Сергей Капков - Эти разные, разные лица
Я серьезно подумал об этом.
Одолел я ненужную лень.
И теперь регулярно с рассветом
Начал бегать трусцой каждый день.
Перестал я ходить по аптекам,
Папиросу совсем загасил.
Стал здоровым вполне человеком,
Полным бодрости и свежих сил.
Мне вчера измеряла давленье
Интересная женщина, врач.
И повысила так настроенье
Побежал я от радости вскачь!
Не могу находиться в покое.
И готов целый мир я обнять!
Потому что давленье такое
Сто пятнадцать на семьдесят пять.
Парфенов проработал в кино около пятидесяти лет. Первым его фильмом был "Сын полка", где он сыграл обаятельного человека, солдата Горбунова. Последней его работой в кино стала кинокомедия Леонида Гайдая "На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-бич опять идут дожди". Там он сыграл полковника Костенко. Солдат и полковник. Неспроста! Стало быть, дослужился - и хватит. "Пора на покой!" - объявил всем восьмидесятилетний актер и поставил на кино точку. Из театра он ушел еще раньше, в 89-м. "Вот выйду на пенсию и поездим с тобой по всему миру",- говорил он своей жене. Все-таки за столько лет деньжат-то заработал - бывало, что с его участием по пять картин в год выходило! Но... То ли кризис 92-го года сыграл злую шутку, то ли излишняя доверчивость всему и всем - остался Николай Иванович "на бобах". Без денег и "недвижимости". В полупустой квартире, которая ему уже и не принадлежала - недавно скончалась его жена, Лариса Алексеевна, переписавшая жилье на свою внучку.
Николай Иванович был женат дважды. Юный, обаятельный, похожий на Есенина, студент Коля Парфенов женился на актрисе театра Ольге Васильевой. От этого брака у него родилась дочь Ирина. Но брак был недолгим и, как он сам говорил, не очень счастливым. После чего Николай Иванович стал вообще сторониться женщин и ни с кем не хотел встречаться. Но друзья познакомили его однажды с работницей Моссовета, утонченной и изысканной Ларисой Алексеевной, с которой они и прожили вместе 47 лет. Общих детей у них не было, и Николай Иванович дарил тепло своей души "на две стороны" - Ирине и сыну Ларисы Алексеевны. А потом близкими людьми старого актера остались только дочь Ирина и единственная ныне здравствующая сестра Антонина Ивановна. Больше он никому не был нужен.
Хотя нет... Каждый день он слышал теплые слова от зрителей. На протяжении трех десятков лет ежевечерне Николай Иванович выходил на прогулку в родной Черемушкинский парк, подкармливал голубей, собак и белок, любовался березками и тополями и отвечал на приветствия прохожих. Кто-то молча улыбался любимому артисту, а кто-то подходил и желал ему здоровья и долгих лет. Иногда налетали дети, с восторгом сообщали, что опять видели "по ящику" "Семь стариков и одну девушку", и просили что-нибудь рассказать. А были и поклонницы, которые искренне признавались Николаю Ивановичу в любви. В течение трех десятков лет в Черемушкинском парке...
Капитолина Ильенко
"И ЖИЗНЬ, И СЛЕЗЫ, И ЛЮБОВЬ..."
Ее судьба весьма необычна. Зрители узнали Капитолину Ильенко, когда ей исполнилось восемьдесят лет. Счастливым билетом стала для актрисы роль старухи Птицыной в мелодраме Николая Губенко "И жизнь, и слезы, и любовь". И, несмотря на то, что на премьере фильма возмущенный зал освистал ее героиню, Капитолина Ивановна осталась довольна: "Значит - попала в точку. Значит - удача".
Актриса не ошиблась. Режиссеры обратили на нее должное внимание, и Капитолина Ильенко в следующие восемь лет снялась еще в десятке фильмов, не считая целого ряда эпизодов и сюжетов "Фитиля". Главный режиссер Театра "Современник" Галина Волчек пригласила ее на большую роль в спектакль "Крутой маршрут", Ильенко побывала на гастролях в Америке и Германии, ее стали узнавать на улице, говорить приятные слова. Она была счастлива.
А что же было до того? Как сложились предыдущие восемь десятков лет? Неужели не было волнительных минут ожидания премьеры, пьянящего успеха и восторженных поклонников?
Было.
Все было. Счастливое детство и ужасы гражданской войны, побег из дома и долгий путь к заветной мечте, скитания по мрачной Сибири и карьера картонажницы на фабрике ВТО. Капитолина Ивановна была удивительной женщиной. Чем бы она ни занималась, где бы ни работала, она все равно умела радоваться жизни, во всем находила свою прелесть.
Последние двенадцать лет актриса жила в Доме ветеранов сцены на шоссе Энтузиастов. Она сама решила туда перебраться, оставив квартиру и домашние хлопоты дочери и внуку. Руководство дома категорически запрещало своему "контингенту" сниматься, но Ильенко одержала верх и в этой борьбе - слишком долго она была оторвана от профессии. Там же, в Доме ветеранов, в июле 1992 года и состоялась наша встреча.
