со мною; и когда управимся со своим литовским недругом, тогда легко истребим и вашего (недруга): поздравим Сайдет-Гирея ханом улусов крымских» (58, с. 67). Вот еще царь Федор пишет другому татарскому царевичу, Исламу: «Я сам поведу рать свою от Смоленска к Вильне; а ты с главною силою иди в Волынию…» (там же). (Выделено мной. – Г.Е).
Или вот другой пример: «Федор сел на бранного (боевого. – Г.Е.) коня (так хотел Годунов!), чтобы войско оживить усердием» (там же, с. 91) – то есть, чтобы поднять дух бойцов личным примером в труднейшую минуту военного похода. Подобное не возбраняется и в современных армиях мира, и до сих пор является одним из древнейших элементов науки командовать.
Как видим, царь Федор умел и мог командовать войсками, притом как на уровне стратегическом, так и самом низшем – тактическом. И не чурался никоим образом военных походов этот московский царь, причем весьма неблизких. А полевые условия военных походов, тем более в XVI веке, отметим особо для сведения некоторых нежных кабинетных историков, были довольно суровы – как для простого воина, так и для высшего командира, – не место там слабаку, да и придурковатому нечего делать. Да и представим себе – был бы царь Федор таким, каким его описывают историки-западники вслед за западноевропейскими публицистами-карикатуристами, тогда как бы вид «болезненного, слабого, робкого, придурковатого» царя на горячем боевом коне «оживил войско»? Притом не сам же он на боевого коня сел, «чтобы войско оживить усердием», а по совету опытного и бывшего много старше его (как по возрасту, так и по положению) Бориса Годунова, причем обладавшего незаурядным умом и опытом, как признают и сами историки-западники. Уж царь Борис не допустил бы, как представляется, сей плачевной картины – явления «слабого, робкого и слабоумного» царя перед всем войском, да на боевом коне, который может ненароком и скинуть недостаточно решительного и слабенького седока – конь прекрасно чует, кто на него сел, робкий дебил или мужественный сообразительный воин. Каждый согласится – не «усердием оживил» бы войско Федор, будь он «робким и слабоумным», а своим жалким видом лишил бы войско остатков боевого духа. И бесспорно, отнюдь не в интересах Бориса Годунова был подобный отрицательный результат явления царя Федора усталому войску.
Занимался царь Федор, говоря по-современному, и строительством вооруженных сил, притом, с энтузиазмом: «Мы не шли на войну, но к ней готовились, везде укрепляясь, везде усиливая рать: желая как бы невидимо присутствовать в ее станах, Федор учредил общие смотры» (58, с. 73). (Выделено мной. – Г.Е.).
К тому же и дипломатической деятельностью в начальный период своего царствования в Московии царь Федор занимался довольно активно – общался как с дружественным турецким султаном (там же, с. 69), так и с суровым шведом королем Иоанном (там же, с. 90–91).
Как видим, не был царь Федор в первые несколько лет своего правления ни запуганным дебилом, ни слабым и болезненным. А напротив, занимался полнокровной царской деятельностью – хоть и промелькнуло у нас в приведенных примерах «кураторство» ордынца-царя Годунова над царем Московии Федором. Но это, как видим, вовсе не говорит о том, что царь Федор не справлялся со своими обязанностями главы государства.
Однако уже в 1589 году англичанин Флетчер описывал 32-летнего царя Федора «бледнолицым, со старчески медленной походкой» (111). «В лице царя Федора династия вымирала воочию», отмечает и В. О. Ключевский (61, с. 326).
В 1598 году, после смерти царя Федора, престол занимает царь Борис Годунов, как известно, в результате его избрания Собором на правление Московией – так было юридически оформлено его назначение на данный государственный пост.
Вообще-то, Борис Годунов приступил к фактическому правлению страной еще ранее, задолго до смерти формально действующего царя – видимо, по причине постоянной болезни царя Федора, наступившей явно из-за его отравления, и ввиду постепенного осложнения ситуации в стране под постоянным идеологическим, агентурным и дипломатическим давлением иезуитов.
Примерно через два года со времени начала царствования Бориса Годунова, как известно, и начинается период, который официальные историки называют «Смутным временем». Но эти события явились уже продолжением тех, которые были рассмотрены нами в предыдущей главе. Главной целью иезуитов становится ордынец Борис Годунов, как фактический правитель Московии – вначале его иезуиты берут в прицел своей пропаганды, а отравить ордынского царя западникам удастся позже. Вся идеологическая наработка предшествующих десятилетий, после начала тиражирования «легенды о Рюрике» и «западном, христианском происхождении русского государства», позволила объявить «законным кандидатом на трон Московии и единственным наследником престола» (как и объясняют ныне официальные историки), младшего сына Ивана IV, царевича Дмитрия. Притом, как видно, не только «слухи об этом распускались» – шла именно массированная пропагандистская акция с целью дискредитации Бориса Годунова и в целом ордынской династии.