- Капитолина Ивановна, сейчас модно вести разговоры о происхождении, кто какому роду принадлежит. А вам есть чем похвастать?
- Я из дворянской семьи. Домик наш стоял на окраине Ярославля, на берегу Котрасли. Помню густой садик, веранду, просторную гостиную с роялем.
Папа мой, Иван Петрович, служил военным врачом. Был он красив и невероятно вспыльчив, не щадя себя вступался за каждого и неоднократно попадал под арест. Матушка, Мария Федоровна, была очень мила, сдержана, играла на рояле, пела, танцевала, хорошо шила и рисовала. У них было двенадцать детей. В конце 1904 года матушка ждала последышка - меня.
Я родилась необычно. 1 ноября 1904 года отец за обедом выпил стопочку вина и вышел на улицу по делам. Ему навстречу попался генерал, которого он, задумавшись, не заметил. "Ты что не отдаешь мне честь?!" - остановил папу генерал. А отец на грубость ответил: "Тебе что, своей мало?" Тут же раздался свисток городового, и отца повели в каталажку. Эту сцену видела наша экономка тетя Ира. Она последовала за процессией и разузнала о дальнейшей судьбе папочки. Потом прибежала домой и рассказала моей маме, по какой дороге и в каком часу завтра его поведут в тюрьму.
2 ноября мамочка встала в подворотне у этой дороги и видит картину: едет казак на коне, к седлу привязана веревка, другим концом которой стянуты руки папочки. А позади - еще один казак на коне. Мама закричала: "Ванюша!" Отец обернулся и, потеряв равновесие, упал на спину. Так его и поволокли дальше. Мамочка кинулась за ними, стала кричать, умолять казаков не издеваться. За это второй казак ударил ее несколько раз плеткой. Она упала в грязь, и тут родилась я. Недоношенная, маленькая... Но росла и крепла как на дрожжах.
- Действительно, необычное рождение. А папу-то отпустили?
- Его отпустили очень скоро, ведь он ничего страшного не сделал.
Я была у папы любимой, потому что была последней и самой озорной, как он сам. Когда мне исполнилось четыре года, у родителей нас осталось всего четверо: старший сын Виктор, Александр, Клавдия и я. Остальные поумирали от эпидемий. Детская в нашем доме была расположена в мезонине, над вторым этажом. И вот каждое утро раздается: "Капочка, вставай!" А я лежу и принюхиваюсь, с чем сегодня пироги - с грибами, капустой или малиной. Вот так прекрасно мы жили, хотя папа зарабатывал совсем немного. Он лечил простой народ - и порой бесплатно.
Но вскоре волею судьбы папе пришлось продать наш чудный дом, и мы уехали в село Ивановское под Кострому, а затем в село Петрилово. Жили в доме, где размещались больница и аптека. Папа стал земским врачом. В Петрилове была своя интеллигенция: помещик, священник, дьякон, учительница, лавочник и врач - папа. Помню, папа давал мне одну-две копеечки, и я бежала в лабаз, где лавочник отпускал мне на эти копеечки столько разных лакомств, что я еле уносила их в подоле своего платьица, а потом угощала всех деревенских ребятишек, которые со мной дружили.
- А вы помните игры вашего детства?
- Вы знаете, уже с трех лет я была всецело занята искусством. Хотя в театр меня еще не водили - все было в моем воображении. Когда мои подружки, играя в куклы, готовили им обеды, стирали, укладывали спать, у меня были свои заботы - я наряжала кукол в самые немыслимые костюмы, и они у меня пели, танцевали, что-то декламировали перед куклами подружек. То есть их приводили ко мне в "театр". А затем, когда весь мой импровизированный "репертуар" выдыхался, куклы меня уже не интересовали. Меня пьянили наши вечера в гостиной. Шторы наглухо занавешивались, гости рассаживались, и мы начинали: мама пела и играла на рояле, папа - на виолончели, старший брат на гитаре, средний - на мандолине, сестра - на скрипке, а я пиликала на своей игрушечной скрипочке.
А когда мы переехали в деревню, мне и там жилось привольно: кругом лес, поля, речка. Ребятишек деревенских много! Я ими хороводила. Сама выдумывала сюжеты представлений, "репетировала" и с удовольствием играла несколько ролей сразу. Причем и стариков, и старух - я была девочкой наблюдательной, а старых людей к папе на прием приходило много.
Вскоре папа отвез меня в Кострому, в Дворянский пансион. Там было хорошо, но дисциплина была жесткой, поэтому такой вольной, остроумной и избалованной девочке, как я, частенько доставалось. Начальница пансиона графиня Пиринская, дама очень строгая, иногда жаловалась на меня папочке. Он при всех меня журил, а дома от души хохотал и рассказывал о моих проделках маме.
